Злая корча. Книга 2

Медовая роса появляется вновь с февраля 1941 года. Газеты пестрят жалобами игроков в гольф и крикет, которым правила запрещают носить черные брюки, приходится носить бежевые, но толку нет: «После матча ноги по колено черные от этой спорыньи!» [226]. В это же время власти Австралии, видя местный урожай спорыньи (уже ржаной) и осознавая угрозы военного времени, проводят импортозамещение необходимых лекарственных средств, особенно такого важного стратегического сырья как спорынья. Австралия перестает закупать спорынью в Японии и начинает собирать местную. Австралийский изобретатель Хэдли Тейлор разрабатывает специальную машину для сбора спорыньи, которую демонстрирует в 1941 году. Обыватели тем временем по-прежнему обеспокоены своей одеждой: еще одну жалобу на то, что «брюки невыносимо липкие», а ситуация с медовой росой «хуже, чем когда-либо раньше» можно было прочитать в апреле 1942 года [227]. На следующий 1943 год таких жалоб мы уже не найдем.

Следующий раз спорынья наносит удар по австралийским дамам и джентльменам в феврале 1949 года: «Последствием недавних дождей стал бурный рост спорыньи на паспалуме, что вызывает большое раздражение общественности, так как спорынья повреждает женские чулки и мужские брюки» [228]. К марту в Сиднее отравилась спорыньей даже лошадь Брюс, чемпион гонок [229]. Но первая публикация о вновь возникшей проблеме вышла еще в июле 1947 года: заметка была посвящена опасности дорожных инцидентов — люди, идущие вдоль дороги, боялись запачкать медовой росой спорыньи свои брюки и отходили слишком далеко от края, попадая на проезжую часть [230]. Одновременно с этим начали болеть коровы [231].

Если мы посмотрим, что происходило в других странах, то увидим, что к 1937 году спорынья также захватила и Новую Зеландию, причем в 1935 году, как указывает газета, «и следов ее не было на новозеландских пастбищах», а к концу 1936 ей уже покрыт весь Северный Остров [232]. Распространение спорыньи в 1937 году отмечено в Великобритании и в СССР. Новые виды спорыньи в Индии обнаруживаются и описываются в характерные и хорошо уже известные нам годы: 1917, 1926, 1937 [233] (в эти же годы происходят и нашествия саранчи).

Получается, спорынья (причем разные ее виды) действительно начинает распространяться по всей Земле синхронно в определенные годы. Все это наводит на мысли о необходимости стряхнуть пыль со старых книг Чижевского, которые до сих пор нередко воспринимаются как полумаргинальные, и взглянуть на идеи ученого более внимательно. И посмотреть под другим углом, частично абстрагируясь от слишком утрированных убеждений самого Чижевского. Может, в его гипотезе все же обнаружится какое-то рациональное зерно?

Глава 14

Циклы психических эпидемий

То, что психические эпидемии по какой-то причине происходят одновременно в разных странах, замечали еще в XIX веке:

И даже климатические условия, как мы видим, были под подозрением. Оставалось предположить наличие внешнего физического фактора, влияющего на психические эпидемии непосредственно или опосредственно.

В 20-х годах XX века появился ряд публикаций А. Л. Чижевского о влиянии солнца на исторические процессы. В 1938 году в Париже вышла монография «Les épidémies et les perturbations électromagnétiques du milieu extérieur», написанная Чижевским на французском языке по официальному заказу парижского издательства «Гиппократ». Концепция Чижевского сводилась к следующему: циклы солнечной активности проявляют себя в биосфере, изменяя жизненные процессы, начиная от урожайности и кончая заболеваемостью и психической настроенностью человечества, что сказывается на динамике исторических событий. Наиболее заметно выражен цикл солнечной активности с длительностью около 11 лет, замеченный немецким астрономом Швабе в XIX веке. Чижевский собрал много статистического материала, из которого следовало, что в период повышенной солнечной активности (большого количества пятен на Солнце) на Земле происходят войны, революции, стихийные бедствия, катастрофы и эпидемии. Поскольку механизм такого влияния не был определен, Чижевскому пришлось ввести невидимые солнечные сигналы, названные им Z-излучением, которые могут управлять огромными массами людей, поражая их болезнями или безумием. В 30-х Чижевскому и Вельховеру удалось показать метахромазию у бактерий во время вспышек на Солнце, или даже на несколько часов ранее их регистрации (эффект Чижевского — Вельховера).

Поначалу большевики — особенно бывшие «богостроители» из так называемой «каприйской школы» — мыслям Чижевского обрадовались. Луначарский в 1924 году помог напечатать работу Чижевского «Физические факторы исторического процесса». Но со временем сам концепт стал вызывать у коммунистов идеологические вопросы. Если психозы приходятся на солнечные максимумы, то почему же эти самые максимумы как-то совсем не по-марксистски попадают не только на безумные крестовые походы, но и на Великую Французскую революцию и — о, ужас! — также на 1905 и на 1917 гг. Контрреволюционное вредительство получается, а не теория. А тут еще Чижевский свою монографию печатает во Франции в 1938 году, и это при том, что солнечный максимум был как раз накануне, в 1937 году. А вдруг кто-нибудь начнет задумываться, не было ли «великое безумие» этого года массовых репрессий связано с солнечными вспышками, а вовсе не с «пролетарской необходимостью»?

В марте 1938 года дело Чижевского из секретариата тов. Ежова и тов. Вышинского передают на рассмотрение не кому иному, как академику Лысенко. После этого судьба Чижевского была предрешена. Комиссия Совнаркома под председательством тов. Вышинского (апрель 1940 г.) объявит исследования Чижевского лженаукой, отметит, что он «теоретически совершенно некомпетентен в затрагиваемых им вопросах физики», и что «исходные концепции Чижевского о влиянии солнечных протуберанцев на общественные отношения, на биологические явления, на эпидемии… ничего общего с наукой не имеют» и помянет «темные времена средневековой астрологии». Следом подключится (26 апреля 1940 г.) академик Б. М. Завадовский, утверждающий, что Чижевский заявлял «перед лицом правительственной комиссии тов. Вышинского, якобы от этой теории он давно отказался», но комиссию обманул: «Это заявление является очередной сознательной ложью. На протяжении всех этих лет, и в частности в монографии, опубликованной Чижевским в 1938 г. на французском языке, в статьях, напечатанных им вплоть до 1939 г. во французских журналах, Чижевский продолжает выступать перед капиталистической реакцией в качестве автора именно этих теорий, охаивающих Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию». Месяцем позже к травле присоединится и академик А. Иоффе, охарактеризовавший (28 мая 1940 г.) суть работ Чижевского как «бессмысленную и идеологически вредную „теорию“ о том, что революции, эпидемии людей и животных, народные движения определяются солнечными пятнами», а затем Чижевского отправят в лагерь, чтобы не смущал народ своими идеологически вредными догадками.