Иван Болотников (Часть 2)

- Еще насколько залпов - и от Раздор ничего не останется! самодовольно воскликнул Ахмет-паша, наблюдавший за осадой с высокого холма.

Но в это время по тыну, прикрывавшему кулеврины, выстрелили казачьи пушки. Ядра сделали несколько больших пробоин, через которые стали видны капычеи и пушки.

Болотников не замедлил крикнуть станице:

- Бейте в дыры, донцы!

В пробоины посыпались стрелы и пули, поражая орудийный наряд.

Араслан-бек, отбежав за ров, замахал на невольников зубчатым ятаганом.

- Заделывайте пробоины, шакалы! Вперед!

Рабы кое-как залатали дыры и вновь загремели турецкие пушки; им отвечали со стен казачьи. Ядра донцов то и дело пробивали янычарские щиты, но их тотчас закрывали. У опасных брешей полегли последние десятки невольников.

Более часа продолжалась перепалка; едкий, густой дым повис над крепостью. Ухали пушки, свистели ядра, взметались в небо черные облака земли, сыпалась от щитов и бревен щепа.

Татары, спахи и янычары с минуты на минуту ждали, когда рухнут казачьи стены. Нетерпеливо поджидал этого и мурза Джанибек.

"Сейчас капычеи разобьют крепость и мои тумены ворвутся в город. Добыча близка!" - в горячем ознобе раздумывал он.

Но чудо - крепость стояла, ни одна из стен не рухнула; хваленые турецкие кулеврины не смогли сделать и единой пробоины. Уж не заколдована ли крепость урусов?

Крымцы и турки недоумевали. Не ведали они, что Раздоры опоясаны мощной трехрядной дубовой стеной, способной выдержать многодневную пушечную осаду. Гораздо слабее были сами ворота, но их надежно прикрывали "трои", не позволявшие кулевринам вести долгий прицельный огонь. Дощатый тын, напротив ворот, был одним из самых уязвимых, турецкие пушки часто молчали; то и дело надо было заделывать проломы и бреши.

В разгар боя Тереха Рязапец подошел к "трое" и велел засыпать в зелейник двойную меру пороха.

Пушкари опасливо глянули на Рязанца.

- Много лишку, Тереха.

- Не много. Сыпь как велено!

И пушкари засыпали. Турки тем временем заделывали очередную брешь; в нее-то и задумал выпалить Рязанец. Он дольше обычного приноравливался к пушке, сунул горящий фитиль в зелейник. "Троя" мощно и раскатисто, сотрясая стены, ухнула, посылая трехпудовое ядро в пролом янычарского тына. Заряд угодил в кулеврину, вдребезги разбив и уничтожив орудийную прислугу.

Араслан-бек пришел в ярость. В первый же день осады он потерял две султанские пушки! И где? Ни под стенами персидских твердынь, ни под великой крепостью Багдада, а под деревянным тыном разбойных донских казаков!

Вне себя от гнева, Араслан-бек сам бросился к бреши.

- В пять рядов ставьте щиты, собаки! Ни одно ядро гяуров не должно пробить укрепление! Быстрее, шак...

Араслан-бек не договорил и схватился за плечо, в которое вонзилась казачья пуля.

- О, аллах! Я ранен.

Янычары оттащили санджак-бека в безопасное место.

Ахмет-паша, нервно кусая губы, кинул за ров еще полтысячи невольников. Надо было во что бы то ни стало восстановить укрепления, иначе казаки разобьют все кулеврины. Эти люди не только храбро сражаются в пешем и конном бою, но и метко стреляют из пушек.

И вновь возле проломов закопошились невольники, и вновь ручьями полилась их кровь.

Видя, что стены крепости не поддаются кулевринам, Ахмет-паша приказал сосредоточить восемь пушек напротив Степных ворот.

Тереха Рязанец усилил огонь, но разрушить пятислойный тын было не так просто.

- Крепко отгородились янычары, - хмуро молвил Рязанец.

- А ежели навесом, через тын? - подсказал Болотников.

- Не получится, паря. В ров ядра покидаем.

- Худо, Тереха... Выходит, воротам не устоять?

- Пожалуй, не устоять, - удрученно признал Рязанец. - Надо бы бревнами да кулями с землей укрепить.

Болотников глянул из бойницы на турецкий тын и о чем-то на минуту задумался. К нему шагнул станичный есаул Мирон Нагиба.

- Что будем делать, батька?

