История и антиистория. Критика «новой хронологии» академика А.Т. Фоменко

Непостижимым образом (впрочем, об авторских обоснованиях см. ниже) авторы «методики» верят в ее датирующую силу. Они, правда, делают оговорку: «здесь, конечно, а приори предполагается, что текст А (т. е. датируемый текст. — Рец.) относится к интервалу III–XV вв.» (с. 21 cл.). Без этого априорного предположения «методика», по заверению ее авторов, «может установить лишь событийную одновременность (в пределах 1–2 столетий) данного текста с одним из текстов шкалы» (с. 22). Больше того, они берут на себя смелость утверждать, что «если … текст А уже имеет в исторической науке датировку, то расхождение ее с датировкой текста В будет указывать на ложность этой [51] датировки» (с. 23).

Ну, а теперь познакомимся с образцами ономастографических [52] датировок. Мы обойдем вниманием попытку передатировок нескольких церковных авторов (с. 23), так как диапазон большинства из них — лишь 3–4 века, а предполагаемые пределы точности «методики» — 1–2 столетия. [53] Рассмотрим лишь несколько примеров «датировок» античных текстов. «Греческую историю» Ксенофонта авторы брошюры датируют концом XII в. — она-де «ономастоподобна (и значит одновременна) текстам Никиты Хониата»; Плутархову биографию Агесилая — тоже XII в. («ономастоподобна» и «одновременна» «текстам Евматия Макремволита»), а его же биографию Александра — VI в. (сопоставляется с «текстами Прокопия Кесарийского»); Илиада «также ономастоподобна текстам Евматия Макремволита» (все датировки принадлежат Фоменко — с. 25).

Авторы брошюры с серьезным видом заключают: «Обратим внимание, что, таким образом, методика ономастограмм распределяет античных авторов по Средним векам по каким-то нетривиальным правилам …, а не относит их к эпохе Возрождения как это делал Морозов». Они странным образом забыли, что не «методика» относит датируемых ими авторов к Средневековью, а их собственное априорное предположение, ясно сформулированное ими на с. 21 cл. и цитированное нами чуть выше!

«Ономастограмма» «текстов Прокопия Кесарийского (VI в.)» упоминается авторами брошюры среди тех, которые послужили им критериями для датировок, а значит, датировку текстов самого Прокопия они считают надежной (ср. о тексте В на с. 23) и текст его аутентичным (иначе он не мог бы служить основой для датирующей «ономастограммы»). Между тем в «Воине с готами» Прокопий дважды цитирует Гомера. Правда, обе цитаты — из Одиссеи, а Фоменко датирует XII в. Илиаду. Но авторы брошюры, напомним, уже писали, что вопрос о принадлежности гомеровских поэм «одному лицу», как они слышали, «положительно решен … в Америке…» (с. 10). Благодаря намеренно слепому изложению брошюры мы не знаем имен большинства византийских авторов, включенных в «шкалу» Фоменко и, следовательно, считаемых им, «датированными надежно». Но сам факт такого использования 51 из них позволяет нам обратить внимание на то, как цитируют «передатированных» Фоменко античных авторов не только Прокопий, но и другие византийские историки. Продолжатель Прокопия Агафий (VI в.) цитирует Илиаду; Феофилакт Симокатта (VII в.) цитирует обе поэмы Гомера, упоминает и Фукидида, и Ксенофонта; Михаил Пселл (XI в.), рассматривая способы хронологического распределения материала, упоминает о Фукидиде (называя его просто Историком) [54] и т. д. Таких примеров можно привести очень много и часть их, без сомнения, придется на авторов, включенных в «шкалу». Таким образом, если верить Фоменко, то византийские авторы систематически цитировали еще не написанные книги и знали писателей грядущих веков! Альтернатива этому абсурду одна: «методика» не выдерживает первого же столкновения с содержательной стороной используемого ею материала и дает фантастические результаты. [55] Можно лишь удивляться: неужели авторы методики даже не читали «обрабатываемых» ими текстов?

Хотя все уже ясно и так, посмотрим все-таки, что за автор Евматий Макремволит [56] и какие имена мы находим в его «текстах». Автор этот действительно датируется XII в. Напомним, однако, что, по условию, под «текстом» авторы брошюры обещали понимать отдельное сочинение (или отрывок сочинения), освещающее некоторый отрезок истории Византии длительностью не менее столетия (с. 20 сл.). Более того, текст В должен быть найден «среди текстов шкалы» (с. 23), а «шкала текстов», как мы помним, по замыслу авторов должна покрывать «всю историю Византии». Сочинение Евматия этому условию не отвечает. Это — аллегорический роман, действие которого протекает где-то в античности, но вне конкретного времени и пространства (см. Полякова. Ук. соч., с. 96–98). Мы попытались выписать из романа все имена — их более 60. [57] Из них к действующим лицам относятся всего 11, из которых 10 встречаются у античных писателей того или иного периода (от классического до римского), но ни одно — у Гомера! [58] 50 имен — мифологические (из них 30 — имена богов). Совпадения с гомеровской ономастикой несомненны именно в этой — самой многочисленной — группе имен. Упоминаются (и цитируются) в романе и сам Гомер, наряду с Гесиодом, и отдельные литературные или исторические персонажи, чьи имена употреблены нарицательно (Сократ, Крез и Абрадат). Что же могут сказать такие совпадения имен (какова бы ни была конфигурация «ономастограммы»)? Что время деятельности Зевса, Афины и других богов приходится на XII в. н.э.?!

Мы попытались выписать все имена также из Плутарховой биографии Агесилая. Из 97 [59] имен в ней всего 10, общих с Евматием (7 имен богов, 3 имени гомеровских героев). И вот, столь смехотворный материал предлагается нам как основа для графиков, конфигурация которых должна механически переводиться в сенсационно-паралогические выводы!

На этом можно было бы и покончить с «методикой ономастограмм», «простой, надежной и наглядной», как рекламируют ее авторы брошюры (с. 20). Но из любопытства (возможно, праздного) попробуем посмотреть, на каком основании авторы вообще предполагают за ней датирующее значение (это — самое непонятное), и есть ли какое-нибудь реальное содержание у графиков-«ономастограмм».

Авторы «методики» связывают ее с тем же пресловутым «принципом максимума». «Естественно полагать, — пишут они, — что автор текста Х использует имена соответствующей эпохи, употребляя имена других эпох тем реже, чем они дальше от эпохи X» (с. 21). Это, с их точки зрения, — опять-таки «простейшая ономастическая модель». Опять же очевидно, что она не может быть универсальной (вспомним «Руслана и Людуилу» или «Маленькие трагедии» Пушкина, значащие имена в литературе классицизма и т. д., вплоть до имен в произведениях А. Грина и И. Ефремова). Да и к какой вообще эпохе отнести такие имена, как Алексей, Александр, Андрей, Эдуард и сотни других? Срок их жизни исчисляется столетиями и тысячелетиями. Многие из них могут встречаться и в виде образованных от них фамилий и т. д. Все это не значит, что датировка по именам невозможна, [60] но она не может быть механической. Имя должно рассматриваться в связи с системой антропонимии, с просопографией, с социальным звучанием имен, с историей религий и многим другим. Для имен, встречаемых в литературных произведениях, существен контекст: имеем ли мы дело с именем конкретного реального лица, с именем, бытующим в литературе, с историческим или литературным примером, с нарицательным употреблением имени и т. д. Изолированные от связей и контекста подсчеты имен ничего датировать не могут.