Падение царского режима. Том 1

Председатель. – Вы высказали сомнение в существовании связи между Андрониковым, Распутиным и Манасевичем-Мануйловым?

Климович. – Мне она в данный момент не была ясна. Мне казалось, что они конкурирующий элемент.

Председатель. – На чем, по вашему тогдашнему впечатлению, основывались вес и значение Андроникова, хотя бы в смысле возможности передать в Ставку газету в корректуре и заставить прочесть?

Климович. – Я Андроникова только один раз видел. По-моему это в высшей степени предприимчивый, неразборчивый в средствах человек, который, благодаря своей крайней беспринципности, может быть довольно силен и пробираться туда, куда ни один порядочный человек не проберется.

Председатель. – На тот вопрос, который я вам задал, ваш ответ можно понять так, что вы не знаете, есть ли там кружки, что был хаос и отдельные лица?

Климович. – Да, которые группировались в шайке, так сказать, независимые.

Председатель. – Каково было отношение при вас департамента полиции к организации союза русского народа и к другим реакционным группам?

Климович. – Я лично по возможности их избегал; но в сущности и у департамента, собственно говоря, можно сказать почти никаких не было отношений к ним за мою бытность директором департамента полиции. Я говорю почти, а можно сказать: совершенно никаких не было. И вот скажу, в чем они состояли за мою бытность директором. Ко мне приезжала одна дама, кажется Степанова, если я не ошибаюсь, издававшая рабочую газету, кажется она же Дезобри, приезжала раза три-четыре просить какого-нибудь содействия. Я этого содействия не дал.

Председатель. – Содействия чему?

Климович. – Материалом для издания. Но я не дал. Затем в департамент полиции обращался неоднократно Орлов, известный в России; ему было ассигновано, кажется, если не ошибаюсь, 100 руб. жалованья и 100 руб. на какой-то кружок. При моем вступлении я прекратил в самом начале эти выдачи им совершенно. Я считал, что их деятельность за последнее время настолько опустилась и свелась только к извлечениям материальных выгод из торговли патриотическими идеями так, что мне противно было давать им что-либо. Но впоследствии Орлов так назойливо приставал через кого-то к А.Н. Хвостову, приставал и ко мне письмами, посланиями, целым рядом прошений, что А.Н. Хвостов приказал выдать то, что ему было назначено. Вот этим ограничились сношения.

Председатель. – Это денежное сношение. А сношение…

Климович. – Сношений не было. И должен сказать, что это сношение для нас было всегда большим бичом, потому что обыкновенно какой-нибудь отдел союза русского народа предъявлял довольно ультимативные требования, довольно дерзкие, абсолютно невыполнимые, так что сношения с ними старались не иметь. Может быть сношения ограничивались посылкой каких-нибудь подозрительных телеграмм, да и то не помню…

Председатель. – По должности директора департамента полиции или просто так, частным образом, вы не знали ли о выдачах вот из этого самого 5-миллионного фонда в направлении субсидирования отдельных лиц, известных по реакционной деятельности, или отдельных групп союза русского народа или других организаций?

Климович. – Вот я говорю, что выдача из этого фонда касалась Орлова.

Председатель. – Вы говорите о департаменте полиции, но не весь фонд был в распоряжении полиции.

Климович. – Пятимиллионный фонд – весь. На этот пятимиллионный фонд содержалось охранное отделение, [*] всероссийские учреждения заграничной агентуры и самый департамент полиции содержался, потому что штаты его настолько устарели, что расходы в три раза уже переросли свой номинальный штат. Потом содержание дворцовой охраны, воейковской организации, охраны во время поездки государя. Так что расходов было очень много из этого фонда. Я должен сказать, что из этого фонда других выдач я не знаю и субсидий таких патриотических организаций тоже не было. Я думаю, что вы возьмете сметы и отчеты: там до копейки все есть; если вы найдете там темные места, то они будут озаглавлены так: «Выдано на известные нужды министру или товарищу министра».

Председатель. – А есть на известные нужды директору департамента полиции?

Климович. – Да, но за мое время не было.

Иванов. – А министрам было?

Климович. – При Штюрмере было…

Председатель. – Вы не касаетесь тех сумм, которые были в безотчетном распоряжении самого министра?

Климович. – 54-х тысяч, так называемой шефской суммы, я не касался.

Председатель. – Эти 54 тысячи входили в пятимиллионный фонд?

Климович. – Входили. Они выдавались ежемесячно и шли вообще на содержание различных…

Иванов. – Скажите: вы поступили при А.Н. Хвостове, незадолго до его ухода?

Климович. – Недели за две, за три.

Иванов. – Скажите, А.Н. Хвостов не поручал ли вам надзор за Распутиным, ничего не говорил, что его интересует, что его заинтересовала его деятельность?

Климович. – В то время, до моего прихода еще, при Распутине была охрана, двое или трое, по распоряжению начальника охранного отделения, охраняли его. Собственно говоря, эти агенты не столько имели целью охрану Распутина, сколько информацию о его поступках и, в этом отношении, начальник охранного отделения непосредственно, как вопрос щекотливый, докладывал министру внутренних дел, избегая лишних ушей, лишней передачи директору департамента полиции, если было что-нибудь, заслуживающее внимания. Так что, собственно говоря, со мной в этом отношении никаких разговоров А.Н. Хвостов не имел. Но мне было известно, что в то время уже при нем состояли эти лица.

Иванов. – При Хвостове были эти лица или раньше?

Климович. – До Хвостова.

Иванов. – Когда вы поступили, вы указывали на то, что бюджет был расстроен и около 600 тысяч не хватало? Вы, конечно, интересовались в то время, почему это? Вы определяли этот недостаток путем ознакомления со всеми расходами, со всеми кредиторами, которые были в распоряжении полиции. Так вот: при ком были произведены такие расходы, которые вызывали такое расстройство, при Хвостове или при Штюрмере, – вам известно? И за какой период? Вы знакомились с этой сметой, вам это должно быть известно…

Климович. – В этом отношении я должен сказать, что меня интересовал бюджет в начале года с 1 января. Старый год, конечно, меня не интересовал. Я вступил почти в начале января. Только два месяца, полтора месяца был при Хвостове.

Иванов. – При ком наибольшие расходы вызвали расстройство?

Климович. – Я должен сказать, что расходов излишних не было, довольно много причин вполне лойяльных и легальных для дефицита в этом бюджете.

Председатель. – Теперь разрешите вам поставить вопрос. Будьте добры изложить, какое отношение было, в вашу бытность директором департамента полиции, лиц, которые были при департаменте, в то время непосредственно под вашим начальством, и затем некоторых начальников охранного отделения к вопросу о провокации? И скажите также, каково было ваше личное отношение и действия. В этом направлении я делаю некоторое тут разделение, ибо действия могут отличаться от того, что желательно, и затем желательное одним лицам, нежелательно другим.

Климович. – Я прошу позволения пояснить понятие провокации.

Председатель. – Это интересует нас в смысле создания агентами известных фактов, которые с точки зрения действующих законов являются преступными, в смысле участия агентов в деятельности революционных учреждений и групп, и в совершении ими лично поступков, которые являются преступными с точки зрения законов.

Климович. – Так как агенты охранных отделений секретно состоят в то же время членами революционных организаций, ибо, не состоя членами революционных организаций, не соприкасаясь с ними, никаких информаций дать нельзя. Департамент полиции, в этом отношении, стоял на точке зрения…