Душа и слава Порт-Артура

С этого дня в маленьком домике генерала Кондратенко по вечерам продолжалась работа. То, что не успевали сделать в штабе и казармах, часто решали здесь. Подготовка анализа сухопутной обороны прибавила забот командиру 7-й бригады. Спать приходилось не более шести часов, но генерал чувствовал, что дело важное, торопился, чтобы поскорее приступить к практической реализации своих предложений.

Работа была почти закончена, когда из штаба наместника пришел приказ о формировании 3-го Восточно-Сибирского корпуса. 1-я бригада разворачивалась в дивизию, и дела по сухопутной обороне пришлось отложить. Роман Исидорович вновь столкнулся с непривычными трудностями. Мобилизационный план отсутствовал, а новые полки предлагалось формировать из подразделений, прибывающих из Маньчжурии или даже из России.

В Порт-Артуре уже чувствовалось приближение грозных событий. Город стали потихоньку покидать японцы, закрывались японские лавочки с мелочным товаром, парикмахерские, харчевни. Вокруг казарм и штаба крепости в Старом городе и особенно в порту появилось множество не в меру любопытных китайцев. По внутреннему рейду мимо боевых судов засновали джонки. Даже на строительстве береговых и сухопутных укреплений можно было отметить явную заинтересованность и подозрительное любопытство в действиях многих десятков китайцев, а то и просто кули, которые всего несколько дней назад делали вид, что вообще ничего не понимают в строительстве. Более десятка таких любопытных молодчиков были разоблачены как японские агенты и арестованы. Ни для кого из командования крепости и штаба наместника не было секретом, что Артур наводнен шпионами, но такая активность наводила на серьезные размышления.

Кондратенко, работавший очень напряженно со дня прибытия в крепость, в эти последние перед войной дни устал и физически, и морально. Неразбериха в делах формирования дивизии, неоконченный доклад и — главное — понимание того, что война вот-вот разразится, а Артур к ней не готов, действовали на него удручающе. Резко пошатнулось здоровье. Надежда Дмитриевна постоянно во всех письмах просилась в Артур, но он всегда отвечал отказом. Причин было много: не хватало времени подготовить жилье, стояла слишком плохая погода. Но главным была неспокойная обстановка, царившая в городе и крепости.

Заканчивался первый месяц нового, 1904 года. 24 января адмирал Алексеев получил сразу две красные телеграммы. В первой министр иностранных дел официально сообщал о разрыве дипломатических отношений с Японией, во второй, менее официальной, — успокаивал и настаивал принять меры обороны. Наместник давно ждал таких известий, но решил пока ничего не сообщать командованию эскадры и крепости. Минуло только три дня после выхода эскадры в полном составе в открытое море. Она сосредоточилась на внешнем рейде. Корабли по его приказу расположились в шахматном порядке. Адмирал мотивировал свое решение тем, что держать корабли на внутреннем рейде сейчас опасно, ибо противник, внезапно напав, может просто закупорить эскадру, перекрыв узкий проход. О том, какой противник, он сознательно ничего не сказал, хотя весь флот знал это. Еще раньше в корейский порт Чемульпо с разведывательными целями были отправлены крейсер «Варяг» и канонерка «Кореей».

Крепость по-прежнему была погружена в спячку, и лишь на фортах, копошились саперы да каждый вечер гремел оркестр на разводе караулов.

Алексеев еще раз просмотрел телеграммы и, сунув их в сейф, вызвал дежурного адъютанта.

Когда кораблям пришло последнее указание об усилении охраны эскадры, город уже спал. Меры, принятые наместником, были не только смехотворно слабыми, но и абсолютно неграмотными в военном отношении. Отныне каждую ночь в дозор выделялось два миноносца и одна канонерка. Они выходили в море не более чем на двадцать миль и при встрече с подозрительным судном обязаны были спешить с докладом на базу, не принимая боя. На рейде два других корабля должны были всю ночь светить прожекторами. Связь между кораблями и береговыми батареями отсутствовала, не было и обшей инструкции о действиях по тревоге. Но если на флоте были приняты хоть такие меры, то крепость находилась в полном неведении.

