Наследники Ленина

В форме, несколько отличающейся от приведенных выше цитат, здесь проводится все та же мысль, что мелкая буржуазия может оказывать пользу, быть не врагом, а спутником, даже участником социалистического строительства. Для этого нужно, чтобы мелкая торговая буржуазия работала не вне сети советской торговли, а была разными способами в нее включена. Такое отношение к мелкой буржуазии не могло бы иметь места, если бы у правых коммунистов не создалась психология, о которой мы выше говорили, вызывавшая расположение к реформистским методам социалистического строительства, а вместе с их приятием толкавшая на все большее смягчение основного священного принципа всей

коммунистической идеологии, т.е. классовой борьбы. В самом деле, если мелкая буржуазия несет или может нести общественно полезную работу, если она даже может быть включена в социалистическое строительство, если совершенно должны быть оставлены, "искоренены" из практики насильственные методы военного коммунизма, тогда, очевидно, не может быть и речи о ведении какой-либо обостренной классовой борьбы. Бухарин, разумеется, не отрицает классовую борьбу, но он настаивает, что при изменившейся обстановке "обострение" классовой борьбы не должно иметь места, тем более в "форме вышибания зубов", которую, по словам Бухарина, проповедует Ю. Ларин. С Лариным полемизировал и Рыков на XIV конференции. "Частный капитал, который работает легально, преступным ни в коем случае не является"19. Он может быть "пособником социализма". Призывы Ларина вести против него обостренную классовую борьбу, по мнению Рыкова, являются лишь повторением речей, "которые в революционных кружках говорили в дореволюционное время". Позиция Бухарина в этом вопросе становится особенно ясной из его речи на XIV съезде. Критикуя книгу Зиновьева о ленинизме, Бухарин указывал, что "напрасно стали бы в ней искать такое принципиально важное место, как перемена лозунга гражданской войны на лозунг гражданского мира. А это важнейшая вещь для понимания всей тактики нашей партии. Меня поносили за эту ленинскую мысль и только тогда успокоились, когда я привел цитату". Зиновьев, продолжал Бухарин, приводит слова Ленина, призывающие к обострению борьбы с кулаками как кровопийцами и вампирами. "Тов. Зиновьев думает, что он на волостном сходе". Ведь приводимые им слова Ленин писал в 1918 г., а с тех пор все изменилось. Зиновьеву цитата о "кровопийцах и вампирах" нужна с целью внушить, что таким языком мы должны будем разговаривать не раз. А если мы должны будем так разговаривать не раз, то значит, должны будем организовывать крестовые походы в военно-коммунистическом духе. Между тем основная линия нашей партии заключается в том, что мы уничтожаем остатки военного коммунизма"20.

Известия, 3 мая 1925 г.

Четырнадцатый съезд, стр. 150-151.

Появление лозунга о гражданском мире говорит больше, чем что-либо другое, о политическом воздухе 1925 г. Поэтому мы и имеем право говорить о нем как о периоде, занимающем в истории СССР особое место. Для 1925 г. чрезвычайно интересен и характерен следующий факт. В 1927 г. Сталин стал призывать к обостренному наступлению на "капиталистические элементы". В 1928 г. он считал нужным извлекать хлеб из деревни. В 1929 г. он слагал теорию о "дани" с крестьянства и "феодально-военной" его эксплуатации, одновременно доказывая (ссылками, конечно, на того же Ленина), что чем ближе будет страна подходить к социализму, тем беспощаднее, тем "ожесточеннее" в ней должна вестись классовая борьба. Со свойственной ему грубостью, с презрением говоря о Бухарине как теоретике, Сталин требует "расколотить" бухаринскую теорию о "потухании классовой борьбы", о "врастании кулаков в социализм", "глупую", "антимарксистскую" теорию, ставшую "знаменем правого уклона нашей партии".

Но в 1925 г. теория этого "правого уклона" была знаменем партии. Пока Сталин не проникся идеями троцкистской оппозиции, он ничего не мог противопоставить доктрине правого коммунизма. Он плелся в хвосте Бухарина и самым вульгарным образом, как попугай, повторял его слова о недопустимости и ненужности "обострения классовой борьбы". Эту идею он считал тогда "гибельной" и взятой из "меньшевистской энциклопедии". 9 мая 1925 г. он сделал доклад о решениях XIV конференции активу московской организации. В нудном и сером докладе, опять и опять повторяющем, что если международный капитализм не помешает, то СССР построит социалистическое общество, можно найти весьма любопытные фразы. По его словам, "изменение международной обстановки", "отлив революции в Европе", "временная стабилизация там капитализма" диктуют в СССР "выбор наименее болезненных, хотя бы длительных путей для приобщения крестьянства к социалистическому строительству". Отсюда можно заключить, что если бы международное положение изменилось и в Европе началась бы пролетарская революция, следовало бы "приобщать крестьянство к социалистическому строительству не "длительными" мерами, а в ускоренном порядке, не избегая "болезненных"

