Предания старины глубокой

Вернувшегося с победой Магомеда-Эфенди Шамиль поздравил и перед всеми мюридами оказал ему честь. Шейху было поручено начинать обряд моленья. Когда все мюриды молились вместе, Магомед-Эфенди, стоя впереди, начинал обряд и заканчивал.

– Во многих сражениях принимал участие Магомед-Эфенди, не раз попадал в самые сложные ситуации, но каким-то чудом выходил из этого положения.

Рассказывают, как однажды в день пятницы Магомед-Эфенди со своей конницей оказался в карачаевском селе. Оставив коней на окраине села, они зашли в мечеть, чтобы совершить священный обряд моленья. Через некоторое время им сообщили, что они окружены русскими. Магомед-Эфенди спокойно закончил обряд и сказал, что им неоткуда ждать спасения, кроме как от своих ног. Все мюриды с быстротой молнии вылетели из мечети и, пока русские спохватились, добрались до своих коней и ускакали. За ними гнались, обстреливали вдогонку, но мюриды прибыли к имаму целыми и невредимыми.

Обычно, когда Шамилю докладывали о том, что Магомед-Эфенди попал в сложные обстоятельства, что его надо выручать, Шамиль с уверенностью отвечал, что сам Магомед-Эфенди лучше чем кто-нибудь другой найдет выход из создавшегося положения. Так оно и получалось.

Мать Магомеда-Эфенди, жена его и дети тоже были вместе с ним. Иногда, собираясь в поход, он брал с собой старшую дочь, по имени Муслимат, которая готовила еду. Так вся семья Магомеда-Эфенди в течение двадцати двух лет скиталась по опасным дорогам газавата до самого последнего дня этой тяжелой войны.

В последние дни войны, когда Шамиль укрепился в крепости Гуниб, Магомед-Эфенди с другими наибами по воле случая оказался отдельно от него. Главнокомандующий русских войск, узнав о влиянии шейха на имама, пригласил его, наиба Магомеда-Тахира и его ученика Хаджиява, способного изъясняться по-русски, к себе, велел пойти к Шамилю и склонить его на переговоры. Но Шамиль впустил к себе только Хаджиява, который изъявил желание остаться с имамом в крепости. Магомед-Эфенди и Магомед-Тахир вернулись обратно.

До самого последнего часа газавата Магомед-Эфенди находился на своем посту и, когда пленили Шамиля, участвовал в переговорах. Шамиль предложил Магомеду-Эфенди ехать с ним в Калугу, но шейх просил имама простить его, сказав, что дни его теперь сочтены и он не хочет стать обузой для Шамиля.

После отъезда Шамиля вернулся Магомед-Эфенди с семьей в свое родное село Гуйми и через несколько дней скончался. После его смерти, примерно через год, собирался уезжать в Мекку его племянник, по имени Вали-Хаджи, который решил построить зиярат на могиле шейха. И вот этот зиярат, построенный тогда Вали-Хаджи, и в наши дни находится в селении Гуймй Лакского района. Вали-Хаджи впоследствии в Мекке встретился с имамом Шамилем, рассказал ему о смерти Магомеда-Эфенди. Шамиль принял это близко к сердцу, переживал и много читал молитв.

Гуйминцы свято чтут память шейха, его могилу и зиярат. Они не дали разрушить его и в те мрачные годы нашей истории. Каждый, кто уезжает из селения, обязательно перед отъездом посещает могилу шейха, а каждый, кто приезжает в село, идет туда на поклон.

В наши дни среди нас живут прямые потомки шейха Магомеда-Эфенди. Одна из них – правнучка его по дочери Муслимат – Мудунова Маазат Юсуповна, проживает в Махачкале. Правнук шейха Магомеда-Эфенди по сыну Магомеду-Гаджи – Эфендиев Камиль Магомед-Гаджиевич тоже проживает в Махачкале.

Шейх Магомед-Эфенди Чаящинский

Магомед-Эфенди был выходцем из состоятельной семьи крестьянина-земледельца. Отец его, своим трудом обрабатывающий землю, содержащим скот, хотел, чтоб сын пошел по его пути. С самого детства приучал он его к земле, к домашнему скоту. Магомед часто в детстве пас овец, участвовал вместе с родителями в полевых работах. Но стоило отцу отдать сына на учебу к местному мулле, как сын забросил все хозяйство и с головой ушел в учение Корана.

Среди населения окружных сел чаящинцы отличались тем, что не очень соблюдали законы религии и не считали обязательным совершения всех пяти намазов в день. Поэтому местного муллу удивила прилежность Магомеда в изучении Корана и в исполнении всех его законов, тогда как другие дети учились нехотя, с большим трудом.

