Древний Рим

По данному знаку юноши обнажили мечи и бросились друг на друга. С напряжённым вниманием оба войска следили за поединком. После короткой яростной схватки упал один римлянин. Прошло ещё немного времени, и пронзённый мечом, пал второй из братьев Горациев. Радостными криками альбанцы приветствовали своих героев. Казалось, победа была близка. Хотя Куриации были ранены, но их было трое против одного, оставшегося невредимым, Горация. Римляне угрюмо молчали. Они уже не надеялись на благоприятный исход поединка. Вдруг ропот негодования прошёл по рядам римских воинов. Они увидели, что последний из Горациев обратился в бегство. Насмешки послышались из рядов воинов Альба — Лонги. Братья Куриации бежали за врагом. Преследуя его, они, забыв осторожность, отделились друг от друга на большое расстояние. Неожиданно Гораций остановился и, повернувшись, яростно напал на первого из подбегавших к нему братьев. Схватка длилась недолго, и Куриаций пал под ударом меча. Такая же участь постигла и второго Куриация. Когда же третий брат, тяжело раненый, едва переводя дыхание, подбежал к Горацию, то римлянин легко одолел и его. К победителю восторженно, с радостными приветствиями, бросились его сограждане. Альбанцы, согласно условию, подчинились власти римлян.

Гордо впереди войска возвращался в Рим победитель Гораций. Он с торжеством нёс свои боевые доспехи и трофеи: вооружение и платье трёх Куриациев. В воротах города его приветствовала толпа римлян. Среди толпы находилась и родная сестра Горация. Она с тревогой ждала брата. Её волнение понятно: она была не только сестрою Горациев, двое из которых только что пали на поле битвы, но и невестой одного из братьев Куриациев.

Увидев среди трофеев брата платье своего жениха, она поняла, что его нет в живых. Распустив волосы и ломая руки, она стала громко рыдать, повторяя имя своего любимого. Это возмутило её сурового брата. Гораций стал упрекать сестру, но та продолжала рыдать. Тогда Гораций в гневе пронзил её мечом, ещё не просохшим от крови побеждённых им противников. «Ступай к своему жениху, — воскликнул он, — ты забыла убитых братьев, забыла своё отечество. И так впредь будет с каждым римлянином, который станет оплакивать врага!»

За убийство сестры, по закону, Гораций был приговорён к смерти. Ликтор подошёл, чтобы связать руки осуждённому. Но Гораций обратился к народу, за которым было последнее слово. Отец Горация выступил в защиту сына. «Дочь моя, — сказал он, — забыла родину, которую спас её брат. Если бы этого не совершил сын, я сам бы убил её…».

Не удивляйтесь, что отец Горация говорил так. Ведь он был глава семьи, а в римской семье власть отца не знала ограничений. Семьи в древнем Риме не были похожи на современные. Семья состояла из нескольких десятков (а то и больше) человек. В неё входили сыновья, жёны сыновей, незамужние дочери. Над всеми властвовал отец семейства. Он имел право продать своих детей в рабство и даже казнить их. Поэтому, если бы отец сам убил свою дочь, то за это никто не мог бы осудить его. Он использовал бы только своё законное право.

Народное собрание оправдало Горация, оружие которого только что спасло город от рабства и дало победу над врагом.

В старинной легенде о Горациях и Куриациях отразились разные стороны жизни древнейшего Рима.

В ней видна роль, которую уже в глубокой древности играло народное собрание в Риме. Оно могло отменить смертный приговор, вынесенный римскому гражданину. Народное собрание принимало или отвергало законы, избирало всех высших должностных лиц, в том числе и рекса, верховного правителя Рима.

Рекс в древнем Риме носил одежду, отличающую его от других: красную высокую обувь, красный плащ. Перед ним шли двенадцать ликторов — телохранителей. Он сидел на особом кресле — троне. И всё же это не был настоящий самодержавный властитель, какими были восточные деспоты.

Должность рекса не переходила по наследству. Он избирался народным собранием, состоявшим из мужчин — воинов. Народное собрание выбирало племенного вождя, который становился военачальником, жрецом и судьёй.

