Отечественная война 1812-го года

С своей стороны, император Александр собрал на западной границе России три армии. Первая армия (127 000 человек) находилась в Виленской губернии, под начальством военного министра Барклая де Толли; вторая (47 000) вверена была сподвижнику Суворова, князю Багратиону, и расположена была в Гродненской губернии; наконец третья, численностью в 43 000 человек, под начальством Тормасова, двинута была к австрийским границам. Дунайская армия, под начальством Кутузова, не могла еще оставить Молдавии и Валахии, так как турки, под влиянием происков Наполеона, не хотели уступать требованиям России и грозили продолжением войны. Таким образом войска Александра, по численности своей, уступали армии Наполеона, и это было главной причиной того, что у нас решено было вести войну оборонительную. Главным пунктом обороны избран был город Дрисса, на Западной Двине, где, по совету прусского генерала Фуля, сооружен был укрепленный лагерь.

Император Александр сознавал всю трудность предстоящей борьбы. «У меня нет таких генералов, как ваши, — говорил он французскому послу Коленкуру в 1811 году, — сам я не такой полководец и администратор, как Наполеон, но у меня хорошие солдаты и преданный мне народ, и мы скорее умрем с оружием в руках, нежели позволим поступать с нами, как с голландцами и гамбургцами. Но, уверяю вас честью, я не сделаю первого выстрела. Я допущу вас перейти Неман, но сам не перейду его; я не хочу войны, не желает ее и мой народ, хотя и озлоблен отношениями ко мне вашего императора… Но, если на него нападут, он сумеет постоять за себя… Я не ослепляюсь мечтами и знаю, в какой мере император Наполеон — великий полководец; но на моей стороне пространство и время. Во всей той враждебной для вас земле нет такого отдаленного угла, куда я бы не отступил, нет такого пункта, которого я не стал бы защищать, прежде чем заключить постыдный мир. Я не начну войны, но не положу оружия пока хотя один неприятельский солдат будет оставаться в России». Уже в этих словах императора Александра, ясен был план предстоящей борьбы. Средством для нее являлась не армия только, а весь народ; чтобы победить Россию, недостаточно было выиграть несколько сражений, что казалось делом легким для Наполеона, а надобно было шаг за шагом, на неизмеримом пространстве, преодолеть сопротивление народных масс, потревоженных в своих недрах. В Петербурге враги Наполеона всегда указывали на Испанию, как на достойный пример для борьбы с Наполеоном, и ласкали себя надеждой, что Россия сделается могилой для французских войск и могущества Наполеона, хотя бы ценой разорения России. На этом плане настаивал и бывший маршал Наполеона Бернадот, избранный шведским сеймом в наследники бездетного шведского короля Карла XIII. Бернадот желал приобрести новому своему отечеству Норвегию, принадлежавшую тогда Дании, и поставил это условием союза Швеции с Францией, которого добивался Наполеон. Не встретив с его стороны согласия на это условие, Бернадот обратился к императору Александру с предложением союза против Наполеона с тем, чтобы, в случае успеха войны, Александр гарантировал бы Швеции присоединение Норвегии, что охотно и принято было императором.

Наполеон не обманывался в том, что Россия сделалась последним убежищем и надеждой всех его врагов. «Все это, — писал он, — напоминает сцену из оперы, в которой англичане управляют театральными машинами». Но, сделав огромные военные приготовления, он надеялся, что, испытав несколько поражений, Александр будет принужден просить мира. Чтобы облегчить его заключение, Наполеон не хотел даже поощрять мечтаний поляков о восстановлении Польши, уклоняясь от прямых обещаний в этом смысле. Едва ли он мог мечтать о покорении России, а западные ее области, в которых он надеялся найти содействие поляков и немцев, не представляли для него опасностей народной войны. Немало друзей и сподвижников Наполеона предостерегали его против похода в Россию, указывая на пример Карла XII, но он слепо верил в свою звезду.

