Ближний круг царя Бориса

Пришлось снова будить Бориса Николаевича. Я попросил, чтобы он побрился и выглядел посвежее – все-таки ночь для него была прерывистой. Поручив адъютанту проводить Президента до зала, сам пришел туда заранее.

Собралось около сорока офицеров. Многих из них я встречал прежде. Всегда такие улыбчивые, радушные, теперь эти мускулистые парни поглядывали на меня исподлобья, угрюмо и настороженно. Я знал, что «альфистов» одолевают сомнения, но каждый боится высказать их вслух.

Вскоре в зал пришел Верховный главнокомандующий. Командир Группы «А» скомандовал:

– Товарищи офицеры!

Ельцин обвел окружающих пытливым взглядом:

– Товарищи офицеры, прошу садиться.

Барсуков заранее предупредил Ельцина о настроении группы. Борис Николаевич произнес краткую речь. Но перед этим суровым голосом спросил командиров:

– Вы будете выполнять приказ Президента?

В ответ – пугающее молчание.

Суть трехминутного выступления Ельцина сводилась к следующему:

– Вы обязаны выполнить приказ. И не надо себя мучить сомнениями. Никого репрессиям не подвергнут.

Произнеся короткий монолог, Президент удалился. Настроение у него испортилось. Если после посещения Министерства обороны Борис Николаевич воспрянул, то теперь явно упал духом.

Потом, награждая отличившихся участников событий 93-го года, Ельцин никак не отметил генерала Барсукова – считал, что «Альфа» неуверенно себя повела из-за плохого руководства. Хотя никакой вины генерала в этом не было. Спецподразделение подчинялось ему всего несколько месяцев, и Барсуков не успел до конца изменить психологический климат среди спецназовцев.

Не знаю, кто подбросил «Альфе» идею про Конституционный суд, но мне доводы офицеров показались банальной отговоркой. Они не желали стать пушечным мясом, опасались повторения ситуации 91-го года – в те августовские дни их тоже втянули в политику, тоже приказывали штурмовать Белый дом. А до этого у них уже были и Вильнюс, и Рига, и другие болевые точки. А политики их потом «сдавали».

…Офицеры «Альфы» расставили снайперов с северной стороны Белого дома. Они вяло перестреливались со снайперами мятежников.

Когда мы с Барсуковым пробирались к Белому дому на рекогносцировку вдоль бетонного забора, густо исписанного антипрезидентскими лозунгами, «альфисты» нас инструктировали: где нужно пригнуться, где побыстрее перебежать. Один участок, например, находился под особым контролем снайперов. Приходилось пригибаться: бронежилета я не носил, был в штатском – в черном плаще.

В конце концов, после душещипательных уговоров генерала Барсукова молодой офицер группы Геннадий Сергеев предложил:

– Дайте нам хотя бы БМД (боевые машины десанта). Мы согласны на машинах ехать. А так, оголенными, идти вперед глупо – станем легкой добычей снайперов.

Территорию вокруг Белого дома разбили на условные участки. За один участок отвечали десантники, за другой – МВД, за третий – «Альфа».

Барсуков связался с Ериным, тот сразу прислал четыре БМД с солдатами-водителями. На вопрос: «Есть ли добровольцы?» – откликнулись восемь человек. Молоденьких, тонкошеих водителей заменили на опытных, закованных в броню спецназовцев. Сели в машины и поехали к Белому дому. Минут через десять по рации приходит сообщение: убит Геннадий Сергеев, двадцатидевятилетний младший лейтенант, тот самый, кто первым предложил пересесть на БМД. Посмертно ему было присвоено звание Героя России.

…Почему так и не удалось задержать снайперов, помогавших мятежникам? Да их никто и не ловил: они благополучно ушли «огородами». Министр безопасности Голушко получил орден «За личное мужество», хотя поставленную задачу – перекрыть подземные коммуникации, соединяющие Белый дом с другими зданиями и улицами, – не выполнил. Схема коммуникаций у МБ была, я сам по ним лазил еще в 91-м году. Основная часть боевиков покинула Белый дом как раз через подземные выходы. Один из тоннелей был проложен прямо под Москвой-рекой до гостиницы «Украина» и упирался в канализационный люк. В тоннелях этих, кстати, чисто – крысы не бегают, горит свет и можно разгуливать в полный рост…

