Сталин. История и личность

Обреченных военных руководителей арестовывали поодиночке и тайно. В последние дни на свободе Тухачевский вел себя со свойственным ему достоинством. Когда преданный Тухачевскому шофер Иван Кудрявцев посоветовал ему написать Сталину, Тухачевский ответил, что он уже это сделал и что Сталин его письмо получил. В середине мая Тухачевский в сопровождении жены и дочери выехал поездом в Куйбышев, чтобы вступить в новую должность. Когда поезд прибыл в Куйбышев, он, оставив жену и дочь в вагоне-ресторане, отправился в обком партии, чтобы доложить о своем прибытии секретарю обкома Постышеву. Он был арестован в приемной Постышева¹⁰⁰. Его жена и дочь вернулись в Москву, где жену через два дня арестовали вместе с матерью Тухачевского, его сестрами и братьями — Николаем и Александром. Впоследствии жена Тухачевского и оба его брата были по приказу Сталина расстреляны. Его младшую дочь Светлану поместили в детдом для детей «врагов народа», а по достижении семнадцатилетнего возраста сослали в лагерь. Мать и сестра Тухачевского умерли в ссылке¹⁰¹.

Путна и Примаков уже находились в заключении. Шестью другими военными руководителями, которых вскоре обвинили в участии в якобы имевшем место заговоре, были начальник политуправления Красной Армии Ян Гамарник, начальник Военной академии им. Фрунзе А.И. Корк, начальник управления Административного штаба Б.М. Фельдман, председатель Осоавиахима Роберт Эйдеман, командующий Белорусским военным округом И.П. Уборевич, а также Якир. Все они были взяты под стражу в мае, за исключением Гамарника, который 31 мая застрелился в своей квартире, когда сотрудники НКВД пришли его арестовывать.

Впервые опубликованные в 1989 г. архивные материалы пролили свет на последовавшие затем события. Под нажимом и пытками военачальники признали, что были вовлечены в заговор, имевший целью свержение советского строя. Пытавшие их следователи прибегли к уже знакомому приему: они обещали сохранить им и их родным жизнь, если только обвиняемые поведут себя на процессе согласно сценарию, построенному на существовании заговора. Спачала отрицавший свою вину Тухачевский сдался после того, как были «приняты все меры для того, чтобы сломить его сопротивление». Сколь жестоки были эти «меры», стало очевидно, когда выяснилось, что коричневые пятна на страницах протоколов его допросов — следы крови, конфигурация которых указывала на то, что они оставлены человеком, находившимся в движении. Иными словами, подписывая свои «признания», Тухачевский шатался от ударов

по голове или туловищу. Такому же зверскому обращению подверглись и другие военные, первоначально не признававшие своей вины.

Сталин неустанно следил за ходом следствия. Ему направлялись протоколы допросов, и он ежедневно, а иногда и дважды в день встречался с Ежовым. Двадцать первого и двадцать восьмого мая Сталин принял заместителя Ежова — М.П. Фри-новского. В конце мая он разослал членам и кандидатам в члены ЦК в качестве документа Политбюро письмо. В нем сообщалось, что Центральным Комитетом получены материалы, разоблачающие члена ЦК Рудзутака и кандидата в члены ЦК Тухачевского как участников антисоветского правотроцкистского заговора и шпионов, действующих против СССР в пользу фашистской Германии. В письме членам и кандидатам в члены ЦК предлагалось проголосовать за исключение из ЦК и партии этих двух лиц и передачу их дел на рассмотрение НКВД. Члены и кандидаты в члены ЦК проголосовали, и содержащееся в письме предложение было ими, естественно, одобрено. Несколькими днями спустя Сталин разослал еще и другие письма аналогичного содержания. Они касались Якира, Уборевича, Гамарника (до его самоубийства) и некоторых других лиц¹⁰².

Первого-четвертого июня за закрытыми дверями было проведено расширенное заседание военного совета Наркомата обороны. Кроме его членов (20 из них к 1 июня уже были арестованы как заговорщики), в этом заседании участвовало 116 офицеров центрального аппарата Комиссариата обороны и с периферии. Выступая на заседании, нарком обороны Ворошилов сообщил, что органы НКВД раскрыли на уровне армейского руководства уже давно действующую, глубоко законспирированную контрреволюционную фашистскую организацию. Свои утверждения оп подкреплял уже полученными от арестованных сфабрикованными показаниями.

