«Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941-1945

До 13 апреля 1943 года. В этот день стало ясно, где находится 4100 человек – элита польской армии. Немецкое радио сообщило, что в районе Катыни, расположенной в окрестностях Смоленска, обнаружена могила. Братская могила, в которой захоронено 4100 польских офицеров, скованных по рукам и ногам и умерщвленных выстрелами в затылок.

Немецкое правительство заявило, что 4100 польских офицеров были убиты русскими. В западных и нейтральный странах этому утверждению сначала не поверили. Было известно, что зондеркоманды СД и немецкой полиции вели на всей территории Восточной Европы массовые расстрелы, а жертвы – в основном евреев и коммунистов – хоронили в братских могилах. Очевидно, говорили себе люди, на совести СД или полиции и эти польские офицеры.

Но немецкое правительство продолжало утверждать обратное. Немцы собрали медицинских экспертов из нейтральных стран и поручили им проанализировать ход событий и установить истину.

Врачи и журналисты со всей Европы съехались в Катынь. Тела расстрелянных были осмотрены и исследованы. Врачам пришлось нелегко, поскольку тела подверглись разложению и испускали ужасное зловоние. При вскрытии было установлено, что польские офицеры были расстреляны весной 1940 года, то есть еще до немецкой оккупации. Записи в дневниках и письма, найденные в вещах погибших, подтверждали тот факт, что массовый расстрел произошел весной 1940 года.

Глава польского правительства в Лондоне генерал Сикорский никогда не верил Сталину. Однако такое неслыханное обвинение требовало неопровержимых доказательств. И он обратился в Международный Красный Крест в Женеве с просьбой исследовать тела польских офицеров и точно установить дату смерти. Кроме того, он поручил польскому послу в Москве потребовать от советского правительства разъяснений относительно катыньского дела.

Советское правительство отрицало расстрел польских офицеров. И оно не могло объяснить, где находятся остальные 3900 человек.

Польское правительство посчитало установленным факт, что элита польской армии была расстреляна русскими. Оно прервало отношения с русским правительством. Хотя британское правительство пыталось выступить в роли посредника между поляками и русскими, но успеха не добилось. Разрыв между поляками и русскими был окончательным. Британское правительство, хорошо знавшее, в каком лагере следует искать катыньских убийц, предпочло отмалчиваться. Между прочим, именно в те дни в Персии были сформированы три польские дивизии под командованием польского генерала Андерса.

Столь явная позиция еще больше разожгла недоверие, которое Сталин питал к своим английским и американским союзникам. Отношения между Англией и США, с одной стороны, и Советским Союзом, с другой, становились день ото дня напряженнее. Кризис приближался.

В ставке фюрера царило тревожное настроение.

Гитлер решил начать наступление. Он желал добиться решающего разгрома Красной армии, который разрушил бы союз между Советским Союзом и западными державами.

Наступать он решил в районе Курска. Там советский фронт изгибался дугой протяженностью около 200 километров, вдаваясь на 100 километров в глубь немецких позиций. Группа армий «Центр» должна была атаковать из района южнее Орла на юг, а группа армий «Юг» – из района Белгорода на север. В районе Курска оба атакующих клина должны были встретиться, отрезать находившиеся на фронтовой дуге советские войска от тыловых связей и уничтожить их.

Генерал-полковник Цейтцлер, руководивший Генеральным штабом армии, выступал за наступление. Он также считал, что должно быть сделано все возможное для навязывания русским своих правил игры. Однако Цейтцлер придерживался мнения, что наступление на Курск должно начаться как можно скорее, лучше всего уже в апреле. Цейтцлер указывал на то, что каждый день промедления идет на пользу русским, ибо с каждым днем их фронт в районе Курска становится все сильнее.

В этом вопросе Гитлер придерживался противоположного мнения. Он был уверен, что не следует начинать слишком рано; прежде всего, пожалуй, он хотел дождаться, чтобы к наступлению были подготовлены новые улучшенные танки.

Так прошли последние дни апреля. Наконец, 4 мая Гитлер вызвал в Мюнхен командующего группой армий «Центр» фельдмаршала фон Клюге, командующего группой армий «Юг» фельдмаршала фон Манштейна, министра вооружений Шпеера и генерал-инспектора танковых войск Гудериана, чтобы обсудить план наступления. Кроме них на совещании присутствовал генерал-полковник Модель. Гитлер прочил его командующим северного крыла войск (в роли ударной выступала 9-я армия), которое должно было наступать из района Орла – к Курску.

Модель был против наступления. Он говорил, что советские войска на Курской дуге чрезвычайно сильны. Особенно надежно защищены фланги. Они так хорошо оснащены противотанковым оружием, что немецкий удар приведет только к слишком высоким потерям, недопустимым потерям.

У русских имелось две причины устроить здесь глубоко эшелонированную оборону. Район Курска прямо-таки напрашивался в качестве идеальной наступательной цели для немцев, а для русских являлся трамплином для собственного наступления с великолепными перспективами. Кроме того, на этом участке фронта находились лучшие советские военачальники, имевшие исключительные тактические способности – генералы Конев и Ватутин.

Модель был категорически против намерения Гитлера нанести противнику на Курской дуге удары с флангов. Это неправильно, считал он, пытаться прорвать фронт на его самых укрепленных участках. Удар следует наносить на самых слабых участках. А лучше всего было бы вообще воздержаться от атаки. Для подтверждения своей позиции Модель представил аэрофотоснимки, на которых были отчетливо видны глубоко эшелонированные масштабные советские позиции.

Тут вмешался генерал-фельдмаршал фон Клюге и заявил, что аэрофотоснимки, представленные Моделем, не доказывают силу советской обороны. На снимках в основном старые и оставленные позиции, сохранившиеся от прежних сражений.

Дискуссия разгорелась нешуточная. Модель продолжал утверждать, что атака на Курск приведет только к очень высоким потерям. Гитлер пребывал в нерешительности. Начальник штаба группы армий «Центр» требовал начать наступление немедленно или отказаться от него вообще. Однако Гитлер никоим образом не желал отказываться от операции «Цитадель» – атаки на Курской дуге. Но он не предполагал начать ее немедленно. Наступление должно было начаться, только когда появятся новые танки.

Под новыми танками имелись в виду «Пантера», «Тигр» и сверхтяжелый «Фердинанд», разработанный профессором Порше. Они могли, по мнению Гитлера, обеспечить победу на Курской дуге. Генерал-полковник Гудериан считал, что они должны составить костяк новых немецких танковых частей.

Гудериан в конце февраля 1943 года был назначен генерал-инспектором немецких танковых войск, после того как Гитлер зимой 1941 года освободил его от командования 2-й танковой армией.

Немецкие танковые войска нуждались в срочной реорганизации. Во время военных кампаний в Польше, Франции, Норвегии и Греции немецкие танковые части значительно превосходили соответствующие подразделения противника. После вторжения в Советский Союз оказалось, что русские имеют в своем распоряжении танки, которые в плане вооружения и брони лучше, чем немецкие. То же самое касалось и танков, которые после высадки союзников в Северной Африке появились на Юго-Западном театре военных действий.

Легкие и средние немецкие танки также уступали противотанковой обороне противника. И наконец, противотанковые орудия не были равными соответствующим орудиям противника.

Получилось так, что в последние военные годы немецкие бронетанковые войска понесли слишком серьезные потери, и реорганизация стала неизбежной.

Генерал-полковник Гудериан приступил к работе со свойственной ему энергией. Он собрал штаб из проверенных старых танкистов, а в лице надежного офицера-танкиста полковника Томале нашел идеального начальника этого штаба.