История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2.

Ни море, ни пролегающие земли не являются помехой для того, чтобы стать римским гражданином, и ни Европа, ни Азия не имеют различия. Для всех открыты все пути. Не является чужим тот, кто показал себя достойным ответственной должности, наоборот, во всем мире при человеке, лучшем правителе и рулевом, воцарилась всеобщая демократия. Все стекаются на общую ярмарку, каждый, чтобы получить то, что ему надлежит».

Во времена принципата в процессе коллективных привилегий, благодаря урбанизации и щедрому предоставлению латинского права в провинции, римское гражданское право получило в общей сложности большее число лиц, чем благодаря преобладающей сначала в Риме форме индивидуального предоставления. Тем не менее этот способ продолжал существовать: в целом ряде случаев известны соответствующие петиции, которые принцепсу передавались через наместника. Важнейшим свидетельством подобных событий является найденная в 1957 г. в Марокко Банастианская дощечка, копия трех деловых бумаг, которые свидетельствуют о предоставлении римского гражданского права семье берберского князя.

Сначала речь идет о копии официального письма Марка Аврелия и Луция Вера к наместнику Мавритании Тингетаны: «Копия письма наших императоров Антонина (М.Аврелий) и Вера Августов к Коедию Максиму: прошение Юлиана из племени цегренов, которое было доставлено как приложение к твоему письму, мы прочли.

Обычно римское право дается только тем представителям племен, которые заслужили это предоставление очень высокими заслугами, но так как Юлиан по твоему заверению принадлежит к самым почтеннейшим из своего племени, и так как по нашему мнению немногие семьи цегренов могут похвастаться такими заслугами, а мы бы хотели, чтобы по возможности больше людей воодушевилось почетной наградой, которую мы присудили тому дому и последовали примеру Юлиана, мы не колеблясь даем гражданское право ему, его жене Зиддине, его детям Юлиану, Максиму, Максимину и Диогениану, невзирая на сохранение ими их народного права».

Затем следует другое послание принцепсов Марка Аврелия и Коммода, в котором они спрашивают данные о возрасте членов семьи Юлиана для записи в римские административные книги, и наконец заверенная многочисленными свидетелями выписка из того служебного документа, который подтверждает предоставление римского гражданского права. Датированная 6.7.177 г.н.э. копия называет всех облагодетельствованных лиц и продолжает: «По запросу Аврелия Юлиана, вождя цегренов, который он подал в петиции и который письменно поддержал Валлий Максимиан, мы дали этим лицам римское гражданское право, сохраняя народное право и не урезая подати и доходы народа и фиска» (Из книги К.Фрайса «Исторические надписи времен римских императоров». Дармштадт, 1984).

Если сравнить этот текст с предоставленными около 200 лет тому назад привилегиями капитану Селевку из Родоса, то становится понятной проблематика, возникшая между тем из-за многочисленных предоставлений гражданского права. Если сначала значительную часть награждения составляли материальные льготы, такие, как освобождение от налогов, защита собственности и другие привилегии в родном городе, то когда расширился круг получивших римское гражданское право и охватил семьи местных правящих слоев, подобное освобождение больше не сохранилось. Банастианская дощечка отмечает теперь необходимую реакцию, отказ от освобождения от налогов и сохранение двойного гражданского права этих лиц.

Конечная стадия гражданско-правового развития в Римской империи нашла свое отражение в так называемом указе Антонина Каракаллы от 212—213 гг. н.э., который в искаженной форме передается на Гиссенском па-пирусе: «Император Цезарь Марк Аврелий Север Антонин Август сообщает: необходимо, чтобы я свои мысли прежде всего направлял на вещи, которые принадлежат к почитанию богов, так как я должен благодарить бессмертных богов за то, что они сохранили мне жизнь перед лицом такой опасности (предположительно заговор гетов). Поэтому я думаю, что я могу великолепным и благочестивым способом сделать то, что соответствует их величию, если я на равных началах предоставлю всем живущим в ойкумене римское гражданское право, причем не должно сохраниться ни одно из прежних ущемлений, кроме дедицийского» («Гермес», 91, 1963).

Даже если точное определение названной в конце группы дедицициев в современных исследованиях остается спорным, ясно одно, что Каракалла предоставил полное римское гражданское право исключительно большому количеству людей. В позднеантичном правовом кодексе Дигестах резюмируется, что указом императора Антонина (Каракалла) все живущие внутри римского мира были превращены в римских граждан. Соответствует ли фактам предполагаемая мотивация Каракаллы, это уже другой вопрос. По свидетельству Кассия Диона, Указ Антонина, наоборот, преследовал цель распространить налоги, которые платили римские граждане, на все население. Так как тогда налог на наследство повысился на 10%, последствия такой меры могли иметь большое значение. Как бы то ни было, указ стал решающим этапом в рамках процесса нивелирования Римской империи.

При рассмотрении общего развития обнаруживается, что гражданско-правовая политика принцепсов не была направлена на быструю и полную правовую унификацию внутри Римской империи. Она предполагала культурные, а сначала и языковые предпосылки для предоставления латинского или римского гражданского права. Награждение этими правами, как правило, не приводило к приспособлению к римским нормам и не открывало путь к интеграции в римское гражданское сообщество: наоборот, оно констатировало, что политическая и культурная ассимиляция была уже осуществлена. Римское право поэтому не жаловалось, оно скорее узаконивало уже достигнутый статус.

Выявленная Л.Миттайсом противоположность между «имперским правом» и «правами народов» долгое время уважалась Римом, повсеместно соблюдались и признавались местные правовые традиции. Тем не менее было неизбежно, что в эти местные права и институты проникали элементы римского права, которые приобретали все больший вес благодаря обязательности римских законов и многочисленным юридическим решениям принцепса. Но признание римского права и постоянное расширение этой правовой сферы были достигнуты не административными актами и не путем имперского нивелирования, а явились результатом долгосрочного правового процесса.

Для характеристики определяющего внутреннего развития Римской империи при принципате укоренилось спорное и многогранное понятие «романизация». В его случае при доминирующей роли правовых категорий и критериев во многих регионах римской системы власти преобладали также и юридические аспекты, нормы личного и городского права. Это означает, что романизация часто сводилась, с одной стороны, к предоставлению римского гражданского права, а с другой — к переносу римских форм городского права на городские центры провинций.

Однако на это узкое определение наслаивается гораздо более широкое. Следуя ему, романизация означала прежде всего принятие римских форм цивилизации, стиля жизни, языка, литературы, а также морали, представления о ценностях и религии. Классическое доказательство того, что понимаемая так романизация действительно преследовала эту цель, находится у Тацита в «Агриколе»: «Следующая зима прошла в благотворных мерах. Чтобы приучить с помощью наслаждений разбросанных, грубых и поэтому склонных к войне людей к спокойствию и досугу, он (Агрикола) лично побуждал их и гласно поддерживал, чтобы они строили храмы, рынки, дома, причем он хвалил расторопных и бранил ленивых: так принуждение уступило место рвению. Он разрешил сыновьям князей обучаться свободным искусствам и ставил способности британцев выше усилий галлов, так что те, которые как раз отказывались от римского языка, теперь страстно желали научиться красноречию. Впоследствии наш облик даже добился признания, и часто можно было увидеть тогу. И постепенно перешли к удобствам, к портикам, баням и изысканным пиршествам. И это у неискушенных называлось культурой, тогда как это было частью рабства».