4-го мая 1812 года, Наполеон, сопровождаемый своей супругой, отправился из Парижа в Дрезден, где встретили его все союзные с Францией монархи, во главе с императором австрийским и королем прусским. Здесь он, среди празднеств и торжеств, сделал последние распоряжения, чтобы придвинуть корпуса своей армии к границам России. Из Дрездена Наполеон поехал к Неману, чтобы лично принять начальство над армией.

II. От Немана до Смоленска

Еще в начале апреля 1812 года император Александр прибыв из Петербурга в Вильну, чтобы ознакомиться с положением первой армии, находившейся под начальством военного министра Барклая-де-Толли. «Армия, — писал он генерал-фельдмаршалу графу Салтыкову, — в самом лучшем духе. Артиллерия, которую успел я осмотреть, в наипрекраснейшем состоянии. Возлагая все мое упование на Всевышнего, спокойно ожидаю дальнейших событий». В мае прибыл в Вильну посланец Наполеона, граф Нарбонн, с письмом его к государю, заключавшим жалобы на Россию, и с секретным поручением собрать сведения о положении русских войск. В ответном письме своем император Александр извещал Наполеона, что, прежде открытия переговоров о соглашении, он должен очистить от французских войск Пруссию и шведскую Померанию. После отъезда Нарбонна, получено было в Вильне от Кутузова, командовавшего Дунайской армией, радостное известие о заключении мира с Турцией, которая уступила России Бессарабию. Таким образом, боевая Дунайская армия, могла присоединиться к войскам, предназначенным действовать против Наполеона. Графское, а затем и княжеское достоинство было наградой Кутузову за его военные и дипломатические заслуги.

Во время пребывания своего в Вильне, лаская поляков, в надежде привязать их к России, император Александр входил во все подробности управления армиями. Можно было предполагать, что себе лично он предоставлял верховное командование ими, так как главнокомандующие армиями: Барклай-де-Толли, князь Багратион и Тормасов не были подчинены друг другу. Но общего плана военных действий выработано не было, инициативу их предоставляли Наполеону. Армии наши оставались разобщенными, потому, что не знали, куда именно направит Наполеон свой главный удар: к северу или к югу. Казачьи разъезды и разведчики наши по течению Немана от Гродно до Юрберга, сообщали лишь о скоплении на левом берегу Немана огромных неприятельских сил. Между тем Наполеон приехал в лагерь под Вильковиском, по дороге в Ковно, и здесь отдал следующий приказ:

«Солдаты! Вторая война польская началась. Первая кончилась под Фридландом и Тильзитом. В Тильзите Россия поклялась на вечный союз с Францией и войну с Англией. Ныне нарушает она клятвы свои и не хочет дать никакого объяснения о странном поведении своем, пока орлы французские не возвратятся за Рейн, предав во власть ее союзников наших. Россия увлекается роком! Судьба ее должна исполниться. Не считает ли она нас изменившимися? Разве мы уже не воины аустерлицкие? Россия ставит нас между бесчестием и войною. Выбор не будет сомнителен. Пойдем же вперед! Перейдем Неман, внесем войну в русские пределы. Вторая польская война, подобно первой, прославит французское оружие, но мир, который мы заключим, будет прочен и положит конец пятидесятилетнему кичливому влиянию России на дела Европы».

12-го июня, после полуночи, в присутствии Наполеона совершена была переправа главных его сил, через Неман, между Ковно и Понемунями, для чего наведены были три моста. Почти одновременно переправились в разных местах и прочие части огромной французской армии, всего до 400 000 человек с 1300 орудий, не встретив со стороны русских никакого сопротивления. План Наполеона был прост. Сам он с гвардией и с корпусами маршалов: Даву, Нея и Удино двинулся по дороге в Вильну, чтобы разбить по одиночке разобщенные корпуса 1-й армии; в то же время брат его, король вестфальский Иероним, должен был напасть с 80 000-й армией на армию князя Багратиона; в промежутке же между Наполеоном и Иеронимом вице-король итальянский Евгений Богарне, также с 80 000-й армией, движением на Новые Троки должен был помешать соединению Барклая де Толли с Багратионом и прекратить между ними всякое сообщение. Вместе с тем, маршал Макдональд переправился у Тильзита для осады Риги, а австрийский корпус князя Шварценберга вступил в Минскую губернию.