«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

«В новой книге А. Кораблева, продолжающей практику применения нетрадиционных методов исследования, рассматривается проблема авторства романа “Тихий Дон”», — читаем в аннотации к этой книге, написанной «при участии биопсихоаналитика Л. Ф. Лихачевой». Опираясь на «эзотерику», или — как стыдливо сказано в аннотации — на «нетрадиционные методы исследования», Кораблев при участии «биопсихоаналитика Л. Ф. Лихачевой» немедленно и без проблем смог получить ответ на вопрос, кто написал «Тихий Дон». А. Кораблеву и Л. Ф. (так именует автор свою эзотерическую помощницу) помогает проволочная «рамка», которая в руках донецкой «пифии» делает чудеса: «Я смотрю и вижу: Л. Ф. называет имя — и рамка в ее руке резко поворачивается»¹⁶².

Большинство участников спора об авторстве «Тихого Дона» имеет отношение к донской земле, — начиная от Солженицына, который вырос в Ростове-на-Дону, кончая Венковым и донецкой «пифией» Л. Ф. Даже Зеев Бар-Селла объяснил при встрече Кораблеву, что «его прадед, оказывается, был донской казак.

— Мой тоже казак, — сказал я. — Яицкий.

— Это большая разница, — сказал Зеев авторитетно...»¹⁶³.

Однако даже принадлежность тель-авивского журналиста к Всеказачьему Войску Донскому не помогла. В ответ на вопрос, был ли автором «Тихого Дона» его протеже — Севский (Краснушкин), «рамка» равнодушно отвернулась, а «пифия» выдала неутешительную справку:

«— Расстрелян 3 января 1920 года.

— Вот он, получается, автор «Тихого Дона”...

— Нет»¹⁶⁴.

Столь же категоричен был ответ по Шолохову и Крюкову.

«— Кто, — спрашиваю, — написал “Тихий Дон”? Шолохов?

Ответ донецкой пифии последовал незамедлительно:

— Нет. <...>

— Тогда кто же?

Л. Ф. берет карандаш, он быстро перемещается по бумаге, оставляя какие-то знаки...

И вдруг неожиданный, ошеломивший меня ответ:

— Его написала женщина»¹⁶⁵.

Пообщавшись с духами, и не просто с духами, а с высшим из них, «иерархом 6-го плана», «пифия» выдала Кораблеву исчерпывающую информацию об этой женщине. Как выяснилось, имя ее — Александра Дмитриевна Попова, по мужу — Громославская.

Она — дочь Дмитрия Евграфовича Попова, владельца имения Ясеновка, откуда родом мать М. А. Шолохова, Анастасия Даниловна Черникова, по корням — крепостная черниговская крестьянка, находившаяся, как известно, в услужении в барском доме Поповых.

«Дмитрий Евграфович Попов, — повествует Кораблев, — происходил из богатого и достойного дворянского рода. Его дед, войсковой старшина Иван Алексеевич Попов, казак и помещик, был, говорят, хорошо известен во всей Области Войска Донского. В начале XIX века он привез на Дон несколько крестьянских семей из Черниговской и Полтавской губерний и основал имение Ясеновка»¹⁶⁶. Все это, благодаря усилиям местных краеведов, на Дону достаточно широко известно.

Но вот что краеведению не было известно, — хотя «пифия», естественно, знала, — так это то, что была у Дмитрия Евграфовича Попова, оказывается, внебрачная дочь, непонятно каким образом сумевшая заполучить его фамилию и отчество. А кто была ее мать? Теткой Шолохова! «Старшая сестра ее матери — бабушка Шолохова»!¹⁶⁷

Доказательства?... Какие еще нужны доказательства, если это информация, идущая из «астрала», от самого «иерарха 6-го плана»!

Но и это еще не все. Кто был мужем этой гениальной женщины, подарившей миру «Тихий Дон»? Донской офицер, сподвижник Корнилова, Громославский — старший брат тестя Шолохова П. Я. Громославского.

Теперь понятно, откуда в романе такое отличное знание топографии, топонимики, людей Верхнего Дона, перипетий Гражданской войны на Дону.

Но и это еще не все.

