Гений зла Сталин

Тухачевский, будучи начальником штаба армии и отвечая за военные заказы, подписал массу деловых бумаг, обменивался с представителями рейхсвера письмами.

Группа сотрудников СД, тайно проникнув в армейские архивы, отыскала записи бесед немецких генералов с представителями советского командования, оригиналы деловых писем Тухачевского.

При обработке службой СД извлеченных из архива бумаг грубых фальсификаций не потребовалось. В текст документов включили фразы, бросавшие тень на Тухачевского и его сторонников. Граверам предстояло подделать подписи. Досье содержало 15 листов, включая служебные записки сотрудников СД, якобы занимавшихся расследованием связей немецких генералов, которых Гитлер «не намерен был терпеть из-за их оппозиционности». Главной уликой в подборке фальшивок должно было стать личное письмо Тухачевского.

Предполагалось изготовить для досье мнимое распоряжение Гитлера о контроле за акцией.

Досье якобы решил снять в архиве СД один из ее сотрудников, испытывавших материальные затруднения, и предложить его русским.

Для пущей достоверности на полях документов были сделаны пометки руководителей рейхсвера, будто бы в разные годы знакомившихся с ними.

Сфабриковали даже расписки некоторых советских военачальников в получении крупных сумм за сообщенные ими секретные сведения.

Ознакомившись с изготовленным досье, Гитлер приказал начинать акцию.

Возник вопрос: как доставить досье в Кремль? Решили, что определенную роль должен сыграть президент Чехословакии Эдуард Бенеш, которому документ из Рейха передаст немецкий журналист Карл Виттинг, поддерживавший интенсивные контакты с Бенешем, особенно в мае 1937 года.

В рассекреченных архивах МИДа СССР сохранилась памятная записка полпреда СССР в Праге С.С. Александровского на имя М.М. Литвинова от 15 июня 1937 года: «Не оставляет сомнений, что чехи действительно имели косвенную сигнализацию из Берлина о том, что между рейхсвером и Красной Армией существует какая-то особая интимная связь и тесное сотрудничество».

По свидетельству бывшего военного атташе Чехословакии в СССР генерала Дастны, Бенеш сообщил ему о полученных из Берлина «неопровержимых доказательствах заговора, подготовленного Тухачевским и германским Генеральным штабом».

В то же время на одном из дипломатических приемов в Париже французский премьер Даладье о том же доверительно сообщил советскому послу Владимиру Потемкину, который, естественно, незамедлительно проинформировал Москву.

Далее через Бенеша была организована встреча сотрудника советского посольства в Берлине Израиловича, а затем «уполномоченного лица» Ежова с представителем СД Беренсом. «Представитель Ежова без торговли согласился уплатить за досье названную ему сумму — 3 миллиона рублей».

И все-таки фальшивка Гейдриха не стала главной и единственной «уликой» в «деле Тухачевского». Досье позволило Сталину создать видимость законности репрессий. Семя фальшивки легло на подготовленную почву. Сталин давно решил предпринять шаги против Тухачевского. Доказательством этой версии является, в частности, то, что 24 января 1937 года в ходе политического процесса над «старой коммунистической гвардией» один из подсудимых Карл Радек, отвечая на один из заданных прокурором Вышинским вопросов, неожиданно упомянул Тухачевского, сказав, что Тухачевский не знал о его «преступной деятельности». Но «Путна вместе со мной участвовал в заговоре».

(Примечание. Путна считался близким к Тухачевскому лицом. Как военный атташе в Берлине, имел многочисленные контакты в Берлине, Лондоне и Токио. Он уже находился в заключении с конца 1936 года.)

Для Сталина «досье Гейдриха» было достаточным доказательством «шпионской деятельности Тухачевского и его соратников».