В Кремле все ожидали штурма. Я кратко прояснил собравшимся обстановку. Телевидение (СИМ) вело прямую трансляцию с места событий, и все замерли у экранов. Я же не мог позволить себе наблюдать события по телевизору и вернулся к Белому дому. Правда, перед этим отправил Президента на вертолете в Барвиху. На прощание он мне тихо, но достаточно твердо сказал: «Александр Васильевич, самое лучшее, если представится такая возможность, надо кончить обоих (надеюсь, читателям понятно – кого. – А.К.) на месте, чтобы другим было неповадно». И я потом действительно держал пистолет на боевом взводе с патроном в патроннике и, наверное, выполнил бы эту неформальную просьбу Верховного, настолько я был на них тогда зол. Но, слава богу, такой возможности мне не представилось, поэтому рук я ничьей кровью не замарал. Кстати, Семья, узнав, что Коржаков не рядом, а неизвестно где, посчитала, будто я бросил Бориса Николаевича. Адъютанту Кузнецову пришлось выслушивать истерические претензии Наины к Коржакову в том, что он якобы спрятался за толстенными стенами Кремля, а они тут без защиты, без танков, без пушек. Позже, узнав, как все было на самом деле, она всяческими знаками внимания пыталась смягчить свою паническую бестактность.

«Паркетная» Служба безопасности Президента, кто не был занят непосредственно с охраняемыми лицами, в полном составе с полным боекомплектом и в бронежилетах прибыла к гостинице «Мир» со стороны американского посольства и тоже участвовала в штурме здания. Некоторые офицеры и прапорщики впоследствии были награждены правительственными наградами. Правда, произошел анекдотический случай. Я послал своего помощника полковника Томозова Владимира в дежурную часть с приказом вскрыть НЗ боеприпасов. А дежурный уперся, не дает: нет, говорит, это только для чрезвычайной ситуации. Пришлось мне по телефону дать разгон перестраховщику, объяснив, что сейчас и есть чрезвычайная ситуация. Ящики были вскрыты: гранаты, запалы к ним, дополнительные боеприпасы были выданы личному составу.

…После трагической гибели товарища, случившейся у всех на глазах, команда «Альфы» преобразилась. Появилось боевое настроение, исчезли сомнения. Они стали подтягиваться вдоль забора гуськом и накапливаться вблизи Белого дома.

Я пошел вместе с ними. Рядом со мной был мой друг – Владимир Виноградов, бизнесмен (в 91-м году этот человек тоже нам помогал. Сегодня он под своей фамилией выпускает отличную водку). В модной светло-коричневой тужурке из тонкой кожи и с автоматом в руках, Володя напоминал французского «маки». Он побежал к подъезду, самому ближнему к горбатому мостику, я – за ним. Вошли в подъезд, крикнули:

– Тут никого нет!

Увидев, как мы спокойно вошли в подъезд, к нам стали подтягиваться остальные. Барсуков почти одновременно вошел в Белый дом с другого, западного крыла, с остальной частью группы.

Мы начали обследовать первый этаж. В нос ударил специфический запах – смесь больничного спертого воздуха и вокзального сортира. Значит, воду действительно отключили. Повсюду валялись обрывки бинтов, повязок, ваты…

Осмотрев крыло здания на первом этаже – то самое, которое выходит на гостиницу «Мир», мы поднялись на второй этаж. Там кто-то зашевелился около лестницы, я шагнул вперед, а в это время мой сотрудник внезапно выстрелил из «стечкина». Чуть не ранил меня. Пуля пролетела прямо около уха, и от близкого выстрела я на время оглох на одно ухо (ну прямо как шеф, тоже на одно). Через некоторое время – автоматическая очередь из другого пролета. Туда кинулся один из молодых бойцов «Альфы» и ответил своей очередью… Медленно поднимались выше, осматривая каждое помещение.

Дошли до третьего этажа, и вдруг кто-то открыл стрельбу по окнам здания из крупнокалиберного пулемета. На головы посыпались осколки камней, стекол. Мы укрылись в нише и стали гадать: кто же это устроил? Вроде всех боевиков вокруг здания прогнали. Стрельба продолжалась минут десять, от цементной пыли уже дышать стало нечем. Потом выяснилось: это приехал санкт-петербургский ОМОН и с ходу вступил в бой. Очередной пример несогласованности действий.