Рожденная в битвах. Шотландия до конца XIV века

Ранние парламенты состояли только из прелатов и баронов, без участия третьего сословия, но скоро представительство было расширено. В феврале 1296 г. при ратификации франко-шотландского союза в Данфермлине свои печати к документу впервые приложили шесть главных королевских бургов: Эдинбург, Берик, Роксборо, Стирлинг, Перт и Эбердин — «в знак своего согласия и одобрения». {344} При Роберте I Брюсе горожане уже прочно вошли в парламент; тогда же в него были приглашены и «свободные держатели»: статуты 1318 г. были приняты «при согласии графов, баронов и фригольдеров». {345} В 1320-е годы по приказу короля шерифы обязывались созывать «епископов, аббатов, графов, баронов, свободных держателей и шесть достойных людей от общины каждого бурга в вашем округе… на наш парламент». {346}

В борьбе с Англией Брюс располагал твердой поддержкой всех сословий, и их представители были привлечены к управлению государством. Но, невзирая на значительный рост состава, шотландский парламент, в отличие от английского, навсегда остался однопалатным, что, опять же, говорит о большей социальной однородности Шотландии, о недостаточной четкости сословных границ, а также о сплочении всех сословий страны в пору жестоких испытаний. Не случайно горожане и фригольдеры появились в парламенте в период Первой войны за независимость: победа могла быть достигнута только ценой всеобщего единства. Этим же объясняется и удивительное согласие во всех действиях королевской власти и парламента при Роберте I, особенно по сравнению с аналогичными отношениями в Англии при Эдуарде II, весьма далекими от единодушия.

Colloquium, или парламент, собирался не регулярно, а по необходимости, о чем шерифы уведомляли депутатов за сорок дней. {347} В конце XIII в. вызов в парламент рассылался магнатам лично, а с увеличением представительства его оглашали шерифы по своим округам. Парламент Шотландии был высшим законодательным и судебным органом, способным решать в присутствии монарха и с его согласия все важнейшие государственные вопросы. Ордонансы парламента, его постановления по гражданским тяжбам обладали высшей юридической силой. Отменить или пересмотреть их мог лишь сам парламент. После внезапной гибели короля Александера III в 1286 г. парламент принял на себя всю полноту власти {348} и в продолжение войн за независимость неизменно выступал с патриотических позиций.

Помимо парламента в Шотландии действовали еще два высоких коллегиальных органа — общий и королевский советы. Общий совет (concilium generate) no числу и рангу участников мало уступал парламенту. {349} Его компетенция охватывала почти столь же широкий круг вопросов, кроме одного: общий совет не занимался судебным разбирательством. Именно благодаря этому он несколько выигрывал перед парламентом, так как растянутые гражданские процессы не отвлекали его от насущных дел. К тому же общий совет мог быть созван быстрее, чем за сорокадневный срок. С конца XIV в. в постановлениях общего совета и парламента латинский язык уступил место шотландскому диалекту (Scots), который все более отдалялся от среднеанглийского языка; первый известный законодательный акт на этом национальном языке — решение общего совета в Перте в январе 1399 г. о назначении Дэвида, герцога Ротсей и наследника престола, королевским наместником натри года. {350}

Для скорейшего решения неотложных задач монарх постоянно пользовался услугами своего личного, королевского совета (concilium regis, затем — secretion). Это был весьма узкий по составу совещательный орган при особе короля, членами которого являлись лишь несколько лордов, прелатов и сановников, наиболее близких ко двору. Совет работал в глубокой тайне, откуда его второе название. Формально он не мог сравниться с общим советом и парламентом, поскольку не принимал государственных актов. Зато он обсуждал и готовил многие из них и служил надежной опорой короне, в то же время оказывая на нее немалое влияние.

В беспокойной истории Шотландии исключительное значение приобрел титул Хранителя Королевства (лат. Custos Regni, франц. Gardeyn du Reaume). Так именовался регент, назначаемый парламентом во время нередких периодов междуцарствия, малолетства или пленения короля. Первые шестеро Хранителей были избраны в 1286 г., [80] но чаще регентство принадлежало одному человеку, обычно из числа знатнейших магнатов. Однако самым прославленным из Хранителей стал неимущий рыцарь Уильям Уоллес (в 1297–1298 гг.). Хранитель был облечен почти такой же властью, как король, от лица которого он правил.

Вследствие глубоких общественно-экономических изменений к исходу XIII в. Шотландия представляла собой единое феодальное государство с достаточно сильной центральной властью, хотя северо-западные гэльские области сохраняли некоторую обособленность. В истории шотландского общества и государства в XII–XIV вв. немало сходного с другими странами средневековой Западной Европы, как в процессе феодализации, так и в становлении сословно-представительной монархии и государственного управления. В то же время своеобразие Шотландии определяется сочетанием таких особенностей, как основанная на скотоводстве экономика (при растущей важности земледелия в плодородных районах юго-востока), сохранение и дальнейшее развитие кланового строя во взаимодействии с феодальными отношениями, преобладание лично свободного крестьянства и ограниченность серважа в пространстве и времени, преимущественно торговый характер бургов, слабость ремесла и отсутствие его цеховой организации до XV в., однопалатный парламент, уникальное положение церкви, гэло-английская культура — все это отличало Шотландию не только от стран континента, но и от соседней Англии, с которой ей предстояло вступить в единоборство.

В развитии Королевства Скоттов были заложены противоречивые начала. Ощутимое и продолжительное внешнее влияние не вытеснило устойчивых кельтских традиций. Клановый строй и феодальная система, казалось бы, по самой своей природе чуждые друг другу, не только сосуществовали, но и взаимно укреплялись. Несмотря на запоздалость и длительность феодализации, растянувшейся до XIV в., итогом стало то, что не удалось в Ирландии, — необычный, но естественный союз старого и нового, архаичного и передового, родового и феодального, гэльского и англо-нормандского.

Глава IV.

Созревание королевства. XII-XIII вв.

XII, XIII и XIV столетия — во многом решающая эпоха шотландской истории, время утверждения государственности, феодальных отношений и кланового строя, становления шотландской народности и культуры. Эти века отмечены почти необозримым богатством всевозможных событий. Времена относительного спокойствия и процветания сменялись жестокими смутами и вторжениями извне. Устояв в одной из самых продолжительных и неравных войн Средневековья, Шотландское королевство доказало свою жизнеспособность и заняло достойное место среди держав Европы.

1. Двенадцатый век

Без сомнения, самая яркая личность в шотландской истории XII в. — король Дэвид I (правил в 1124–1153 гг.), которого прославляли не одни лишь его подданные. «Я уже давно обнял тебя, сиятельный король, — обращался к нему Бернар Клервоский, — и жажду узреть твой лик, ибо я глубоко тронут блестящей молвой, связанной с твоим именем». {351} Дэвиду расточали похвалы папы Иннокентий II и Урбан III, и, что более удивительно, английские хронисты, имевшие основания для недовольства королем Скоттов, уподобляли его ветхозаветному государю того же имени и отмечали, что «в мудрости своей он умерил свирепость своего варварского народа». {352} Долгое время находясь у власти, Дэвид дал только одно сражение и проиграл его, но искусство полководца было, пожалуй, единственным достоинством, которым он не обладал.