Бог, История и Евреи («Еврейский вопрос» в русской религиозной мысли)

3. РАСИЗМ И ЕВРЕЙСТВО

Однако, самоопределение расизма как антибольшевизма еще не является для него исчерпывающим, его, так сказать, онтологией. Скорее оно является для него некоей случайностью, которой могло бы и не быть. Вернее, в этой случайности не случайно проявляется неслучайная историческая сила, с которой лицом к лицу и столкнулся расизм. Эта сила есть «международное» еврейство, отношение к которому явилось мистическим и историческим оселком для расизма. Можно сказать наперед, что сам расизм, в качестве самосознающего себя «северного германства», есть не что иное, как воинствующий антисемитизм, всех возможных оттенков, от мистического до погромного. Душа расизма, по крайней мере, в ее отрицательном, полемическом самоопределении, есть плохо скрытая, отчасти же бессознательная зависть и ненависть к еврейству и соперничество с ним, отсюда проистекающее. И это-то соперничество есть в нем самое значительное и характерное, в этом смысле можно даже сказать, самое онтологичное и интересное.

Начинается этот антисемитизм в области эмпирической, как бытовое отталкивание и расовый инстинкт, который дает зрячесть относительно разных черт в духе и положении еврейства и определяет к ним соответственное отношение. В книге Гитлера Mein Kampf мы уже находим многие страницы с выражением такового обывательского антисемитизма, который питается еще чувством национальной ранености после первой мировой войны. Само по себе такое чувство не является какой-либо новостью и для Германии, как об этом достаточно убедительно свидетельствует подбор соответствующих цитат из произведений германских (и, конечно, не одних лишь германских) корифеев – в частности, не одного только мрачного франкфуртского отшельника, философа Шопенгауера, но и многих других, от которых этого можно было бы и не ожидать. Теперь и они охотно выставляются проповедниками антисемитизма и расизма. Изменение в атмосфере, свойственное нашему времени, выражается в том, что если прежде люди стеснялись в открытом выражении подобных чувств, то теперь они потеряли всякую застенчивость в травле еврейства выставками, плакатами, печатным словом, доходя до полного отсутствия стыда. То, что казалось естественным для некультурного варварства, теперь сделалось свойством стран высшей европейской культуры, – подобного явления никогда не видел еще мир. Этот бытовой антисемитизм питается в настоящее время не только темными инстинктами крови, что было и всегда, на протяжении всех времен в судьбах еврейства, но и широчайшей, хотя, конечно, и в высшей степени тенденциозной, осведомленностью о судьбах и делах еврейства в жизни международной, в том своеобразном соединении международного, точнее даже всенародного его распространения вместе с никогда не утрачиваемой национальной связью. Еврейство есть подлинная «ось» всемирной истории в том смысле, что оно в ней присутствует с самого ее начала до конца. Это есть единственный народ, удерживающий свое место в пестрой смене разных народов, в их исторической очереди. При этом его сила не ослабевает ни количественно, ни качественно. Таков основной факт в жизни «избранного народа», это предсказано и в пророческих книгах, как свидетельство на то воли Божией. И это физическое сохранение и распространение Израиля сопровождается внедрением его в жизнь всех наций в разных сторонах ее жизни – политической, экономической, культурной. Розенберг определяет это свойство как Gegenrasse. Этим он хочет выразить мысль, что еврейство остается всегда национально, в смысле своего проникновения в толщу жизни других народов, ее нервы и мозг, оставаясь при этом самим собой, как международно-сверхнародно-национальное единое в своей неразложимости. Это не устраняется даже смешением крови через смешанные браки, которое создает лишь для этого влияния новые возможности, более интимные. Современное знание располагает для определения такого влияния несравненно большими и точнейшими средствами, нежели в предшествовавшие времена. Оно способно раскрывать этот «противорасово-расовый» характер еврейства если не исчерпывающе, то, во всяком случае, несравненно полнее и очевиднее, чем предшествующие эпохи. Все области хозяйственной, политической и культурной жизни открыты этому влиянию и ему подвержены: биржа, рынок, пресса, театр, наука, парламент, даже правительства. Все это факты слишком общеизвестные, чтобы можно было пытаться в какой-либо мере ослабить или отвергнуть их. К этому присоединяется еще сила международной концентрации еврейского влияния, как национально-анонимной «противорасы», которое осуществляется в соответствующих организациях: сюда относится масонство, социал-демократия, большевизм как система правительственного террора и деспотизма. Конечно, никто не сможет утверждать, что все это подлинно суть еврейские организации, поскольку они действительно вмещают в себя различные национальные элементы. Однако никто не может отрицать здесь активности еврейства в его особой, органической сплоченности, которая не свойственна в такой мере никакому другому народу. В отношении к масонству это проявляется, может