Площадь диктатуры

Погода была подходящей: тихая, с легким морозцем. За полчаса ходьбы от станции хмурь, как рукой, сняло. Тропинка к крыльцу была плотно утоптана, а дверь в сенях незапертой.

- С горячим литературным приветом! - войдя, громко сказал Рубашкин и тут же осекся. В комнате было не протолкнуться: несколько милиционеров и один в штатском. У окна сидела пожилая соседка Брусницына, по ее лицу катились капли пота - крупные и очень заметные.

- Вот и второй понятой, - сказал штатский и повернулся к Рубашкину: Задерживаетесь, товарищ, ведь к часу договаривались.

- Я не понятой, я в гости, - сказал Рубашкин.

У него тут же отобрали паспорт и посадили в угол.

- Придется подождать до конца обыска, - сидевший за столом майор повернулся, и Рубашкин его узнал. Это был муж учительницы, которая работала в одной школе с Катей. Они познакомились на какой-то вечеринке, где были одни женщины и, выпив, хорошо поговорили. Майор, видно, тоже узнал Рубашкина и едва заметно покачал головой: дескать, не признавайся.

Наконец, пришел второй понятой. Пожилой человек - бледный с трясущимися руками.

- Что же вы так волнуетесь? Обыск ведь не у вас, - сочувственно сказал Рубашкин.

- Вы не понимаете, не понимаете...

- Прекратить разговоры! Всем молчать! - прикрикнул один из милиционеров.

- Какое вы имеете право? - начал Рубашкин, но его прервали:

- Еще одно слово и будете арестованы за оскорбление сотрудников милиции! - обернувшись, не сказал, а скорее прошипел штатский.

- Но вы же не в форме, а мы не лягушки, чтобы молча квакать, возразил Рубашкин.

- Да, уж вы помолчите, гражданин Рубашкин, э-э-э, Петр Андреевич, заглядывая в паспорт, сказал майор.

- Иванов, Ваня Иванов, а его жену зовут Ира, она преподает биологию, вспомнил Петр.

- Федоров, обыщи этого, - показав на Петра, сказал штатский.

- Не имеете права меня обыскивать, у вас ордера нет, - крикнул Рубашкин. Он не на шутку испугался, поскольку привез с собой целый портфель разных бумаг.

- Я сказал - досмотреть!

- Товарищи! Подтвердите, что он сказал - обыскать, - обратился к понятым Рубашкин. Те дружно кивнули.

- Хватит! - неожиданно грохнул кулаком по столу майор, - пора начинать. Гражданин Брусницын, арестован ваш приятель, некто Половинкин...

- Кто-кто? - переспросил Брусницын и тут же добавил: - Никогда не знал такого.

- Санитар Куйбышевской больницы, где вы недавно лежали. Он арестован за хищение наркотиков. Свидетели утверждают, что вы с ним находились в приятельских отношениях и вместе ходили курить. Вот, в его показаниях так и написано: "Передавал наркотики для перепродажи Брусницыну, а он хранил их на своей даче в поселке Комарово, там у него хранится много наркотических веществ..."

- Нет у меня наркотиков! Найдете - все ваши, - сказал Брусницын.

- Предлагаю добровольно выдать наркотические вещества, оружие, боеприпасы и антисоветскую литературу, а также иные предметы, запрещенные к хранению и распространению на территории СССР, - сказал майор.

- Нет у меня ничего, - повторил Брусницын. Он все время глядел куда-то в сторону, стараясь не встречаться взглядом с Рубашкиным.

Два милиционера и штатский разбрелись по комнате, а Иванов остался за столом, держа наготове шариковую ручку, Обыскивающие не столько искали, сколько делали вид. Один из них зачем-то развинтил тюбик губной помады, столбик выпал под его ботинок, на полу осталось густое бордовое пятно.

- Осторожно, брюки не замажь! - сказал кто-то. Так продолжалось минут десять, пока низенький с погонами капитана не подошел к книжной полке.

- Там мои книги! - воскликнул Брусницын.

- Книги видим, а это, объясните, что? - сказал капитан, доставая с полки картонную коробочку. - Товарищи понятые! Убедитесь: коробка из-под папирос "Казбек", внутри пакетик, завернутый в фольгу. Разворачиваем... так! В пакетике - порошок светло-серого цвета. На вкус пробовать не будем! Все видели? Гражданин Брусницын, что скажете?