На следующий день, 2 июня, слово взял Сталин и, опять-таки сославшись на лжепризиания, заявил, что в Советском Союзе существовал «военно-политический заговор против Советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами». Заговор возглавляли, как утверждал Сталин, Троцкий, Рыков, Бухарин, Рудзутак, Карахан (бывший советский посол в Турции), Енукидзе и Ягода, а также находившиеся под арестом военные. Руководство заговора, продолжал Сталин, поддерживало постоянные контакты с немецкими фашистами (особенно с рейсхвером) и «приспосабливало всю свою работу к вкусам и заказам со стороны германских фашистов». Говоря о Тухачевском, Сталин заявил: «Он оперативный план наш, оперативный план — наше святая святых передал немецкому рейхсверу. Имел свидания с представителями немецкого рейхсвера. Шпион? Шпион*. Аналогичные обвинения Сталин выдвинул против Якира, Уборевича, Корка и Карахана. Все они, по его словам, шпионы и участники заговора, цель которого — продать Советскую Россию фашистской Германии.

Далее Сталин обвинил в шпионаже других военных и завершил свою тираду так:

«Это военно-политический заговор. Это собственноручное сочинение германского рейхсвера. Я думаю, эти люди являются марионетками и куклами в руках рейхсвера. Рейхсвер хочет, чтобы у нас был заговор, и эти господа взялись за заговор. Рейхсвер хочет, чтобы эти господа систематически доставляли им военные секреты, и эти господа сообщали им военные секреты. Рейхсвер хочет, чтобы существующее правительство было снято, перебито, и они взялись за это дело. Рейхсвер хотел, чтобы в случае войны было все готово, чтобы армия перешла к вредительству с тем, чтобы армия не была готова к обороне, и они это дело готовили... Вот основное. Заговор этот имеет, стало быть, не столько внутреннюю почву, сколько внешние условия, не столько политику по внутренней линии в нашей стране, сколько политику германского рейхсвера. Хотели из СССР сделать вторую Испанию и нашли себе и завербовали шпиков, орудовавших в этом деле. Вот обстановка».

Далее Сталин сообщил, что уже арестовано 300-4 00 военных, а затем обвинил советские разведывательные органы в преступной расхлябанности, заявив, что в них самих разоблачена группа, работавшая на Германию, Японию и Польшу. Он выразил неудовольствие отсутствием предупреждений с мест о подобных лицах и потребовал, чтобы такие предупреждения (иными словами, доносы) были сделаны: «Если будет правды хотя бы на 5%, то и это хлеб». В заключение совещания члены военного совета осудили «заговорщиков» и заверили партию и правительство в своей безграничной преданности. И тем не менее 34 человека (из 42 участвовавших в обсуждении доклада Ворошилова) были вскоре сами арестованы как заговорщики¹⁰³. Общественность узнала о совещании 13 июня, когда был опубликован приказ Ворошилова. В нем он назвал совещание «расширенным» и сообщил о присутствии на нем «членов правительства». Однако об участии Сталина в приказе не упоминалось.

Суд над Тухачевским, Якиром, Корком, Уборевичем, Эйдеманом, Фельдманом, Примаковым и Путной проходил за закрытыми дверями. Рассматривал дело специальный трибунал, членов которого отобрал лично Сталин. Он был назван «специальным судебным заседанием Верховного суда СССР». Кроме Ульриха, членами «заседания» Сталин определил таких видных военных, как Я.И. Алк-снис, В.К. Блюхер, С.М. Буденный, В.М. Шапошников, И.П. Белов, П.В. Дыбенко и НД Каширин. Сталин остановился именно на этих военных для выполнения предназначенной им роли судей потому, что на заседании военного совета они в его присутствии резко осудили Тухачевского и других арестованных военных деятелей как «заговорщиков»¹⁰⁴. (Вскоре после этого Белов, Блюхер, Алкснис, Каширин и Дыбенко были сами обвинены в участии в вымышленном заговоре и заплатили за это своими жизнями.)