Котовский (Книга 1, Человек-легенда)

А тем временем побитых да потоптанных в сторону отволокли, кровь на дороге засыпали... И все приходило в порядок. Оставалось только написать донесение по инстанции - и крышка.

- Поедем, - предложил Котовский, - невыносимо на это смотреть...

Молча ехали, а пока ехали, много о чем передумали.

Наутро все население "Валя-Карбунэ" высыпало на дорогу посмотреть, как ведут арестованных.

- Это, наверно, самые главные, - рассуждал повар, в белоснежном колпаке, с засученными рукавами, с огромным ножом в руке, но очень добродушно настроенный.

- А по-моему, чего зря водить, - суетился приказчик, человек с бегающими беспокойными глазами и носом, свидетельствующим о том, что его обладатель - большой любитель выпить. - Приканчивали бы здесь, на месте, вернее бы было.

- Изверги! Изверги! - приговаривала к каждому слову ключница Дарья Фоминична, неизвестно кого имея в виду, карателей или бунтовщиков.

- Ведут! - сообщили босоногие мальчишки, мчась по дороге и выбивая заскорузлыми пятками брызги.

Из-за поворота дороги показалось печальное шествие. Впереди ехал невыспавшийся, с зеленым, помятым лицом кавалерийский офицер. Он после экзекуции всю ночь напролет играл в карты в помещичьем доме, причем неизменно при сдаче прикладывался к рюмочке, и теперь чувствовал себя отвратительно. Кроме того, он не любил медленной езды.

- Тащись из-за них, как на похоронах! - ворчал он.

Однако, проезжая мимо усадьбы Скоповского, приосанился и даже прикрикнул на солдат для порядка службы.

Четырнадцать арестованных "зачинщиков" шли по дороге пешком. Некоторые еле двигались после побоев. Парень, тот самый, что защищался вилами, шел с перебинтованной головой, со связанными за спиной руками.

Троих везли на подводе, и, кажется, со слабой надеждой довезти живыми. Седой старик тоже сидел на телеге и непрерывно кашлял. Прокашлявшись, он говорил, как бы извиняясь, что производит такой шум:

- Скажи, пожалуйста! Все нутро отбили!..

Впереди, позади и с боков арестованных шагали спешенные кавалеристы. Они шли с шашками наголо и перепрыгивали через лужи.

Дальше следовал эскадрон. В Трифанештах оставили только взвод для наведения порядка.

Котовский встретил эту процессию в поле. Он долго смотрел вслед. Давно уже скрылся эскадрон, и затих цокот копыт, и не стало слышно команды офицера. А Котовский все стоял. Он хотел разобраться во всем сумбуре мыслей, которые нахлынули на него в эти дни. Он снял шапку перед этими четырнадцатью крестьянами, идущими на страдание. И все еще стоял так, с непокрытой головой, не замечая холодного порывистого ветра и водяной пыли, с утра падавшей на разбухшую, хлюпающую землю.

3

Если вначале Скоповский был доволен сильным, смышленым, распорядительным практикантом и даже назначил его управляющим, то в дальнейшем он все больше разочаровывался в нем.

То Скоповскому доносили, что управляющий по собственному усмотрению отпустил крестьянина с полевой работы только потому, что, видите ли, у того жена рожает. Подумаешь - телячьи нежности! И еще вывел этому бездельнику за полный рабочий день!

То разговоры какие-то неуместные. О бесправии, о бедственном положении крестьян, о безземелье. Иди да выдели мужикам десятин по пять, если такой богатый!

Вдруг Скоповский узнал, что новый управляющий читает какие-то книжки. Что за книжки? Откуда книжки? И зачем, спрашивается, управляющему читать?

Наконец, Скоповский совсем уже был взбешен, когда исправник Денис Матвеевич, направляясь в Трифанешты, мимоездом заглянул к нему и совершенно секретно сообщил, что его управляющий находится под негласным надзором полиции.

- Я давно вижу, какого полета эта птица! - негодовал Александр Станиславович. - Ладно же, отблагодарю я господина директора, что подсунул мне такое сокровище!

И вот, когда Котовский, вернувшись в имение, после того как мимо провели арестованных трифанештинских крестьян, стал с возмущением рассказывать об избиении беззащитной толпы войсковой частью, предназначенной, казалось бы, для защиты отечества, а не для того, чтобы расправляться со стариками, Скоповский не выдержал и высказал все управляющему, чтобы поставить его на место:

- Вот что, милейший, так дело не пойдет. Предупреждаю, что у меня не Трифанешты, да-алеко не Трифанешты! У меня не побунтуешь! А ваше поведение, давно хочу вам сказать, ни к черту не годится. Вы у меня совершенно распустили мужиков. Вы это кончайте. Довольно.

- Простите, я не совсем понимаю, что вы хотите сказать.

- Я вижу, вы вообще многого недопонимаете.

- Напротив, с каждым днем все больше начинаю разбираться.

- Что-о?

- Я говорю, что не я, а вы многого недопонимаете. Так обращаться с крестьянами, как вы себе позволяете, это сошло бы еще в прошлом веке. Не те времена, господин Скоповский! Не ошибитесь.

- Вы слышите? Он еще меня учит! А я сам и не собираюсь "обращаться с крестьянами", позвольте поставить вас в известность. Для этого занятия я нанял вас. И я именно хочу дать вам указания, чтобы вы перестали миндальничать. Пороть лодырей! Пороть смутьянов! Нечего на них глядеть!

- Попробуйте!

- Попробую!

- Добьетесь, что они вам красного петуха пустят.

- Подожгут? Это мы увидим. А пока вот вам три фамилии. Я узнал, что они не являются на работы. Завтра же выпороть. Имейте в виду, я проверю.

- Пока я здесь, никто и пальцем не тронет мужиков.

- Ах, вот вы какой?!

- Да, я такой.

- Значит, правильно меня предупреждали! - Глаза Скоповского все больше округлялись, шея багровела, голос его превратился в пронзительный визг.

Из внутренних покоев выплыла мадам Скоповская, обеспокоенная криками. Она увидела разъяренного супруга. Скоповский кричал и хлестал себя по голенищу сапога стеком. Управляющий весьма дерзко отвечал, но о чем они спорили, понять было трудно.

Мадам Скоповская только было собралась вставить слово, попросить супруга не портить себе нервы, но в этот момент Скоповский завизжал:

- Крамольник! Это ты мужиков портишь! Я тебе покажу: "не имеете права"! Я тебя самого на конюшне выпорю!

И в полном исступлении Скоповский взмахнул стеком... мадам Скоповская ахнула... и на лице управляющего отпечаталась яркая полоса от удара.