История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2.

По убедительным оценкам А.Шантрена можно исходить из того, что общие годичные доходы империи в 1 в.н.э. составляли около 750 миллионов сестерциев. Однако в эту сумму не входят доходы местных самоуправлений. Если предположить, что они составляли около 50 миллионов сестерциев, то такая цифра, естественно, крайне спорна. Зато однозначно установлено, что при Веспасиане произошло сильное повышение налогов, для которого мог бы быть реальным размер приблизительно в 25% от общей суммы. Соответственно после 70 г.н.э. до второй половины 2 в.н.э. годовые доходы составляли около 1 000 миллионов сестерциев.

На первый взгляд, эти доходы империи кажутся очень высокими, принятый средний скачок налогов на 10% в сравнении с современными ценами вполне приемлем. Однако этим, очевидно, был достигнут едва ли преодолимый рубеж. Это случилось не в последнюю очередь потому, что масса всех налогов была перенесена на сельскохозяйственный сектор, то есть в ту область, для которой правилом были колебания в урожайности. Если такие расчетливые и осторожные землевладельцы, как Плиний Младший, в налогово привилегированной Италии едва могли решить свои экономические проблемы, то следует подозревать, что ситуация в провинциях была еще напряженнее, что там после жестких мер Веспасиана был достигнут рубеж, нагрузка достигла предела.

В то время как бюджет империи со стороны доходной части отличался многообразием, структура расходов определялась небольшим количеством крупных секторов. Однозначно преобладали затраты на армейское хозяйство, традиционные расходы граждан Рима, расходы на администрацию империи и, наконец, на хозяйство и двор принцепса.

Больших сумм требовал военный бюджет. Только регулярные расходы на денежное довольствие и обеспечение ветеранов после повышения жалованья Домицианом (83 г.н.э.) и формирования новых легионов, общее число которых к концу 2 в.н.э. составляло 30 единиц, составляли около 600 миллионов сестерциев. К этому нужно добавить денежные подарки принцепса в начале правления на юбилеи, праздники, в ознаменование больших успехов или во время критического внешнеполитического положения, а также суммы по завещанию, которые оставляли войску некоторые принцепсы.

Пусть речь идет при этом о нерегулярных, даже чрезвычайных выплатах, армия всегда ожидала денежные подарки как своего рода привычную обязанность, а они достигали иногда огромных сумм: денежный подарок Октавиана в 29 г. до н.э. после окончания похода против Антония и Клеопатры достиг суммы в 120 миллионов сестерциев. Клавдий в начале правления в 41 г.н.э. выдал 90 миллионов сестерциев только преторианцам и еще такую же сумму остальной части войск. Денежный подарок, который сделали Марк Аврелий и Луций Вер в 161 г.н.э., составлял свыше 1 100 миллионов сестерциев и был больше, чем обычный годовой бюджет.

Наоборот, завещательные распоряжения в пользу солдат доказаны только для Августа и Тиберия. В обоих случаях обозначенные суммы оба раза около 50 миллионов сестерциев копились для этой специальной цели еще при жизни и потом были выплачены преемниками.

Симптоматично для смещения акцентов внутри принципата, а также и для финансового поведения и финансовых возможностей большого числа принцепсов, что обычай завещаний армии так быстро прекратил существование и перешел в распределение денежных подарков при жизни   правителя.