По данным астрала, и А. Серафимович (Попов) — также близкий родственник, дядя гениальной женщины, сотворившей «Тихий Дон». Оказывается, «Иван Алексеевич Попов, дед Александры, основатель Ясеновки, усыновил будущего классика, когда тому было два годика...»¹⁶⁸. Потому у него и фамилия — Попов. А официальная биография А. С. Серафимовича, где говорится, что он родился в станице Нижне-Курмоярской, в семье есаула Серафима Попова, а вырос в станице Усть-Медведицкой, — казенная ложь. «Отчество придуманное, как и фамилия»¹⁶⁹.

Александра Попова-Громославская — по утверждению Кораблева и «пифии» — и написала роман «Тихий Дон», — правда, почему-то под названием «Любовь земная»; главные герои — Григорий и Аксинья — также именовались иначе, «Петр и Дарья Мелеховы, Дуняшка, а также коммунист Бунчук — в “первом” романе отсутствуют, это сочинения Шолохова»¹⁷⁰; прототипом главного героя был не Харлампий Ермаков, а некий «Николай», возлюбленный «Александры», моложе ее на 20 лет, прототипом главной героини является она сама, «Александра». Введен в роман и молодой Шолохов, племянник гениальной писательницы. По данным «донецкой пифии», он — прототип... Митьки Коршунова.

«— Была ли в действительности описанная в романе “рыбалка” Елизаветы и Митьки Коршунова?

— 94%.

— Это как-то связано с Шолоховым?

— 100%»¹⁷¹.

Далее следует сцена из романа с описанием того, как изнасиловал Митька Коршунов Елизавету Мохову.

«Мы не знаем, и никто не знает, почему Громославский не хотел отдавать дочь за Шолохова. И мы не знаем, как на самом деле происходила сцена сватовства. Может быть, так, как она описана в романе?»¹⁷².

Подобные опусы с полной очевидностью свидетельствуют о степени нравственного падения «антишолоховедов». Они не понимают, что, пытаясь унизить человеческое достоинство Шолохова, они публично демонстрируют свое нравственное убожество. Это относится не только к Кораблеву, но и к Бар-Селле, Макаровым, Венкову и др. Это бессилие злобы, как ничто другое, свидетельствует о полном поражении «антишолоховедения». О чем говорить, какой научный спор можно вести с теми, кто прибегает к подобным методам полемики?

Опус Кораблева именуется в издательской аннотации «научно-художественным изданием». Но что здесь от науки? Более точно определил свой жанр автор: «Как бы и мне не написать что-нибудь детективно-фантастически-мистическое!...» — восклицает он после бесед с придуманной им «донецкой пифией».

«Детективно-фантастически-мистическое» сочинение Кораблева подводит черту под поисками несуществующего протографа «Тихого Дона», принадлежащего несуществующему «Автору».

«Найденная рукопись — победа, ненайденная — разгром, — размышляет о мнимом протографе “Тихого Дона” герой-рассказчик опуса Кораблева. — И не надо никаких объяснений. Найденная рукопись в них не нуждается, ненайденная — тем более»¹⁷³.

С помощью «астральных» сил рукопись была найдена. Но, как оказалось, не та: «Небольшая подколка написанных бумаг. Куриный почерк. Заговоры, молитвы и тому подобное... Называется — “Тайные могилы”».

Но «ясновидящая» Л. Ф. Лихачева призывает Кораблева (автора? героя-рассказчика?) не расстраиваться:

«— Рукопись вы найдете. Но не найдете в ней того, что искали. Она не представляет такую ценность, как вы думаете. <...>

В голосе сочувствие и сожаление. <...>

А теперь куда? В Вёшенскую, к могиле оскорбленного писателя, просить прощения?..»¹⁷⁴

Думаю, что в этих словах — дальнейший путь для всего «антишолоховедения». Путь покаяния.

Автор-рассказчик в опусе «Темные воды “Тихого Дона”» сообщает нам, что, оказывается, в процессе создания текста он был «подключен» к тому же «иерарху 6-го плана», что и «ясновидящая» Л. Ф. Лихачева.

По всей вероятности, к тому же самому «иерарху 6-го плана» был подключен и журналист Константин Смирнов из журнала «Чудеса и приключения» — автор еще одного детективно-фантастического опуса, посвященного авторству «Тихого Дона».

В третьем и девятом номерах журнала «Чудеса и приключения» за 2000 год опубликованы статьи «Близка ли к разгадке скандальная шолоховиана» К. Смирнова и «Как Александр Попов стал Михаилом Шолоховым» В. Анохина¹⁷⁵, в которых заявлено: «Теперь, кажется, мы можем назвать настоящее имя Михаила Шолохова — Александр Попов!»¹⁷⁶