Святая Русь

"Ведь очень согрешили мы все, что так Отец Небесный наказывает своих детей. Но я твердо, непоколебимо верю, что Он спасет, Он один это может. Странность в русском характере — человек скоро делается гадким, плохим, жестоким, безрассудным, но и одинаково быстро он может стать другим; это называется — бесхарактерность" (9 января 1918 г.). "…Но что время. Ничего, жизнь суета, все готовимся в царство небесное. Тогда ничего страшного нет. Все можно у человека отнять, но душу никто не может, хотя диавол человека стережет на каждом шагу, хитрый он, но мы должны крепко бороться против него: он лучше нас знает наши слабости и пользуется этим. Но наше дело быть настороже, не спать, а воевать. Вся жизнь — борьба, а то не было бы подвига и награды. Ведь все испытания, Им посланные, попущения — все к лучшему; везде видишь Его руку. Делают люди тебе зло. А ты принимай без ропота: Он и пошлет ангела хранителя, утешителя своего. Никогда мы не одни. Он Вездесущий — Всезнающий — Сам любовь. Как же Ему не верить" (2/15 марта 1918 г.). "Отбросим старого Адама, облекемся в ризу света, отряхнем мирскую пыль и приготовимся к встрече Небесного Жениха. Он вечно страдает за нас и с нами и через нас; как Он и нам подает руку помощи, то и мы поделим с Ним, перенося без ропота, все страдания, Богом нам ниспосланные. Зачем нам не страдать, раз Он, невинный, безгрешный вольно страдал. Искупаем мы все наши столетние грехи, отмываем в крови все пятна, загрязнившие наши души." (13/26 марта). "Когда совсем затоптаны ногами, тогда Он Родину подымет. Не знаю как, но горячо этому верю. И будем непрестанно за Родину молиться. Господь Иисус Христос, помилуй меня, грешную, и спаси Россию" (19 марта). "Атмосфера электрическая кругом, чувствуется гроза, но Господь милостив и охранит от всякого зла." "Хотя гроза приближается — на душе мирно — все по воле Божией. Он все к лучшему делает. Только на Него уповать. Слава Ему, что маленькому (наследнику) легче" (8/21 апреля 1918 г.).

Тою же верою, безропотным преклонением перед волею Божиею, любовью к России полны были августейшие дети царственной четы… С благоговением довелось недавно читать записи в альбом верной фрейлины их величеств графини Анастасии Васильевны Гендриковой за время царскосельского пленения летом 1917 года. Вот что 20 июля писали великие княжны Ольга Николаевна и Анастасия Николаевна:

Умом России не понять

Аршином общим не измерить.

У ней особенная стать —

В Россию только можно верить.

Тютчев.

Ольга."

И писала эти строки старшая великая княжна, единственная из сестер, по отзыву П. Жильяра, сразу понявшая всю грозность надвинувшихся событий, очень больно переживавшая происшедшее, но продолжавшая горячо верить в Россию.

"Когда душа твоя тоскует,

Надежды гаснут, как огни —

Над правдой клевета ликует,

Кругом тебя враги одни;

Когда в борьбе слабеют крылья,

Беда приходит за бедой,

И плачешь ты в тоске бессилья,

Не забывай, что Бог с тобой.

Анастасия."

Какую поразительную веру видим мы у оскорбленной неправдой шестнадцатилетней великой княжны!

Великая княгиня Елисавета Феодоровна, приявшая в 1918 году в Алапаевске мученическую смерть от революционеров, благославлявшая перед кончиной сброшенных с нею в копи великих князей. Без признаков разложения найден был священный прах ее и, перевезенный в Святую Землю, покоится в русском храме Марии Магдалины.

Герои долга, воскресившие память святого боярина Феодора, — графиня А. В. Гендрикова, князь В. А. Долгоруков, И. Л. Татищев, лейб-медик С. С. Боткин, гоф-лектрисса Е. А. Шнейдер и простые люди: матрос Нагорный, камердинеры Волков и Чемадуров, лакей Седнев, горничная Демидова — добровольно последовали в заточение вместе с царской семьей.

