История Украины. Научно-популярные очерки

Идея прославления Романа Мстиславовича и Даниила Галицкого, как продолжателей исторической миссии Киева, определила и структуру летописного свода, в составе которого к нам дошла Галицко-Волынская летопись. Этот свод Ипатьевского типа представлен такими летописными кодексами, как Ипатьевский, Хлебниковский, Погодинский, летопись Марко Бундура, Ермолаевский и Угорникский, фрагмент которого найден недавно. Свод такого типа состоит из Начальной киевской летописи («Повести временных лет»), Киевской летописи XII в. и, в качестве третьей части, Галицко-Волынской летописи. Таким образом, рукописи такого состава принципиально отличаются от севернорусских (типа Лаврентьевского свода), где после «Повести временных лет» идут летописи о Владимиро-Суздальской земле.

Подтверждением высокого уровня культуры Галицко-Волынских земель была и архитектура. Строили преимущественно из дерева. Каменными первоначально были только некоторые храмы, реже — княжеские палаты. Сохранившийся (в реконструкции) Успенский собор во Владимире, строительство которого было завершено в 1160 г., повторяет план Успенского собора Киево-Печерской лавры. На Волыни, как и в Киеве, и в остальных центрах княжеств, храмы сооружали из кирпича. Белокаменное строительство с использованием романской строительной техники было начато в Прикарпатье, сначала в Перемышле (церковь святого Иоанна), позже в Звенигороде, Василеве, Галиче.

Владимир-Волынский. Успенский собор

В одном лишь Галиче известно не менее 30 монументальных каменных сооружений, однако только часть их изучена археологами. Строительство самого большого в Галиче храма — Успенского собора — связывают с созданием здесь в 1157 г. епископии. Собор — яркий пример галицкой белокаменной архитектуры. Резные украшения сохранились в своем первоначальном виде только в храме Пантелеймона вблизи Галича. Здесь портал обрамлен колоннами с капителями коринфского ордера. Западный главный портал перспективный, углубленный в стену. Его верхняя часть украшена стилизованным орнаментом. Великолепные храмы Даниила Галицкого в Холме известны из летописи. Особенной красотой отличалась церковь Иоанна. В ней капители опорных столбов были украшены резными скульптурными масками. Изнутри поверхность купола была покрыта «золотыми звездами на лазури, а внутренний помост был вылит из меди и чистого золота, так что блестел как зеркало», окна украшало «римское стекло» (витражи), для порталов использован «тесаный камень галицкий белый и зеленый холмский». Резьба на них настолько поразила летописца, что он сообщил имя скульптора — «хитреца» Авдия. На главных дверях «был сделай Спас, а на стенах святой Иоанн, так что все, кто смотрел, удивлялись».

О высоком уровне архитектуры и строительства свидетельствует и палата Даниила Галицкого в его столице Холме. Если другие светские постройки на Руси и в соседних странах сохранились только на уровне фундаментов, то в этом случае под землей обнаружены стены до высоты 3,3 м, сооруженные из белого камня и холмского глауконтита зеленоватого цвета. Следует надеяться, что художественная орнаментика этого сооружения, уникального также и в европейском контексте, будет выявлена в дальнейших исследованиях.

При князе Васильке и его сыне Владимире Васильковиче работал выдающийся строитель «муж хитр Олекса», соорудивший ряд деревянных городских укреплений. Ярким проявлением мастерства галицких строителей была и пятиярусная деревянная скальная крепость IX–XIV вв. Тустань вблизи села Урича в Карпатах.

Местная иконопись развивалась в Галицко-Волынской земле под влиянием киевской. Из работ художников высокопрофессионального уровня сохранилась икона Богородицы Одигитрии конца XIII–XIV вв. из Покровской церкви Луцка (ныне в Национальном художественном музее Украины в Киеве). Особенно ценились византийские иконы. Древнейшая сохранившаяся из них — константинопольская по происхождению икона Богородицы конца XI в. — находилась в Холме с древних времен до XX в. Чудом спасенный от гибели в годы войны и в послевоенные годы, этот шедевр религиозно-художественной культуры теперь находится в Волынском Музее иконописи в Луцке.