Как и расходы на армию, бюджет обременяли расходы на свободное население столицы. Здесь речь шла о традиционных, периодических, а также дополнительных чрезвычайных расходах, причем величина последних, как правило, зависела от личности соответствующего принцепса. Около 50 миллионов сестерциев составляли годовые расходы на распределение зерна среди около 200 000 получателей. Затраты в 10 миллионов сестерциев на игры разных видов скорее занижены, чем завышены; расходы на бытовые и репрезентативные постройки не позволяют оценить их даже приблизительно и,  видимо подвергались очень большим колебаниям. Оцененные в 11 миллионов сестерциев расходы Клавдия на строительство за 13 лет правления нельзя обобщать, как и другие случайно сохранившиеся данные. Денежным подаркам войскам соответствовали денежные  пожертвования для населения города Рима — конгиарии. Если Август потратил на них в общей сложности 385 миллионов сестерциев, то даже экономный Тиберий — 156 миллионов, Клавдий — свыше 100 миллионов, Домициан — 180 миллионов. Во 2 в.н.э. общие суммы значительно повысились, этот процесс отражал, естественно, инфляционную тенденцию стоимости денег. Для Адриана эта сумма оценивается в 540 миллионов сестерциев, для Антонина Пия — 640, для Марка Аврелия — 680 миллионов.

Как и завещания в пользу армии, завещания римскому народу доказаны только для Августа и Тиберия. Их общая сумма от 40 до 50 миллионов сестерциев даже далеко не достигает астрономической суммы Цезаря, который предусмотрел для этих целей ни больше ни меньше, как 960 миллионов сестерциев.

К уже названным массовым пожертвованиям добавляются еще подарки небольшой группе лиц или отдельным лицам, причем форма миссилий (мелкие подарки, бросавшиеся в толпу) всегда производила сенсацию. При этом сначала в первую очередь разбрасывались сами подарки, а позже есть указания на деньги, благородные металлы, драгоценности и даже на дома и поместья, которые наугад распределялись среди народа. После относительно скромного начала этого вида завоевания популярности еще при Августе он достиг своей кульминации при Калигуле, Нероне, Тите и Домициане. Средняя стоимость этих и других подарков не установлена.

Так же трудно определить затраты на третий большой круг расходов, а именно на администрацию империи и на непосредственное окружение принцепса, а также на его представительство. Вероятно, по своему объему они были ниже расходов на армию и римский народ, если к последним причислить расходы на игры, постройки, подарки и культ. Удовлетворение вопросов армии и столичного населения имело преимущество перед расширением администрации. Если принципат всего лишь в редких случаях посягал на местное самоуправление городов, если он вплоть до 2 в.н.э. допустил существование налоговоарендных, обществ, то это не в последнюю очередь потому, что этой передаче имперских задач долгое время не было никакой альтернативы по финансовым и кадровым причинам. Если расходы на содержание и жалованье всего занятого в имперской администрации персонала оцениваются в 1 в.н.э. в 40—50 миллионов сестерциев, а во 2 в.н.э. — до 60—70 миллионов, то эти цифры скорее занижены, чем завышены. И все-таки они по крайней мере показывают существовавшие тогда соотношения.

Значительно меньшими были нагрузки государственного бюджета уже ранее упомянутой системой пожертвований на содержание. Эта система связывала льготные государственные ссуды италийским землевладельцам с обязательными взносами на содержание детей из бедных семей и служила таким образом экономической стабилизации и социальной политике. Если новейшие оценки, исходящие из общей суммы в 400 миллионов сестерциев, правильны, то становится очевидным, что эти меры воспоможествования держались в относительно скромных границах. Это же относится к единичным мерам в пользу испытывающих трудности италийских провинциальных городов, суммы которых неизвестны, а также к мероприятиям Нервы в области аграрной политики, которые составляли 60 миллионов сестерциев на приобретение земли.

Поскольку вообще имеет смысл говорить о платежах на социальные нужды в общественной системе принципата, которая продолжала определяться структурами клиентелы, то они, как правило, осуществлялись на городском уровне. Выплаты принцепсов на социальные нужды ограничивались пожертвованиями римскому плебсу и раздачей продовольствия в случае нередких бедствий. Этой помощью пользовались также провинциалы. Кроме этого обычными были пожертвования представителям верхнего слоя (сенаторам и всадникам), которые подвергались опасности потерять свой социальный статус из-за обнищания или нуждались в помощи принцепса, чтобы получить материальные предпосылки для желаемого им социального ранга.