Вокруг трона

рение нескольких областей. Из населенных губерний Малороссии и тех местностей, где императрица не должна была проезжать, выгнали все население, чтобы заполнить эти пустыни: тысячи селений опустели на некоторое время, и все их жители со своими стадами перекочевали на различные назначенные пункты. Их заставили выстроить на скорую руку искусственные деревни по более близким берегам Днепра и фасады деревень в более отдаленных пунктах. По проезде императрицы всех этих несчастных погнали обратно домой; много народу перемерло, не выдержав таких переселений... Будучи тридцать лет спустя генерал-губернатором этих областей, я сам убедился в справедливости этих подробностей, показавшихся мне сначала сказочными».

Свидетельство точное, достоверное и убедительное. В Киеве сели на суда, чтобы спуститься по Днепру. Этот способ передвижения наиболее соответствовал привычкам и вкусам Екатерины. Таким же образом в 1767 г. она спустилась по Волге до Костромы, захватив с собой посланников венского, берлинского и датского. Французский посланник не был тогда в их числе, – но он имел свои основания не поехать. Тогда для переездки императрицы и ее свиты оказалось вполне достаточно десяти галер, «крытых, разделенных на отделения и меблированных, из которых одна, царская, вмещала полный апартамент с гостиной, где государыня обедала с двенадцатью лицами свиты без всякой тесноты», по словам барона д’Ассебурга. Теперь совсем другое дело. Днепровская флотилия состояла более чем из 20 судов с 3000 человек команды. Акварель Жана Линдсея,{[145]} живописца этого странствующего двора и походной феерии, рисует нам красивый вид встречи Екатерины с Понятовским. Во главе стояли три парусных барки, одинаковых размеров и однообразно разукрашенные красной краской и золотом. На их палубах было сооружено что-то вроде павильонов и находились площадки с выстроенными на них солдатами в боевом порядке. Первая из этих галер, носившая название «Днепр», занята была императрицей. Рядом стоял «Буг», где помещался князь Потемкин и его племянницы графини Браницкая и Скавронская. Немного сзади, третья барка «Десна», служила столовой. Далее следовали гуськом «Снов», с графами Безбородко, Ангальтом и Левашовым; «Сейм», с иностранными послами, в том числе с «дипломатическим жокеем», принцем де Линь; «Импет», где дурачился Лев Нарышкин; «Орел», где помещался граф Чернышов с дочерью; «Иоз», с менее важными лицами свиты и личными секретарями и т. д.; «Самара» и «Кубань» предназначались под кухню и склад провизии; «Тавель» и «Дон» образовали военное прикрытие. «Золото и шелк, – рассказывает граф де Сегюр, – блистали в богатых помещениях, устроенных на палубах. Каждый из гостей имеет на своей галере комнату и кабинет, где роскошь соперничает с изяществом, удобный диван, превосходную постель из пестрой тафты и бюро из красного дерева. На каждой галере своя музыка. Множество шлюпок и лодок снуют беспрестанно во главе и по бокам этой эскадры».

Понятовский истратил три миллиона за три месяца, чтобы встретить