Другая икона, ныне известная как Ченстоховская (перевезена из Бел-за в польскую Ченстохову в конце XIV в.), также принадлежала кисти византийского мастера. Галицкое изобразительное исскуство XIV в. достойно представляет известная икона святого Юрия-Змееборца на черном коне (из села Станыли близ Дрогобыча, хранится в Национальном музее во Львове). В ней нет ничего лишнего. Ритм линий и четко ограниченных цветовых пятен подчинен единому художественному замыслу: создать образ бесстрашного воина, верного христианскому долгу. На светло-сером фоне выделяется темный силуэт коня с всадником и красный плащ воина. Несравненное сочетание динамизма и гармонической уравновешенности отдельных элементов композиции свидетельствуют о мастерстве художника. Также ряд украинских икон XV в. были исполнены в русле художественных традиций галицко-волынской земли.

Богородица Одигитрия Волынская. Икона. Начало XIV в.

Галич. Церковь Св. Пантелеймона. Начало XIII в.

При всем своеобразии индивидуальных манер отдельных мастеров, им свойственны лаконизм и цельность композиции, сдержанность колорита и одновременно умение сочетать контрастные цвета, эмоциональная насыщенность образов-символов. Эти особенности, гармонично сливаясь с новыми чертами, стали в будущем одним из компонентов национального своеобразия украинского изобразительного искусства. Также во многих произведениях народного декоративного искусства Украины — коврах, вышивках, писанках — прослеживается развитие мотивов, существовавших еще в Средневековье.

Икона Покров Богородицы. ХІІ-ХІІІ вв.

4. Северное Причерноморье послемонгольского времени

Монгольское нашествие послужило поворотным пунктом в истории Северного Причерноморья. Несмотря на свой разрушительный эффект, именно оно создало условия и привело в движение силы, которые в течение краткого периода времени изменили тип господствующей цивилизации и оказали значительное влияние на историю Украины. Обширный край, где тысячелетиями господствовали кочевые скотоводы, а на побережье ютились порты средиземноморской цивилизации, превратился в европейскую житницу и стал частью национальной территории Украины. Данная глава посвящена событиям, которые привели к этому повороту в истории всемирной и украинской.

Прежде всего необходимо выявить причины, по которым Северное Причерноморье оказалось целью монгольского завоевания. Несмотря на то что история степных сообществ Евразии все еще находится на начальном этапе научного познания и осмысления, основные тенденции в развитии этого ареала достаточно хорошо различимы. Вопреки распространенному поверхностному мнению о том, что цивилизованное Северное Причерноморье было притягательным пунктом для диких кочевых завоевателей, этот ареал как раз до нашествия монголов отнюдь не являлся землей обетованной для кочевников. Скорее здесь было прибежище для степных изгоев. Северное Причерноморье действительно очень мало интересовало, если вообще интересовало созидателей великих степных империй, пусть даже они завоевывали его.

Вожди кочевников, безусловно, ценили богатые пастбища в степях Восточной Европы. Достаточно вспомнить, что, по преданию, когда Джучи, старший сын Чингисхана, «увидел воздух и воду Кипчакской земли, то он нашел, что во всем мире не может быть земли приятнее этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих» [13]. Однако до монголов степные вожди избегали этих райских земель, а ведь среди них были такие известные исторические личности, как гуннский предводитель Аттила (правил ок. 434–454), аварский каган Баян (правил ок. 558–582), правитель Западно-Тюркского каганата Тарду (правил в 578–603). Они либо продвигались далее на запад, как первые два, или останавливались, но обращали основное внимание на Закавказье, как в случае Тюркского каганата или хазар. Дело в том, что больше всего на свете степные предводители нуждались в богатых оседлых соседях, которых можно было бы заставить поделиться своими богатствами, — именно они служили главным источником средств для содержания их империй. Поэтому соседство с Китаем, Ираном или Византией было для кочевых элит предпочтительнее сытного и спокойного, но захолустного Причерноморья. Оно было удалено и от Византии, и от Ирана большими расстояниями, непреодолимым для них Черным морем и опасными хребтами Кавказа. Правда, у Черного моря находилось несколько грекоримских городов. Но такая добыча не сулила больших богатств, тем более что города были неуязвимы под защитой стен и со снабжением по морю. Поэтому с ними было выгоднее торговать — ведь сюда прибывали купцы со всего Средиземноморья, рассчитывая на меха, рабов, ловчих птиц, моржовую кость, которые доставляли кочевники со всей Евразии. Кочевники, со своей стороны, очень нуждались, помимо золота и серебра, в привозном вине — оно стало неотъемлемым атрибутом религиозных и общественных ритуалов в Степи. Вот на этих взаимных интересах и слабостях тысячелетиями удерживалось сосуществование греко-римских городов и степных сообществ в Северном Причерноморье.