В апреле 1937 года Тухачевскому предстояла поездка в Англию во главе делегации на торжества по случаю коронации Георга VI. НКИД СССР запросил в английском посольстве визу для Тухачевского. Но через сутки затребовал свое ходатайство назад: маршал внезапно заболел. Как оказалось, Политбюро 23 апреля 1937 года, основываясь на сигнале НКВД, приняло решение поездку отменить. В архиве Сталина сохранился текст, полученный из НКВД: «Нами сегодня получены данные от зарубежного источника… о том, что во время поездки т. Тухачевского в Лондон по заданию германской разведки предполагается совершить террористический акт. Для этого создана группа из четырех человек (трех немцев и поляка). Источник не исключает, что теракт имеет целью вызвать международные осложнения. Ввиду того, что мы лишены возможности обеспечить в пути следования и в Лондоне охрану т. Тухачевского… считаю целесообразным поездку отменить… Н. Ежов». Резолюция Сталина: «Членам ПБ. Как это ни печально, приходится согласиться. Нужно предложить т. Ворошилову представить другую кандидатуру». В архиве КГБ никаких материалов о возможной подготовке теракта на маршала не обнаружено.

Из архивных материалов «дела военных» ясно, что готовилось оно в мае 37-го. Фальшивку немцев дополнили своей. Источником сведений, обличающих руководство армии, сделали бывшего начальника ПВО РККА, смещенного за разбазаривание государственных средств, М.Е. Медведева. На него не было в НКВД политического компромата, но арестовали в расчете получить нужные сведения, сломив его физически.

8 мая в протоколе его допроса появилась запись о том, что в верхушке РККА вызревает заговор. В руководящее ядро, кроме Тухачевского, входят И. Якир, И. Уборевич, В. Путна, В. Примаков и А. Корк.

На следствии в 1939 году бывший замначальника УНКВД по Московской области А. Радзивиловский рассказал, как были получены эти показания Медведева. Ежов требовал «выжать заговорщические связи, не церемонясь в выборе средств воздействия». Потом Медведев отказывался от этих показаний, но протокол допроса уже оказался в Политбюро.

Тухачевский был освобожден от обязанностей 1-го заместителя министра обороны СССР и назначен командующим Приволжским военным округом 11.05.1937 г. В конце мая 1937 года он прибыл в Куйбышев. Он прекрасно понимал, какая идет игра и что ожидает его. Через две недели он был арестован.

После февральско-мартовского (1937 г.) Пленума ЦК ВКП(б), на котором выступили Сталин, Молотов, Каганович и был сформулирован курс на физическое истребление всех, кого режим мог посчитать своими потенциальными противниками, начались массовые аресты командиров и политработников. По делу «объединенного троцкистско-зиновьевского центра» еще раньше, летом 1936 года, были арестованы видные военачальники Примаков, Путна и другие, а также несколько десятков командиров.

Понимая, что нелегко будет убедить общественность в том, что прославленные военачальники, герои Гражданской войны, по сути, являются изменниками, Сталин вынес вопрос о «раскрытой антисоветской троцкистской военной организации» на обсуждение Военного совета, вопреки сложившейся практике, в расширенном составе: члены совета, члены Политбюро и 116 военных работников с мест и из центрального аппарата Наркомата.

Выступивший на совете 2 июня Сталин с возмущением говорил о том, что заговор военных стимулировался и финансировался немецкими фашистами. Он уверял, что есть неопровержимые доказательства того, что из руководителей заговора 10 человек — шпионы. «…Эти люди являются марионетками… в руках рейхсвера. Рейхсвер хочет, чтобы у нас был заговор, и эти господа взялись за заговор. Рейхсвер хочет, чтобы эти господа систематически доставляли им военные секреты, и эти господа сообщали им военные секреты…»

Аресты Тухачевского, Якира, Уборевича и других начались после того, как в ходе расследования ранее арестованные Примаков и Путна после их избиения в Лефортовской тюрьме дали показания об участии указанных лиц в заговоре. Спустя годы было документально установлено широкое применение незаконных методов следствия к арестованным. В частности, это признал еще в 1938 году в показаниях бывший пом. начальника отдела НКВД Ушаков З.М., принимавший участие в допросах Тухачевского, Якира, Фельдмана. На протоколе допроса Тухачевского от 01.06.1937 года, в котором было зафиксировано признание вины Тухачевского, на листах дела 165–166 были обнаружены пятна крови.