быть, слабее, чем к социал-демократии, которую считают, хотя также преувеличенно, организацией, вдохновляемой еврейством, на том, все-таки недостаточном, основании, что К. Маркс и многие другие социал-демократические писатели были евреи. (Достаточно вообще помнить, что в среде социалистов христианские влияния и вообще были всегда относительно слабее даже и среди «арийских» элементов). Что касается большевизма, то историческая правда требует все-таки признать здесь роковой характер рокового влияния еврейства в верхушке коммунистической клики, невзирая даже па то, что огромное большинство русского государства принадлежит к разным народностям, и прежде всего русской. Может быть, менее всего количественная пропорция еврейской национальности наблюдается в Германской империи теперь, когда началось то гонение на нее, которое ныне достигло предельной исключительности. К этому надо присоединить и то еще, что в настоящее время антисемитское влияние завоевателей распространяется во многих странах (и прежде всего во Франции), так что можно спрашивать себя: если этому влиянию не будет положено какой-либо внешней препоны, то где на земном шаре вообще останется место для существования еврейского народа? Во всяком случае, приходится констатировать следующее: то, что у других народов, может быть, является порождением растерянности, слабости, морального упадка, духовного разложения, то в расистской Германии в настоящее время является выражением национального самоутверждения, внутренним самоопределением. В силу этого и должно сказать, что расизм есть антисемитизм, по крайней мере, в нравственном смысле является ему тожественным. Расизму свойственно вообще над-мение и презрение по отношению ко всем нациям не-германским. Однако именно антисемитский пафос есть тайна расизма, которая, может быть, вполне даже и не доходит до его сознания, но инстинктивно остается определяющей. Конечно, не нужно закрывать глаза, что существует и среди других народов европейских известный инстинктивный антисемитизм, отталкивание от еврейства, духовное, эстетическое, всяческое, за редкими лишь исключениями. Сознательные и ответственные за свои чувства личности стремятся к преодолению этого инстинкта, у других он парализуется чувством слабости перед лицом сильнейших, потому что нельзя отрицать жизненной устойчивости еврейства, его силы в борьбе за существование, солидарности, сознательной и инстинктивной, – наряду с его сверхнациональным распространением в мире в качестве Gegenrasse (завистливое и ревнивое око расовой вражды презирает здесь некую подлинную действительность). Еврейство, как таковое, есть сила, которая требует себе подчинения, и фактически его добивается в самых разнообразных положениях, и слабейшие среди других народов этому не в силах противодействовать, хотя иногда и реагируют на это параксизмами бессильного бешенства разного рода, – погромами, вообще утратой гражданского и духовного джентельменства в отношении к евреям, при этом, однако, оказываясь невольно в положении виновных или как бы извиняющихся. Однако подлинное равенство и равноправие этим отнюдь не достигается. Пресловутый «интернациональный» характер еврейской «противорасы» делает ее гораздо сильнее и вооруженнее против всякого другого народа, пребывающего в ограниченных рамках национального существования. Самое существование Израиля в качестве подлинной «оси» истории, его самосохранение в веках, когда разрушение постигало царства, истреблялись и уничтожались народы, способно возбуждать национально-историческую ревность. Царства египтян, персов, вавилонян, эллинов, греков с иными их современниками миновали в веках древней, средней и новой истории, и на фоне всего этого сохранение Израиля есть настоящее чудо истории, которого не хотят видеть только слепотствующие. Еврейство вместо того, чтобы давно уже исчезнуть с лица земли, вместе с многочисленными своими современниками, несмотря на свой исторический возраст и вопреки, казалось бы, неизбежной физической дегенерации, не только сохраняется, но и умножается, крепнет и побеждает в историческом соревновании народов. Его национальная сила, в соединении с его интернациональной сверх– или противорасовостью, действительно ставит и не может не ставить вопрос о взаимоотношении между ним и всяким другим народом, в среду которого оно вкраплено, как численное меньшинство. Однако этому не отвечает его фактическая влиятельность и сила. Этого невозможно не видеть, хотя в известной степени и до известного времени и можно было еще не замечать. Однако теперь, при современных методах социологического наблюдения, стало навсегда невозможно. «Еврейский вопрос» уже занял место в центре мировой истории, и по отношению к нему является неизбежным ответственное самоопределение. Если бы он был разрешим на почве образования территориальной еврейской державы, которая бы втянула в свое население если не все, то во всяком случае значительное большинство еврейства, вопрос был бы действительно поставлен к мыслимому решению. Однако последнее не только оставалось до сих пор за пределами исторически досягаемого, но и вообще остается сомнительным в своей возможности.