Мировые войны и мировые элиты

Впрочем, американцы и особенно западные европейцы и сами не горели желанием принимать бегущих от нацистов евреев. Так, на Эвианской конференции «мировым сообществом» (т. е. мировой верхушкой) было заявлено об исчерпании лимитов для еврейской эмиграции, после чего «сердобольные» швейцарцы выставили назад в Германию 100 тыс. евреев. Десятилетия спустя западноевропейцы, их лидеры будут кричать о том сложном явлении, которое позднее назвали холокостом, в 1930-е годы они мало что сделали, чтобы предотвратить его.

Еще один важный сюжет книги Д.Ю. Перетолчина — работа значительной части Европы на Гитлера, на Третий рейх. Это сегодня западноевропейцам не хочется, стыдно вспоминать о гитлеровской фазе истории общеевропейского дома — легче и приятнее все свалить на немцев. А на рубеже 1930-1940-х годов все было по-другому. Это после войны европейцы — французы, голландцы, бельгийцы, чехи и прочие — дружно заголосят о том, как они боролись с нацизмом. Да, действительно, в их странах было антифашистское подполье, сопротивление, но, как говорится, «низэ-э-энько-низэ-э-энько». Достаточно отметить, что в рейховской армии французов было больше, чем во французском Сопротивлении. Франция вообще неплохо и негрустно жила «под немцем» — будь то непосредственно оккупированная зона или Виши. Это хорошо показал П. Бюиссон в книге, посвященной различным аспектам жизни — политическим, литературным, кинематографическим и др. — оккупированной Франции («1940–1945. Эротические годы» / Buisson P. 1940–1945. Les annees erotique. P.: Albin Michel, 2008). Бюиссон обратил внимание на праздничную атмосферу Парижа и Виши, которая, как и особая сексуальность времен войны, стала для многих французов средством снятия противоречия между унижением от поражения и стремлением вписаться в новый немецко-французский европейский порядок.

В целом Центральная и Западная Европа неплохо адаптировались к рейху, составив вместе с ним первый Евросоюз. Немцы — банкиры во главе с Шахтом, руководители корпораций во главе с Дуйсбергом и верхушка во главе с Гитлером — выступали за экономически и политически единую Европу- «Венецию размером с Европу», в которой не будет национальных государств, именно их должен был разрушить Гитлер, что и было сделано. В этом наднациональном порыве нацисты встретили полное понимание представителей правящих слоев многих стран Европы, да и не только правящих. Неудивительно, что на чешских заводах «Шкода», ставших одним из сегментов «Герман Геринг Верке», была произведена почти треть рейховских танков, которые фюрер бросил на СССР, бельгийцы в 1942 г. перевезли в рейх золото из своей колонии в «сердце Африки»; примеры можно множить.

Идея единой Европы всегда была объективно направлена против России. Неудивительно, что в XIX — первой половине XX в. все попытки объединения Европы в новое издание империи Карла Великого разбивались о Россию. Как заметил наш замечательный поэт и мыслитель Ф.И. Тютчев, с появлением империи Петра I, империя Карла Великого в Европе стала невозможной. Символично, что реальное развитие Евросоюза началось с распадом СССР — наследника, помимо прочего, империи Петра I. Неудивительно, что даже намек на возможность реинтеграции постсоветского пространства (например, идея Евразийского союза), возникновения новой структуры исторической России так беспокоит и раздражает североатлантистов, особенно на фоне кризисных явлений в Евросоюзе и маячащего его де-факто развала — или селективной реинтеграции вокруг нового рейха, за которым, скорее всего, будут стоять все те же американцы.

Дело в том, что до тех пор, пока «проект Евросоюз» пытались реализовать сами западноевропейцы (неудачно — Наполеон и Вильгельм, удачно — если можно так выразиться, но на очень короткий срок — Гитлер), из этого ничего не выходило в долгосрочной перспективе. И только когда в послевоенный период за дело взялся определенный сегмент североатлантической, главным образом американской элиты (на первый план, естественно, двинули французскую и немецкую агентуру атлантистов), для которого единая Европа была и средством борьбы с СССР, и зоной выведения капиталов, и шагом на пути к тому, что Рокфеллеры, Варбурги и другие называли «мировым правительством», дело пошло. Однако повторю, всерьез оно пошло только после распада СССР, объективным противовесом которому в Европе и создавался Евросоюз. Но вернемся к гитлеровской Европе.

