История Украины. Научно-популярные очерки

И все же обладание богатым и удаленным от Сарая улусом Ногая явно питало сепаратистские настроения у его держателей. Так что назначенный новым улусбеком Сарай-Буга, брат хана Токты, тоже восстал и двинулся на Сарай. Он также был схвачен и казнен. На его место Токта назначил тогда своего сына Ильбасара.

В первой половине XIV в. улус пережил пору экономического расцвета, который был обязан развитию торговли. Об этом свидетельствует существование нескольких монетных дворов, обнаруженных в Вичине, Лозовой, Костештах, Старом Орхее, Ак-Кермане (совр. Белгород-Днестровский). С этим улусом следует отождествлять владения загадочного татарского князя (princeps, dominus) Димитрия (Темира?), купцам которого венгерский король Людовик I 22 июня 1368 г. даровал право беспошлинной торговли в Брашове [28]. Вместе с тем политическая нестабильность на этой золотоордынской окраине в конце концов привела к образованию на окраинах улуса независимых княжеств. К 1324 г. в Нижнем Подунавье возникает Валашское княжество, а затем — в верховьях Прута — Молдавское княжество.

«Белобережский» улус, расположенный на восток от «лукоморского», занимал Днестровско-Днепровское междуречье, т. е. степи и экономически развитую территорию Галицко-Волынского и Киевского княжеств. Эти территории были открыты для прямого ограбления. Помимо материальных ресурсов, продовольствия и драгоценностей, объектом разграбления было население, низведенное до рабского состояния. Среди людей, угнанных монголами в качестве слуг или для продажи, было много ремесленников. Одного из таких русских мастеров — ювелира Козьму — встречал Плано Карпини в ставке хана Гуюка. Ремесленников забирали в монгольские военные лагеря. Вместе с крестьянами они также прикреплялись к специальным поселениям, на которые монголы возложили выполнение специальных государственных функций. Чаще всего это была сторожевая служба, обслуживание речных переправ, содержание государственной курьерской службы — яма. О такой практике известно уже в период княжения Даниила Романовича Галицкого: князь принимал у себя в Холме мастеров, бежавших «ис Татар». Характерно, что перечисленные летописцем ремесленники представляли как раз те профессии, которые были нужны для обслуживания кавалеристов-лучников: седельники, лучники, сагайдачники («тоулници») и кузнецы по железу, меди и серебру [29].

Батый, несмотря на краткость своего пребывания на Правобережье по пути в Польшу и Венгрию в 1241 г., сразу же реорганизовал эту территорию. Монголы поручили управление отдельных областей княжества боярам князя Даниила Галицкого. Князь же не только призывал (устами летописца) своих бывших слуг к послушанию: «Князь ваш азъ есмь. Повеления моего не творите, землю грабите», но и добился расположения монгольского наместника «печатника» (очевидно, даругачи) Курила: тот провел инспекцию («исписа грабительства») у себя в ставке в Бакоте (на р. Днестр) и дал возможность князю вооруженной рукой восстановить порядок. В 1255 г. в Бакоте будет находиться другой монгольский наместник, на этот раз уже названный прямо баскаком Милеем (Мулай?). В Киеве находился монгольский тысячник Димитрий. Учитывая военный чин тысячника, в нем также можно видеть баскака. В Киеве Плано Карпини застал также сотника с монгольским именем Монгрот (?). Наличие сотен — свидетельство еще одной реорганизации местного населения — распространения десятичной организации на оседлое население. Переправа через Днепр и сбор внутренних пошлин находились в ведении особого чиновника, названого аланом Михеем. Кстати, как только Батый возвращается из похода, он присылает к Даниилу своих двух приближенных, чтобы неким образом разобраться с князем («возискати»). Даниил затем и сам ездил в Сарай, где ему пришлось, как сокрушался летописец, преклонить колени и назвать себя холопом.

Монгольские темники Белобережья, как «свои» Бурундай, Теле-Буга, Алгуй, так и соседний темник Ногай, принуждали («велеша») русских князей с дружинами участвовать в их походах на соседние страны — еще один традиционный для степняков способ эксплуатации покоренного населения. В частности, галицко-волынские князья Даниил и Василько, Лев и Мстислав Даниловичи, Юрий Львович, ходили походом на Литву в 1260 г. с темником Бурундаем, и в 1277 г. — с Ногаем, на Польшу — в 1283 г. с Теле-Бугой и Ногаем, в 1287 — с ханом Теле-Бугой (тогда уже взошедшему на престол) и Алгуем, на Венгрию — в 1282 с Теле-Бугой и в 1285 с Теле-Бугой и Ногаем. Летописные известия об этих походах сопровождаются неоднократными то ли жалобами, то ли извинениями на то, что они были следствием «татарской неволи» [30].

