В мире античных свитков

Книгу из пергамена можно было отделывать гораздо более тщательно, чем книгу из папируса. Здесь, может быть, кроется секрет того, что средневековые книги так часто становились подлинными произведениями искусства. Изготовленную из пергамена книгу-кодекс можно было украшать иллюстрациями из непрозрачных (грунтовых) красок — таких, каких папирус не смог бы выдержать. Поэтому художнику, украшавшему такую книгу, открывалось широкое поле деятельности. Они назывались, как уже здесь говорилось, миниаторами (от слова minium, киноварь) или иллюминаторами, а сами кодексы, украшенные миниатюрами, — иллюминованными кодексами. Переплет изготовлял лигатор, застежки — фибуларий. Особо дорогие переплеты изготовлялись ювелирами.

Прообразом книги-кодекса был полиптих, несколько соединенных вместе восковых табличек. В древнейшее время они также назывались латинским словом «каудекс». «Древние называли словом “Каудекс” соединение нескольких табличек» — пишет Сенека (De brev. vit., 13). Так как полиптих можно было многократно переворачивать, «листать», это же название было перенесено на сшитые вместе листы пергамена.

Латинский кодекс, как и свиток, не имел титульного листа и начинался обычно со слов «incipit liber» — «начинается книга» (далее могло следовать имя автора и название произведения). В конце книги ставились слова «explicit liber», «заканчивается книга». Глагол explicit произведен от корня plicare, «сворачивать в трубку» — таким образом, происхождение термина связано с книгой-свитком.

Один документ XIII века, изданный Рокингером (Rockinger, Quellen zur bayerischen und deutschen Geschichte, IX, 437), содержит характерное наставление писцу, составителю документов (в этом наставлении пергамен назван Carta, то есть харта) [119]:

«…Харта, на которой должен писаться текст, должна быть чистой от остатков мяса, хорошо выскоблена, обработана пемзой, подготовлена для рук и работы писца, не слишком толстой и жесткой, но и не слишком тонкой и мягкой. Ей следует придать четырехугольную форму, так, чтобы ширина подобающим образом соответствовала длине, чтобы ни ширина, ни длина не выходили за границы положенного, подобно Ноеву ковчегу, который по повелению божьему был искусно и пропорционально по длине, ширине и высоте сооружен и сделан.

Текст, при соблюдении правил правописания, должен писаться одной и той же рукой [120], без подтирок и помарок в местах, где заподозрена ошибка, черными чернилами одного оттенка (другие чернила исключаются). Весь текст от первой до последней буквы должен сохранять одну и ту же форму и дукт [121], и размечаться линейкой. Текст должен также обладать удобной для чтения частотой букв, чтобы письмо было не слишком разреженным и не слишком густым. Письмо не должно быть бесформенным, но ровным и упорядоченным.

Все знаки, ударения и примечания должны быть соблюдены. В процессе письма слог не должен делиться таким образом, чтобы конец строки содержал одну часть слога, а оставшаяся часть начинала бы следующую строку. Слово не должно делиться на слоги так, чтобы оно казалось двумя словами, а два слова или более не должны писаться так, чтобы выглядеть как одно слово. И если слово не может поместиться целиком в конце предшествующей строки, пусть подобное разделение и незаконченность слова будет обозначена значком на полях, чтобы не ввести читателя в заблуждение. Равным образом текст документа или письма от верхней до нижней части должен иметь подобающую прямоугольную форму, с полями со всех сторон — вверху, внизу, справа и слева, иметь дукт и границы линий, так, чтобы письмо казалось избегающим полей и края харты соответствующим и подобающим образом. В противном случае харта, подвергшись повреждению, может исказить смысл текста. Отсюда следует, что харта или форма харты не должна быть слишком длинной или слишком широкой: она должна иметь поля, как уже было сказано выше, расположенные в соответствующем порядке».

Цитированное наставление свидетельствует о высоких требованиях, которые предъявлялись писцу. Искусству каллиграфии учились годами и ценилось оно высоко.

Сам кодекс изготовлялся следующим образом. Лист пергамена сгибался пополам — этот согнутый лист назывался греческим словом диплома. Подобную же форму имели различные договоры, акты и другие официальные документы [122]. Четыре таких согнутых пополам листа образовали тетрадь (от греческого слова «тетрадной», производного от числительного «четыре»). Такая тетрадь была самой употребительной заготовкой для кодекса и серия таких тетрадей, переплетенная вместе, образовала кодекс [123]. Тетради имели номера, ставившиеся на последней странице; эти номера или знаки (кустоды, от латинского custos, страж) гарантировали правильную последовательность тетрадей при соединении их в кодексы.

Для античности наиболее распространенной формой кодекса была квадратная, позволявшая поместить несколько колонок текста на одной странице. Обычно их было три или четыре. Такая организация пространства страницы кодекса вела свое происхождение от книги-свитка, где в поле зрения читателя находились одновременно три-четыре колонки текста. Один из древнейших кодексов с текстом Библии, выполненный в конце античности (так называемый Синайский кодекс) имеет по четыре колонки текста на каждой странице — таким образом, в развернутой книге взгляду читателя открывались сразу восемь колонок. В Синайском кодексе в колонке помещаются 12–13 букв. Это дает нам наглядное представление об унциальном письме (от латинского слова «унция» — двенадцатая часть целого, в данном случае строка колонки). Три колонки текста имеет на странице древнейшая датируемая сирийская рукопись, хранящаяся в Британском музее (она датируется 723 г. Селевкидской эры, то есть 412 г. нашей эры).

Для записи текста страницы кодекса также расчерчивались, но уже не свинцом, как это делалось на папирусе, а тупой стороной какого-нибудь режущего инструмента, оставляющего вдавленную линию.

Как правило, кодекс сохранял деление на такие части («книги»), на которые делился оригинал, существовавший в форме свитков. Теперь каждый отдельный свиток превращался фактически в главу кодекса, хотя старое название «книги» за этой главой сохранялось. Латинский термин «пагина» («страница»), употреблявшийся в применении к книге-свитку, теперь переносится на страницу кодекса.

Несколько кодексов, содержавших какое-то целое произведение или собрание сочинений одного автора, назывались корпусом.

Знаки и технические указания, встречавшиеся в свитке, перешли на книгу-кодекс. Так, например, слово «исправлено», ставившееся в конце свитка и означавшее, что свиток проверен и отредактирован, стало помещаться и в конце кодекса, а иногда и в конце отдельных «книг», то есть, по сути дела, глав.

Уже к концу I века нашей эры кодексы из пергамена стали обычным и общеупотребительным видом книги. Но соперничество обоих видов книги все еще продолжалось, и это нашло отражение в эпиграмме Марциала, отразившей мнение тех кругов римской» образованной публики, которые смогли быстро оценить преимущества нового типа книги. Марциал пишет (XIV, 190):

«Малые листки» упомянуты здесь не случайно. В римской книжной технике кодекс вначале выступал в качестве портативной, дорожной («карманной») книги, или книги, предназначенной в подарок. Исконные форматы кодекса были очень небольшими (напр., 5×6.5 см), и так продолжалось до IV в. н. э. Более поздние кодексы имели в высоту, в среднем от 12 до 40 см. Излюбленным форматом был близкий к квадратному — 12×14 до 23×26 см. Иногда соотношение сторон кодекса могло равняться 1:2.