Святейший патриарх Тихон в первый год своего возглавления русской Церкви и Всероссийский Церковный Собор, напоминавшие своими бесстрашными патриоти ческими выступлениями великие времена святителя Гермогена и подвижников Троице-Сергиевой лавры.

Сонм русских иерархов, с пути этого и не сходивших и за веру живот свой в мучениях положивших.

"Какую дань слова, принесем вам, верные свидетели слова, доблестные страстотерпцы и пастыри, вменившиеся яко овцы заколения. Витийствующий язык изнемогает перед величием вашего подвига," — писал в 1921 году архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий в "Похвальном слове новым священномученикам русской Церкви."

"Тебе, — продолжал писать владыка, — первосвятитель древней Киевской церкви, соименный святому просветителю Руси, подобало начать славное поприще борьбы и страдать, ты стал предводителем боговенчанного полка, и тебе да воздается от нас первый венец славы. Сама Божественная Премудрость предуказала, чтобы на горах Киевских, там, где Апостольскою рукою было утверждено некогда знамение святого креста, вознесен был на крест преемник апостолов, как один из первых священномучеников наших дней. Крещение русской Церкви огнем и кровью должно было начаться оттуда, где положен был первый камень в ее основание и где изначала приял водное крещение русский народ."

Мученически погиб в январе 1918 года в Киеве поминаемый владыкой Анастасием убежденнейший монархист митрополит Владимир. Убит был Макарий (Гневушев), епископ Орловский, грозно обличавший февральское злодеяние. Медленно замучиваемый, закончил свое светлое житие архиепископ Митрофан Астраханский, перед самой революцией в проповедях укорявший тех, кто подло травил страдавшую за Россию царицу Александру Феодоровну. За ним последовал в селение праведных его викарий, епископ Леонтий. Архиепископ Гермоген Тобольский, столь верный государю и после революции, претерпел ряд мучений. Он был привязан к лопастям колес шедшего парохода и приял кончину именно за Веру, Царя и Отечество. Епископа Свияжского Амвросия замучили, привязав к хвосту лошади. Посаженный на кол, умер епископ Исидор Самарский. Страшным мучениям подвергнут был епископ Никодим Белгородский. Епископа Платона Ревельского, обливая водой на морозе, обратили в ледяной столб. Епископ Феофан Соликамский с семью иеромонахами был спущен ночью вниз головой в прорубь, причем замерзшие края прорубной ямы палачи пробивали плечами и телом епископа.

Епископ Лаврентий Балахнинский перед расстрелом обличал советскую власть, предвещал ее гибель, верил в то, что Россия возродится. Дрогнули красноармейцы, отказались стрелять. Владыка же уговаривал их не отказываться от расстрела его, так как пришлют других, они же за него пострадают. Не уговорил, опустили ружья красноармейцы. Убили владыку чекисты.

Замучены были большевиками: архиепископы — Черниговский Василий, Нижегородский Иоаким, епископы — Пимен Верненский, Мефодий Павлоградский, Герман Камышинский, Варсонофий Кирилловский, Ефрем Селенгинский, Мефодий Акмолинский и многие, имена коих пока неизвестны.

После сильных мучений закопали живым архиепископа Пермского Андроника, который бесстрашно громил большевиков. Незадолго перед кончиной владыка 26 августа 1918 года говорил в соборе участникам многотысячного крестного хода: "Стойте за веру Христову, не будьте отступниками, если Изгонят нас насильники из храмов, будем молиться в домах или устроим храмы в тайных подземельях, но неустанно будем молиться." Обращаясь тогда же к находившимся в соборе советским властям, владыка продолжал: "Теперь к вам, насилующим совесть русского народа, мое слово: я обратился к вам со словом увещевания, я просил вас прекратить насилие, вы ответили бранью и кощунством, вы извратили мои слова и надругались над ними. Я еще раз говорю вам — не отымайте веру у народа, не троньте его храмы, алтари и ризницы. Иначе я данной мне от Бога преемственною чрез апостолов силою "вязать и решать" всех посягающих на веру Христову, буду анафемствовать, доколе не исправитесь. К дверям храмов и ризниц вы пройдете лишь через мой труп."