А между тем 24 января, на следующий день по возвращении русской эскадры на артурский рейд, командующий объединенным флотом вице-адмирал X. Того получил из дворца божественного микадо указание начать боевые действия против русского флота. Через час, к началу совещания командного состава, был готов приказ по флоту. Флагманы и командиры кораблей слушали своего кумира затаив дыхание:

«Я предполагаю теперь же со всем флотом направиться в Желтое море и атаковать суда неприятеля, стоящие в Порт-Артуре и Чемульпо. Начальнику 4-го боевого отряда контр-адмиралу С. Уриу со своим отрядом и 9-му и 14-му отрядам миноносцев предписываю идти в Чемульпо и атаковать там неприятеля, а также охранять высадку войск в этой местности. 1, 2 и 3-й боевые отряды вместе с отрядами истребителей пойдут прямо к Порт-Артуру. Отряды истребителей ночью атакуют неприятельские суда, стоящие на рейде. Эскадра же предполагает атаковать неприятеля на другой день».

На следующий день японский флот покинул бухту Сасебо. В открытое море вышли броненосцы «Микаса», «Асахи», «Хацусэ», «Сикисима», «Ясима», четырнадцать крейсеров, из которых шесть было броненосных и более двадцати миноносцев. Кроме боевых кораблей шел отряд транспортов с десантом для высадки в Корее. 25 января С. Уриу, отделившись от главных сил, увел свой отряд из пяти крейсеров и восьми миноносцев на север, а утром был уже около Чемульпо.

Уриу прекрасно знал, что противостоять ему может лишь крейсер и канонерская лодка. Он вел такой большой отряд для обеспечения высадки десанта, даже не думая вступать в какой-либо морской бой, решив покончить с русскими кораблями ультиматумом.

Утром 27 января Уриу потребовал от командиров русских кораблей до полудня покинуть рейд, иначе в 16 часов он угрожал атаковать их.

На рейде Чемульпо помимо крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» стояли отряды английских, французских и американских боевых кораблей. Их начальники, узнав об ультиматуме, сразу объявили о своем нейтралитете, русским же посоветовали принять условия капитуляции. Действительно, силы для боя были неравными.

Командир крейсера «Варяг» и всего русского отряда капитан 1 ранга В. Ф. Руднев оказался в сложнейшем положении. Вестей из Артура не было, а японская эскадра стояла у входа на рейд. Не получив поддержки от других стационаров, Руднев зачитал ультиматум командам «Варяга» и «Корейца». Еще не стихла буря негодования, как он объявил о своем решении идти в Порт-Артур и при необходимости принять бой. «Мы будем сражаться до последней возможности и до последней капли крови» — такими словами закончил Руднев обращение к личному составу. В том, что бой будет последним, никто не сомневался. Мужество, честь русского флага, слава русского флота — все было в этом решении.

Море на выходе из порта было покрыто легкой дымкой. Русские корабли шли параллельным курсом, уступом вправо. Впереди «Варяг». Натужно, с полной мощностью работали машины, раздавались отрывистые звуки команд, свист боцманских дудок. Напряжение достигло высшего предела, когда справа по курсу показались неясные очертания острова Иодольми. В воздухе пронеслись глухие раскаты. Сразу от частых разрывов вокруг русских кораблей закипело море. Не снижая хода, ответный огонь открыли «Варяг» и «Кореец», которым командовал капитан 2 ранга Г. П. Беляев. Так начался беспримерный по героизму бой. Восемь миноносцев, шесть крейсеров, из которых один только «Асама» превосходил по мощи артиллерийского огня «Варяга» и «Корейца», вместе взятых, как стервятники, набросились на легкую добычу. В течение 45 минут, отвечая огнем на огонь, русские корабли пытались прорваться в открытое море. «Варяг» выпустил по врагу 1105 снарядов. Серьезные повреждения получили броненосный крейсер «Асама» и еще два японских крейсера, но силы были слишком неравны. Скоро «Варяг» уже не мог отвечать врагу. Вся артиллерия его была подбита, более трети команды погибло в бою. Крейсер, получивший пять подводных пробоин, с совершенно обезображенной надводной частью едва держался на плаву. Не намного лучше были дела у «Корейца». Окутанный клубами пара и дыма, он перестал стрелять. Как два израненных богатыря, слабых, умирающих, но непобежденных, вернулись они в Чемульпо на свою последнюю стоянку.