Третий Рейх. Гитлер-югенд

От математики не отставали другие предметы. Элементы идеологии вносились в чистописание и родную речь, а история была вообще переписана в интересах партии. При изучении грамматики содержание текстов упражнений не имеет никакого значения, также как и содержание математических задач: главное, чтобы они выполняли образовательные функции. Пользуясь этим, национал-социалистические методисты разрабатывали упражнения, наполненные идеологически верным содержанием, как это упражнение на применение страдательного и действительного залога: «До того, как Гитлер пришел к власти: нападать на людей на улицах / поджигать дома / поджигать здание Рейхстага / разрушать железнодорожные пути / <…> грабить магазины / <…> подрывать поезда / грабить кассы / <…> вызывать раздоры / поносить Родину /<…>» [341].

Переводя данные фразы из неопределенной формы в действительный или страдательный залог, ученик сам, без вмешательства учителя, составлял рассказ о том, какой хаос творился в Германии до прихода Гитлера к власти. Сами за себя говорят и темы школьных сочинений 1938–1939 учебного года: «Наше право на Австрию», «Как Адольф Гитлер разорвал кандалы Версальского диктата», «Готовность к самопожертвованию в новой Германии» и т. д. [342]

Что же касается преподавания истории, то в школьной программе не осталось практически ничего, что не было бы связано с историей Германии. Культура всех древних европейских цивилизаций, будь то греки, этруски или римляне, рассматривалась как прагерманская. Адольф Гитлер был уверен, что «когда нас спрашивают о наших предках, мы всегда должны указывать на греков», и отказывался признавать хоть что-либо общее между предками германцев и неандертальцами и прочими «пралюдьми» и яростно опровергал любые утверждения о происхождении человека от обезьяны. По крайней мере — человека арийской расы. Все неарийцы были вольны происходить от кого угодно, а германцы существовали изначально и были всегда.

Занятия историей представляли собой изучение отдельных фрагментов Германской истории, выстроенных таким образом, чтобы просматривался путь Германии от древности к высшему моменту ее развития — приходу национал-социалистов к власти. При этом германское прошлое показывалось как череда героических событий великих предков. Эпоха темных веков, например, описывалась, как время ныне утраченного величия германской расы. Правильному восприятию такого подхода способствовало и то, что в курсе родной литературы обязательно проходились древнегерманский эпос, «Песнь о Нибелунгах», «Беовульф» и т. д.

На уроках истории изучались битва в Тевтобургском лесу, сопротивление саксов франкской экспансии, образование Священной Римской Империи германской нации, то есть все исторические события, на примере которых можно было показать стремление германского народа к самостоятельности и величию. Завершало курс истории изучение Первой мировой войны (естественно, факты подтасовывались таким образом, чтобы соответствовать основным постулатам национал-социалистической пропаганды, например, легенде об «ударе в спину»), путча 1923 года, раздутого в школьных учебниках до масштабов почти всегерманской революции, а также прихода Гитлера к власти. Особенно тщательно муссировалась тема деструктивности евреев и коммунистов. Изучались и отдельные персоналии — все, кто сделал хоть что-либо для формирования германской культуры, возвышения нации [343].

Идеологическое воздействие не ограничивалось школой. Задачи воспитания «в духе национал-социализма» были возложены на молодежную организацию Гитлер-югенд. В рамках этой организации проводились так называемые отрядные вечера, когда члены Гитлер-югенд под контролем руководителя местного отделения или командира отряда, собираясь в специально выделенных для этого помещениях, — «домах Гитлер-югенд», — посвящали свободное время изучению германской истории и политических новостей, разучиванию новых песен и стихов. Песни, стихи, речевки, разучивавшиеся в невероятных количествах, также были инструментом идеологического воздействия. С этой целью в Германии весьма крупными тиражами выпускались многочисленные песенники, такие, как: «Наше солнце не заходит», «Песенник Вермахта», «Юный народ поднимается», или карманное издание «Наш военный песенник» [344]. В песнях проповедовалась ненависть к окружающим Германию врагам, пропагандировался личный героизм и готовность к самопожертвованию в интересах Родины:

Или:

В других — подчеркивалась взаимосвязь великих предков и современной молодежи их наследников:

Третьи служили целям расового воспитания и внушали ненависть к расово чуждым элементам. Вот, например, одна из песен Гитлер-югенд, предназначенная для исполнения на улицах и во время походов:

Песни эти, несмотря на зачастую примитивный или труднопроизносимый текст, пользовались среди молодежи достаточной популярностью [349]. Следует, впрочем, признать, что далеко не все песни Гитлер-югенд были настолько перегружены идеологией. Разучивались и исполнялись также народные и старые солдатские песни времен франко-прусской войны, а то и старше — «Сверкают алебарды», «Император Фридрих наш король и господин», «Мы пришли из Люнебурга», «Боже, помилуй великого Кайзера!», эпические баллады типа «Песни о короле Теасе» или «Фландрской пляски смерти» [350]. Одновременно с этим находились и те, кто слушал запрещенную «негритянскую музыку» — свинг и джаз. Эти молодые эстеты не обязательно были оппозиционерами и диссидентами как члены неформальной организации «Свингюгенд», открыто демонстрировавшие свои музыкальные вкусы и, вследствие этого, подвергавшиеся гонениям. Гораздо чаще за любовью к музыке врага не стояло никаких политических убеждений — она нравилась и на том — все. Одним из хитов в жанре свинг, особенно популярным среди германской молодежи, была английская пропагандистская песня «We are going to hang our washing up the Siegfriedline!». Но молодежь редко вслушивалась в слова, а если и делала это — еще реже придавала значение их идейной нагрузке.