Пасть дьявола (с сокращениями)

- Ну это уж полная фантастика.

- Почему? Такую гипотезу - о существовании множества параллельных вселенных, возможно, сообщающихся между собой, высказал отнюдь не фантаст, вполне солидный ученый академик Марков.

- Гипотез хоть отбавляй, - помолчав, сказал Сергей Сергеевич. - Кто во всем винит гигантские волны, якобы возникающие тут при внезапных подводных землетрясениях. Другие считают причиной гибели судов нападение морских чудовищ, будто бы скрывающихся в глубинах океана...

- А о гипотезе Баркера слыхали, Сергей Сергеевич? - спросил Олег Никаноренко.

- Что за гипотеза? - спросил боцман.

- Баркер написал целую книгу "Великая мистерия в воздухе", - начал рассказывать Олег. - Он ссылается на последние открытия физиков, вроде бы подтверждающие существование антигравитационных частиц материи. И вот, считает Баркер, эта материя, не подчиняющаяся нашим законам тяготения, проникает внутрь земной коры и скапливается под морским дном, порождая сильные гравитационные и магнитные аномалии...

Так мы болтали еще довольно долго.

- Гипотез немало, - сказал, вставая, Сергей Сергеевич, - но ни одна не поможет нам сегодня разобраться в тайнах "Пасти дьявола". Пора спать, братцы, завтра работы много.

Все начали подниматься и расходиться по каютам. Мы с Волошиным еще постояли у поручней на самой корме, возле спущенного на ночь флага. Отсюда хорошо смотреть, как убегает вдаль клокочущая вода. Особенно вечером, когда она сверкает и переливается в ярком свете гакабортного фонаря. Этим зрелищем можно наслаждаться часами. И мы, зачарованные, простояли довольно долго.

- Надо все-таки идти спать, - произнес Волошин, тряхнув головой. Наваждение какое-то. Зайдем к Володе?

Я кивнул. Это тоже стало у нас своего рода ритуалом: заглядывать перед сном в ходовую рубку, если к этому времени уже заступал на вахту наш друг Володя Кушнеренко.

Свет в рубке был уже потушен, в темноте смутно вырисовывалась фигура рулевого, замершего возле своего пульта. На больших судах, таких, как "Богатырь", никаких "штурвалов" не увидишь. Их заменяют рулевые колонки с рычажками и клавишами. Моряки прозвали их "пианино". Так и говорят рулевые, сменяясь с вахты и помахивая кистью уставшей руки:

- Ну отыграл на пианино...

- А где Владимир Васильевич? - спросил Волошин.

Рулевой молча показал взглядом на неплотно прикрытую дверь, которая вела в штурманскую рубку.

- Это мы, - сказал Сергей Сергеевич, открывая дверь. - Зашли пожелать спокойной вахты.

Володя молчал, ожидая, когда мы войдем. Потом хмуро ответил:

- Боюсь, не поможет.

- Ожидается шторм? - удивился Волошин. - Мой "ипшик" молчит.

- Нет, пока все тихо, - покачал головой штурман и, помолчав, добавил: Принята радиограмма из Гамбурга. Прервалась связь с яхтой "Прекрасная Галатея" какого-то Хейно фон Зоммера. Вторые сутки не отвечает на вызовы. Официально просят все суда и самолеты, находящиеся поблизости, принять участие в ее поисках.

Мы с Волошиным переглянулись.

- А что за яхта? - спросил Сергей Сергеевич.

- Прогулочная. Катала богачей по океану. Двенадцать человек команды да прислуга. И гостей этого фон Зоммера человек пять-шесть, а может, больше, точно неизвестно.

- А где была эта красотка, когда ее последний раз слышали?

- Последний раз выходила на связь позавчера в шестнадцать тридцать. Находилась примерно вот здесь. - Володя ткнул пальцем в большую карту, разложенную на широком штурманском столе.

- Далеко от урагана. И закрыта от него Багамскими островами. Погода там, наверное, хорошая.

- Полный штиль. Яхта новенькая, только в прошлом году построена. Капитан и команда - опытные моряки. Навигационное оборудование самое совершенное: система "Дакка", локаторы, радиопеленгаторы. Кроме судовой рации, работавшей во всех диапазонах, имела и аварийную. Был на ней установлен даже автомат, подающий сигнал бедствия. Бывают такие случаи, что радист не может добраться до своей рубки: ну пожар там сильный, взрыв. Тогда автомат сам подает сигнал, сообщает позывные судна и координаты.

- И несмотря на все это, яхта молчит?

- Молчит.

- Надо зайти в радиорубку, - сказал Волошин.

Мы вышли на палубу. Волнующее ощущение полета над ночным океаном на сей раз меня не захватило. Что-то неуловимо изменилось. Ночная тьма вдруг стала иной, тревожной, враждебной.

Радиостанция на "Богатыре" размещалась в трубе, установленной лишь по традиции, для красоты. Рядом с вахтенным радистом сидел начальник радиостанции Вася Дюжиков. Они даже не заметили нас. Оба не отрывали глаз от мерцающих огоньками приборов.

Дюжиков снял наушники. Из них слышались неразборчивые озабоченные голоса.

- Ну как? - спросил Володя.

- Пока ничего.

Дюжиков посмотрел на часы, висевшие над столом. Два сектора на циферблате выделены красным цветом - по три минуты, от пятнадцатой до восемнадцатой и от сорок пятой до сорок восьмой. Международные периоды молчания, как принято называть это время. В эти шесть минут каждого часа радиостанции на всех судах и береговые, поддерживающие с ними связь, обязаны только слушать, не раздастся ли откуда зов о помощи.

Сейчас было сорок четыре минуты первого. Стрелка приближалась к сектору бедствия.

Вахтенный радист менял настройку, и в рубку врывались тревожные голоса.

- "Галатея", "Галатея"! - взывал женский голос и что-то сказал по-немецки.

Я вопрошающе посмотрел на Володю.

- "Галатея", где ты, отвечай. Твое положение! - перевел он.

- Проклятая "Пасть дьявола", - мрачно пробасил по-английски бесконечно усталый голос.

И тотчас же в эфире воцарилось молчание. Я взглянул да часы: стрелка вступила на красное поле.

Она двигалась страшно медленно, еле ползла. И все это время, вдруг словно ставшее бесконечным, из динамика доносились только шорохи и треск атмосферных разрядов.

И это гробовое молчание показалось мне тревожней самых громких призывов о помощи...

Стрелка с явным облегчением соскочила с красного сектора.

В динамике снова начали перекликаться голоса на разных языках.