Особую роль в ней играли две страны, формально не входившие в нее — Швеция и Швейцария, особенно последняя; она стала просто складом награбленного нацистами: «гномы» умело спрятали «золото партии» и «золото СС» (американцы заграбастали лишь «золото рейха», т. е. государства, которым они в значительной степени и профинансировали «план Маршалла») — шведская промышленность работала на военную победу рейха. И не случайно, что из 750 компаний, созданных с 1943 по 1945 г. под руководством Бормана общими усилиями СС, «Дойче Банка», стальной империи Тиссена и, конечно же, «И.Г. Фарбен», 233 приходятся на Швецию, а 214 — на Швейцарию. Какое трогательное доверие верхушки рейха к политическим и финансовым элитам некоторых европейских стран!

Именно один из руководителей «И.Г. Фарбен» Карл Дуйсберг говорил о «единой Европе от Бордо до Одессы» (Де Голль со своей «Европой от Атлантики до Урала» лишь расширил дуйсбергскую, игефарбеновскую концепцию Европы). И здесь мы подходим к еще одной теме книги — последней по счету в данном предисловии, но далеко не последней по значению, более того, сквозной для всей книги — теме немецкого концерна «И.Г. Фарбен». «И.Г. Фарбен» — не просто какой-то концерн, «один из». Это уникальная структура, сыгравшая огромную роль в немецкой и мировой истории XX в. Во многих отношениях она стала моделью корпоративных структур XX в., поскольку в ней немецкий организационный и интеллектуальный гений сильно обогнал свое время. Но обо всем по порядку.

В конце XIX в. Тевтонский орден распродал большую часть своих земель, а полученные средства вложил в промышленность, главным образом военную и химическую, в банковское дело. Судя по косвенным свидетельствам значительная, возможно большая часть средств была вложена в то, что стало Дойче Банком и «И.Г. Фарбен». Поскольку за Тевтонским орденом всегда стояли Гогенцоллерны, то их враги стали врагами структур — аватар/наследников ордена. А врагами Гогенцоллернов были те, кто когда-то приложил руку к сборке североатлантического (английского) геоисторического субъекта — венецианцы, ломбардцы (в основном еврейские ростовщики), уцелевшие тамплиеры и не очень дружественные последним (по крайней мере, с конца XII в.) представители Приората Сиона. Это противостояние накладывалось на межгосударственную борьбу Великобритании и Германии и на противостояние британских лож и немецкой суперложи «Гехайме Дойчланд». Таким образом, «И.Г. Фарбен» исходно оказалась в центре нового мирового передела, водораздельной эпохи, новой пересдачи Карт Истории.

Центральной фигурой концерна, во многом определившей его развитие, был Карл Дуйсберг. Именно он превратил «И.Г. Фарбен» в центральное звено, в суперпаука мировой паутины картелей. Эта особенность позволила «И.Г. Фарбен» восстановить свои позиции в мировой экономике всего лишь через 10 лет после окончания Первой мировой войны. К приходу Гитлера к власти концерн был, по сути, государством в государстве; вплоть до того, что у «И.Г. Фарбен» была своя великолепная разведслужба, по образу и подобию которой создавалась разведка Третьего рейха (единственная аналогия — британская Ост-Индская компания, по образу и подобию разведки и административной службы которой модифицировали разведслужбы и бюрократию Великобритании в XIX в.). Именно «И.Г. Фарбен» была идейным вдохновителем захвата нацистами мирового господства; именно Карл Дуйсберг выступил одним из закоперщиков создания тогдашнего Евросоюза, а схемы нового европейского порядка дорабатывали аналитики и идеологи «И.Г. Фарбен», склонные к каббалистическому учению и различным формам оккультизма, которые они увязывали с задачами и логикой мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы. Правы те, кто считает: без «И.Г. Фарбен» Гитлер не мог бы начать войну — и не только потому, что к 1939 г. она давала 90 % столь необходимой рейху иностранной валюты, но прежде всего потому, что за ней стоял американский капитал, концерн действовал в тесной связи с рокфеллеровской «Стандарт Ойл». По сути это был двуглавый американо-немецкий монстр. Показательно, что сотрудничество «И.Г. Фарбен» и «Стандарт Ойл» продолжалось почти до конца войны. Интересы «И.Г. Фарбен» в США представляла юридическая контора «Салливен энд Кромвель» братьев Даллесов, теснейшим образом связанных с Рокфеллерами.