Помимо открытого грабежа и использования покоренного населения в качестве «пушечного мяса», Золотая Орда не оставалась в стороне и от идеи более высокой степени организации эксплуатации путем налогообложения. Это непосредственно затронуло Галицко-Волынское княжество. Папский посланник Плано Карпини, проезжавший в этих местах через несколько лет после завоевания (1245–1247), уже был свидетелем проведения там налоговой переписи [31]. Разумеется, эта передовая система экономической эксплуатации принесла новые лишения местному населению, ведь ее характер оставался грабительским и исходил именно из рабского состояния покоренных. Плано Карпини, а за ним и монах Гийом Рубрук (1253–1255) сообщали, что несостоятельных «налогоплательщиков» буквально забирали в рабство [32]. То же сообщали о порядках в Золотой Орде египетские хронисты [33], и в конце концов, русский фольклор (например, былина «Щелкан Дюденьевич»).

Удержание Руси в рабском угнетении требовало от монголов постоянного применения насилия. Поэтому улусбек Курмыши/Куремса уничтожает своими силами несколько городов на Волыни, а в 1261 г. его преемник Бурундай, принуждает самих князей уничтожать укрепления своих городов: Лев Данилович «разметал» Данилов, Стожек и Львов, а его дядя Василько разобрал укрепления Кременца, Луцка, Шумска и сжег — из-за невозможности поступить иначе — укрепления Владимира [34]. Монголы наладили на завоеванных территориях ям — систему курьерской службы, необходимой для контроля территории. Плано Карпини свидетельствовал, что во время поездки он менял лошадей пять-семь раз в день [35].

Рабское подчинение не мешало, однако, русским князьям заимствовать монгольские практики в военной и государственной сфере. В первую очередь это касалось военного снаряжения и тактики. Летописец уже в статье 1252 г. хвастает грозной татарской экипировкой войска князя Даниила. Не оставалась невостребованной и практика переписей в практике государственного управления Галицко-Волынского княжества. Первое упоминание о проведении переписей относится к 1283 г.: тогда князь Лев в результате переписи («сочте») установил, что количество погибших, захваченных в плен и умерших естественной смертью составило двенадцать с половиной тысяч [36]. Полученное число было отнюдь не вымышленным, так как не было целым, и величиной оставляет впечатление реального. Оно, несомненно, было получено на основании переписей более раннего времени, к которым, похоже, галицкие князья имели доступ, а то и были их хранителями.

Территории рассмотренных двух улусов были захвачены Великим княжеством Литовским в начале 1360-х гг. в результате ослабления центральной власти в Золотой Орде (из-за смут и голода) и серии походов, предпринятых князем Ольгердом. Летописцы представили историю завоеваний Ольгерда в виде одной битвы, так называемой битвы на Синих Водах (у совр. г. Торговица Кировоградской области) [37]. Какая-то часть тюркского населения приняла литовское подданство. Представители элит вошли в состав правящего класса Литвы. Поддаваясь популярности тюркского воинства, князья переселяют кочевников поближе к столице Тракаю с целью использовать в качестве пограничного щита против крестоносцев [38]. Что же касается оставшегося на степи населения, то литовская администрация провела фискальные переписи захваченных территорий и зафиксировала повинности. Последние сохранятся еще и в ХУІ в. В этих переписях можно увидеть специальную категорию населения, которая была обязана нести военную службу — «ходить на войну», в отличие от обязанных платить налоги (дань, ясак, уроки) [39]. Военная повинность была на степи характерным способом эксплуатации покоренного населения. Одной из разновидностей военных слуг были те, которые несли сторожевую службу и назывались казаками, что было зафиксировано в словаре-разговорнике начала XIV в. «Codex Cumanicus» [40]. После литовской экспансии, которая не изменила статуса этих бывших военных слуг монголов, они оказались на территории действия европейского права, которое рассматривало военную службу как привилегию военного сословия. В этих новых условиях было естественно попытаться трактовать бывшие повинности как шляхетскую привилегию ношения оружия. Поэтому эти слуги в дальнейшем послужат важной составной рождающегося казачества и значительной движущей силой славянской земледельческой колонизации. Монгольская традиция обретет новое содержание.