(для крестьянства) путей. В связи с. этими фактами, спрашивает Сталин, в чем теперь заключается основная задача партии в деревне? Вот как он на это отвечает:

"Некоторые товарищи, исходя из факта дифференциации деревни,приходят к выводу, что основная задача партии -- это разжечь классовую борьбу в деревне. Это, товарищи, неверно. Это -- пустая болтовня. Не в этом теперь наша главная задача. Это перепевы старых меньшевистских песен из старой меньшевистской энциклопедии. Главное теперь вовсе не в том, чтобы разжечь классовую борьбу в деревне. Главное теперь состоит в том, чтобы сомкнуться с основной массой крестьянства, поднять ее материальный и культурный уровень и двинуться вместе с этой массой по пути к социализму. Надо добиться того, чтобы крестьянское хозяйство было включено в общую систему советского хозяйственного развития. Но как включить крестьянское хозяйство в систему хозяйственного строительства? Через кооперацию кредитную, кооперацию сельскохозяйственную, кооперацию потребительскую, кооперацию промысловую. Сообразно с этим должен измениться и метод партийного руководства в деревне. У нас есть люди в партии, утверждающие, что коль скоро имеется НЭП, а капитализм начинает временно стабилизироваться, то наша задача состоит в том, чтобы провести политику максимального зажима как в партии, так и в государст-венном аппарате так, чтобы все скрипело кругом. Я должен сказать, что эта политика является неправильной и гибельной. Нам нужен теперь не максимальный зажим, а максимальная гибкость как в политическом, так и в организационном руководстве. Без этого нам не удержать руля при настоящих сложных условиях. Необходимо, чтобы коммунисты в деревне отказались от уродливых форм администрирования. Нельзя выезжать на одних лишь распоряжениях в отношениях к крестьянству. Чтобы руководить ныне, надо уметь хозяйничать, надо знать, понимать хозяйство. На одной лишь трескотне о "мировой политике", о Чемберлене и Макдональде теперь далеко не уедешь. У нас пошла полоса хозяйственного строительства. По-старому руководить нынче нельзя, ибо поднялась хозяйственная активность деревни. Руководит тот, кто насаждает в деревне кооперативную общественность".

Отчет о его докладе был включен в его книгу "Вопросы ленинизма" и приведенные только что цитаты взяты из страниц 127-130 девятого издания этой книги. В следующих после 1933 г. изданиях книги этого доклада уже нет. Сталин прятал то, что он писал и печатал раньше, когда, по правильному замечанию Каменева, находился "целиком в плену" бухаринской политики. В защиту теории смягчения, потухания классовой борьбы Сталин выступил и в речи 9 июня, отвечая на вопросы студентов Свердловского университета. Он говорил, что есть в деревне три "фронта", где может происходить, но не должна иметь места классовая борьба:

"Первый фронт таков: крестьянство в целом, покупая изделия промышленности и сбывая продукты своего хозяйства в города рабочим, предпочитает получать фабричные изделия по возможно дешевым ценам, а сбывать свои продукты по возможно дорогим ценам. Равным образом крестьянство хотело бы, чтобы не было вовсе сельскохозяйственного налога, или чтобы он был доведен до минимума. Здесь, несомненно, противоречие между желанием крестьянства и интересами пролетариата и пролетарского государства. Следовательно, здесь почва для возникновения между ними классовой борьбы. Но следует ли из этого, что мы должны разжечь на этом фронте классовую борьбу? Нет, не следует. Наоборот. Из этого следует лишь то, что мы должны всячески умерять борьбу на этом фронте, регулируя ее в порядке согласований и взаимных уступок, ни в коем случае не доводя ее до резких форм, до столкновений. На втором фронте выступает пролетариат (в лице советского государства), и кулачество. Государство, желая придать сельскохозяйственному налогу резко выраженный подоходный характер, перекладывает главную тяжесть его на плечи кулачества. В ответ кулачество старается извернуться всеми правдами и неправдами и использует свою силу и влияние в деревне, чтобы переложить тяжесть налога на плечи середняков и бедноты. Кулачество, кроме того, закупает продукты у бедноты и середняков, собирает большие запасы, держит их у себя в амбарах и не выпускает их на рынок, для того чтобы искусственно взвинтить цены на продукты и довести их до уровня спекулятивных цен. Может показаться, что лозунг разжигания классовой борьбы (против кулачества) вполне