- Вижу впервые! Может, Рита знает? - хрипло сказал Брусницын.

- Ваша жена задержана с точно таким же порошком, и, уверен, уже дает показания, - сказал штатский. - Записали в протокол, товарищ майор?

- Записал, - хмуро откликнулся тот.

- Надо еще поискать в книгах! Смотрите внимательно - нет ли там наркотических бланков?

- Э-э, да тут заграничные издания! Что будем делать?

- Это не по нашей части, - ответил Иванов.

- Брать все подряд, потом разберемся, - приказал штатский и откинул крышку пианино.

- Осторожно - взорвется, - не выдержал Рубашкин, заметив, с какой ненавистью посмотрел на него штатский.

- Доиграешься, гад, - сказал он.

К четырем часам обыск подошел к концу. Штатский и капитан устроились по обе стороны от писавшего протокол майора и по очереди диктовали список изъятых книг. Рубашкин расслышал фамилию штатского - Арцыбулин.

Наконец позвали понятых, и те расписались.

- Все, обыск окончен. Собирайтесь, Брусницын, вы задержаны, - сказал майор и повернулся к Рубашкину, протягивая его паспорт.

- Этого тоже заберем, - сказал Арцыбулин.

- Мне он на фиг не нужен. Хотите - к себе забирайте - огрызнулся майор.

- Охота тебе, Володя, с этим придурком возиться? В плане он не прописан, а уже вечер. После разберемся, куда он, на хер, денется? - сказал один из милиционеров.

- Откройте портфель для порядка, - приказал Рубашкину майор, и Петр открыл портфель так, чтобы другие не видели.

- Водярочка с винтом и закусь в газете, - обрадованно сказал Иванов, порывшись среди содержимого портфеля.

- Возьмите, товарищ майор, устали ведь, - сказал Рубашкин, доставая бутылку "Столичной".

- Ты совсем тронулся, взятку предлагаешь? - закричал майор, и на его лбу выступили капли пота.

- Какая взятка? Не обратно же везти, - оправдывался Рубашкин, доставая вторую бутылку.

- Кончайте дискуссию! Задержанного - в машину, понятые - свободны! скомандовал низенький капитан, и когда те вышли, повернулся к Рубашкину: Если заложишь, в говне утоплю!

- Разве вы без меня будете? Как же я заложу, если сам буду пить? искренне удивился Рубашкин, а тем временем Иванов уже успел вынуть из серванта стаканы. На всех не хватило, и вернувшемуся с улицы лейтенанту налили в кружку. На закуску разломали, взятые Рубашкиным из дома бутерброды.

- В каких частях служил? - спросил лейтенант.

- Радиолокационные средства наземной артиллерии, - ответил Петр. Выпить хотелось отчаянно, до дрожи.

- За что пить будем? - спросил капитан и неожиданно пропел: Артиллеристы! Сталин дал приказ! - От его злости к Рубашкину и следа не осталось.

- За гвардейскую, орденов Кутузова и Боевого Красного Знамени Красносельскую мотострелковую дивизию, - рявкнул Рубашкин и, не дожидаясь остальных, залпом выпил.

- Что я говорил? Наш человек! - сказал майор Иванов. Прежде, чем съесть, он с удовольствием понюхал хлеб, и его лицо стало благостным.

Он тут же налил снова - всем поровну, грамм по сто. Бутылку с оставшимся на донышке сунул в карман: "Дам задержанному, а то не по-людски получается". Никто не возразил.

- Надо бы убрать, - выпив, сказал Арцыбулин.

- Здесь теперь долго никого не будет, - махнул рукой капитан. Поехали, нам еще в Управление нужно.

Высыпали гурьбой на крыльцо и милиционеры долго возились, запирая и опечатывая дверь.

- Ну, бывай, артиллерист, - майор хлопнул Рубашкина по плечу и, оглянувшись, подмигнул, - да, смотри, больше не попадайся.

Иванов сел в сине-желтый "Газик", остальные набились в черную "Волгу" с двумя антеннами на крыше.

"Газик" пробуксовал в снегу, и в последний момент Рубашкин увидел в заднем, зарешеченном окне Брусницына.

* * *

- С какой стати с чужим объектом пить вздумал - невтерпеж стало? Этот Рубашкин - один из главных фигурантов, по оперучетам числится за Коршуновым, - сказал сидевший на переднем сиденье Арцыбулин.