- А вот что, - Болотников порывисто обернулся к Нагибе. - Снимай станицу со стены и веди к воротам.

- На вылазку, батька? - догадался Нагиба.

- На вылазку, Мирон. Другого выхода нет.

- Но Богдан Васильев не велел ворота открывать. Нужен его приказ.

- Васильев у Засечной стены. Недосуг его спрашивать. Турки вот-вот откроют огонь. Снимай станицу!

- Пулей, батька!

Нагиба побежал к родниковцам, а Болотников вернулся к Рязанцу и поведал ему о своем плане.

- Смело, паря. Но этого мало.

- Что мало? - не понял Болотников.

- Мало пушкарей перебить. Сыщутся и другие. Добро бы сами пушки заклепать. Во тогда - удача.

- Пушки заклепать?.. Но то дело хитрое.

- Ничего хитрого, паря. Подь сюда.

Рязанец притянул Болотникова к "соловью".

- Зри, паря. Дыра насквозь, то затравка. Заклепать ее - и пушки запал потеряют. Не палить им боле, не рушить стены. Уразумел ли?

- Уразумел, Тереха. Замолчат пушки! - загорелся Болотников. - Но заклепать чем?

Рязанец вытянул из ящика пук железных прутьев.

- Из таких мы протравки готовим. Как раз сгодятся. Да не забудьте по булыжничку прихватить.

Болотников подозвал к пушке десятка три казаков и показал им место заклепки.

- Умри - но заляпушь!

- Забьем дырки, батько! - заверили донцы.

- А теперь поспешим! - воскликнул Болотников.

Тереха Рязанец дал команду пушкарям, чтоб те прекратили пальбу по тыну. Донцы же распахнули ворота и стремглав ринулись на турецкие укрепления.

Янычары не ожидали казачьей вылазки. Они запоздало отпрянули от пушек и выхватили ятаганы; повольники перекинулись через тын и навалились на капычеев. В ход пошли мечи и сабли, палицы и дубины, булавы и кистени.

Болотников развалил надвое одного из янычар и стал прорубаться к пушке. Рядом с ним оказались Васюта Шестак и Мирон Нагиба. Они секли янычар саблями, а чуть сбоку укладывал турок тяжеленной дубиной богатырь Нечайка.

Невольники в сечу не полезли: они побежали за ров, откуда спешили на помощь капычеям сотни янычар.

- К мостам! - закричал Болотников. - Задержите турок! Не пускайте к пушкам!

Родниковцы, перебив орудийную прислугу, кинулись к мостам, по которым уже бежали янычары. Часть же казаков с кусками проволоки подскочила к кулевринам. Две-три минуты - и запалы были заклепаны.

- Наза-а-ад! В крепость, донцы! - подал новую команду Болотников.

Теснимые янычарами, казаки отступили за тын. Болотников, Нагиба, Шестак, Емоха и Нечайка отходили последними, прикрывая донцов от турецких сабель. Бились зло и остервенело, пока не оказались за воротами. Десятка три янычар ворвались в крепость, а за ними напирала новая волна турок; ворота уже невозможно было закрыть. Но тут выручил Тереха Рязанец. Он ударил из пушек дробом, и янычары на малое время отхлынули назад. Турок, застрявших в проходе, оттеснили копьями. Ворота закрылись.

На резвом вороном коне прискакал разгневанный Богдан Васильев. Ему уже донесли о вылазке Болотникова.

- Ты что, белены объелся! - заорал он на родниковского атамана. - Как ты посмел открыть ворота врагу?

- Уйми пыл, атаман, - устало вымолвил Болотников. - И шапку скинь перед погибшими. У меня их четыре десятка полегло.

- Мало тебе! Мог бы и всю станицу уложить! - как будто не слыша слов Болотникова, кипятился Васильев.

К атаману подошел Тереха Рязанец.

- Ты бы поостыл, Богдан Андреич. Болотникову надо в ноги поклониться. Доброе дело сотворил он для донцов, а ты горло дерешь.

- Еще один заступник, - желчно произнес Васильев. - Едва орду в Раздоры не впустили.

- Однако вредоумный же ты казак, - осерчал Рязанец. - Янычары восемь пушек у ворот поставили. В щепы бы разнесли. Вот тогда бы и в самом деле орда очутилась в Раздорах. Быть бы нам битыми, да сей молодец помог. Заклепал он турецкие пушки, атаман!

Гнев с лица Васильева как рукой сняло. Он сошел с коня я хлопнул Болотникова по плечу.