Через полгода Магомед закончил изучение Корана, который должен был пройти за год, и приступил к изучению следующей части, которую изучал прошлогодний набор детей. Всем прихожанам мулла ставил в пример своего одаренного ученика и брал его по пятницам в мечеть на большой священный намаз.

Рассказывают, что однажды шейх Гази-Магомед Гуйминский со своим родственником, по имени Ахмед, ехал на коне на акушинский базар мимо селения Чаящи. Возле одной пашни они увидели мальчика лет девяти, совершающего намаз восхода солнца, а поодаль работали несколько женщин.

Смотри, смотри, как этот чумазый чаящинец, который ленится сполоснуть руки водой, совершает намаз восхода солнца, ах негодяй! – воскликнул Ахмед.

– Молчи, иди лучше вымой свой рот, прежде чем на этого мальчика что-то говорить! Он не такой, как ты думаешь. Я знаю, кто он! – ответил шейх.

Действительно, этот мальчик и был будущий знаменитый шейх Магомед-Эфенди Чаящинский, а рядом на поле вместе с другими женщинами работала его мать.

Через несколько лет шейх Гази-Магомсд взял Магомеда к себе на учебу. У шейха тоже были дети такого же возраста, и Магомед жил вместе с его детьми, как их сын. Его старательность, ум и одаренность очень нравились шейху. Он его ставил в пример всем своим ученикам. Однажды, предсказывая Магомеду его судьбу, шейх сказал, что он станет очень популярным и уважаемым шейхом, что одна из дочерей шейха, то есть его дочь, станет женой юноши, но их семейное счастье будет коротким.

– Откуда ты знаешь? – спросил Магомед.

– Я не знаю, я лишь прочитал то, что предначертано тебе судьбой.

– Тогда расскажи, что будет дальше.

– Дальше судьба твоя как-будто в тумане, Аллах не желает раскрыть ее тебе, – ответил – шейх.

Тогда Магомеду было всего четырнадцать лет. Он стал думать, – какая же дочь шейха станет его женой? Ему нравилась третья дочь, по имени Салихат, но она была его ровесница. И пока он вырастет, станет женихом, она выйдет замуж. В горах девушек долго не держат в отцовском доме.

Магомеду недолго пришлось учиться у шейха. Магомед-Мирза-хан Кази-Кумухский выколол глаз шейху, и тот убежал к имаму Шамилю. Через некоторое время шейх забрал к себе и всю семью. Магомед же стал продолжать учебу в медресе при Кази-Кумухской мечети. Здесь он научился арабскому и турецкому языкам. Впоследствии он изучил и все дагестанские языки. Через некоторое время у Магомеда умер отец, и ему пришлось бремя забот о семье взвалить на свои плечи.

Он слышал, как шейх Гази-Магомед Гуйминский, тогда уже наиб имама Шамиля, одну за другой выдавал своих дочерей замуж. Салихат же вышла за своего односельчанина по имени Махаммад. Когда же шейх выдавал и самую последнюю дочь, Магомед задумался: “Неужели такой святой человек ввел меня в заблуждение?”

В это время в Дагестане шла жестокая многолетняя война – газават. И только в Кази-Кумухском округе было сравнительно спокойно, хотя много людей и из этого округа стали мюридами и воевали вместе с Шамилем. Магомед же совершенствовал свои знания в религии, общался со всеми известными религиозными деятелями в Дагестане и в Азербайджане. Он стал знаменитым кадием, и к его имени стали добавлять почетное имя Эфенди. В своем селении он открыл медресе, куда принимал одаренных детей со всего округа. Народ его полюбил, с ним считались, его слушались.

Наконец-то кончилась двадцатипятилетняя война горцев за независимость. Шамиля пленили, шейх Гуйминский с семьей вернулся в родное село, что явилось большой радостью для Магомеда-Эфенди. Но шейх Гуйминский был стар и немощен. Он уже не мог вести никакие религиозные дела, не мог оказать ту помощь и поддержку, на которую надеялся Магомед-Эфенди.

Вскоре шейх Гуйминский умер, и на его похороны съехались известные религиозные деятели со всего Дагестана. Тут все убедились воочию в превосходстве над другими известными религиозными деятелями Магомеда-Эфенди в чтении наизусть священных актов Корана и в исполнении религиозных обрядов. Своим прекрасным и проникновенным голосом он приковывал внимание всех к себе и до конца его чтения люди не могли оторваться от него даже мысленно.