Такие вожди (рексы, басилеи) были везде, где ещё не появились классы, а люди жили родовым строем. Общество древнейшего Рима тоже не было классовым обществом. Римляне жили родовым строем.

По преданию, всё население древнейшего Рима состояло из трёхсот родов. В каждом роде его члены сообща владели землёй, справляли общие религиозные праздники, имели общее кладбище. Общее имя указывало на принадлежность к одному роду. Следы этого сохранялись долго. Когда римляне говорили: «Публий Корнелий» или «Квинт Гораций», то все знали, что Публий происходит из рода Корнелиев, а Квинт из рода Горациев. Кроме этих двух имён часто прибавлялось ещё третье — прозвище, которое переходило по наследству и превращалось в семейное имя. Например, когда говорили: «Публий Корнелий Сципион», это значило: Публий из рода Корнелиев, из семьи Сципионов (Личных мужских имён у римлян было немного, а женщины вообще носили только родовые имена — Корнелия, Юлия, Семпрония и т. п.).

Во главе рода стоял старейшина. Он избирался всеми членами рода. Постепенно вошло в обычай выбирать старейшин из одной и той же семьи рода. Так начала складываться в Риме родовая аристократия.

Каждые десять родов объединялись в курии, которых насчитывалось тридцать. Каждые десять курий объединялись в трибу. Следовательно, было три трибы. Каждая из них представляла собой особое племя. Некоторые учёные считают, что одна из триб являлась объединением латинских родов, другая — сабинских, а третья — этрусских (этруски — племя, жившее в западной части Апеннинского полуострова, к югу от Галлии).

Совет старейшин родов (сенат) ведал важнейшими делами римского народа. Сенаторы следили за соблюдением обычаев и были соратниками рекса. Кроме того, для решения некоторых дел собирались патриции по куриям.

Таким образом, триста родов, объединённые в конечном счёте в три трибы, составляли римский народ. Значит, к римскому народу мог принадлежать лишь тот, кто был членом рода, а через свой род — членом курии и трибы. К ним могли принадлежать только коренные, старые жители Рима. Таких называли патрициями. Только они были полноправными гражданами Рима.

Между тем население Рима росло. Покорённые соседние племена насильственно переселялись в Рим. Приезжали и оставались в городе и жители окрестностей (и более далёких областей) и даже чужестранцы. Они становились постоянными жителями Рима; такими же были их дети, внуки. Они не были рабами. Это были свободные люди. Но они не входили в состав родов, курий и триб, а потому не принимали участия в народном собрании, не могли занимать общественных должностей, иными словами, они не имели никаких политических прав. Они назывались плебеями. Плебеев становилось всё больше и больше. Они занимались хлебопашеством, ремеслом, торговлей. Многие из них богатели. В момент опасности плебеи защищали отечество. Однако патриции относились к ним пренебрежительно, они не вступали с ними в браки, не допускали ни на какие должности.

Среди плебеев росло недовольство своим положением, недовольство господством патрицианских родов. Чем больше становилось плебеев, тем решительнее они начинали добиваться прав для себя. Отзвуки этой длительной борьбы плебеев с первоначальным населением Рима — патрициями, борьбы, завершившейся победой плебеев, разрушившей древний родовой строй, отразились в рассказе о знаменитой реформе, которая приписывалась рексу Сервию Туллию.

Эта реформа была первым этапом борьбы плебеев с патрициями. Всё население Рима было отныне разделено на пять разрядов. Римские граждане входили в эти разряды уже не по родовому признаку, а в зависимости от имущественного положения. Самые богатые составляли первый разряд. Беднейшее население значилось вне разрядов. Это были неимущие, у которых ничего, кроме детей, потомства, не было. Потомство по латыни — пролес. Поэтому они стали называться пролетарии.

Римская армия тоже стала строиться в зависимости от нового деления на разряды. Первый разряд выставлял 18 центурий (сотен) всадников и 80 центурий пехотинцев; второй, третий и четвёртый разряды — по 20 центурий пехотинцев и последний, пятый разряд — 30 центурий пехотинцев. Кроме того, выставлялись ещё пять нестроевых центурий, одна из них — пролетариями.