История Украины. Научно-популярные очерки

Экономически активная и трудоспособная часть населения находила источники компенсационного дохода. Но подсчетам украинских экономистов на середину 1990-х гг., средний уровень потребления украинцев в 2,5 раза превышал их официальный доход [496]. Брошенные государством на произвол судьбы граждане искали свои способы выживания. Была создана своего рода народная субэкономика, дававшая средства к жизни миллионам людей, оказавшихся на грани выживания и за гранью привычных социальных стандартов. Эта экономика по определению была «теневой», поскольку государство сделало все, чтобы вызвать у населения налоговый синдром.

Одной из особенностей Украины было и остается наличие тесных связей значительной части городского населения с селом. Это позволило данной части горожан, попавших в ситуацию хронического безденежья, «подпитывать» семейный доход дешевыми продуктами из села. Немалым подспорьем стали приусадебные хозяйства и дачи — в 1994 г. социологические опросы показали, что 56 % городского населения пополняют свои продуктовые запасы из этого источника на постоянной основе, и еще 19 % — периодически [497].

Первая половина 1990-х гг. — период невиданного доселе расцвета мелкооптовой и розничной торговли за пределами государственных торговых предприятий. В бытовой язык вошел термин «челноки», обозначавший людей, зарабатывавших перевозками потребительских товаров и их перепродажей, — этот вид народной торговли, связанный с частыми переездами через границу, способствовал не только выживанию десятков тысяч людей и преодолению товарного дефицита, но и невиданному расцвету контрабанды и взяточничества на таможенных пунктах.

Городские стадионы превратились в огромные вещевые рынки, где можно было встретить переквалифицировавшихся в розничных торговцев учителей и инженеров, научных сотрудников и артистов, квалифицированных рабочих. Станции метро, подземные переходы и окрестности крупных транспортных развязок превратились в стихийные базары — тут можно было купить наиболее ходовые товары — от аудиокассет до продуктов питания, от нелегального алкоголя и сигарет до бытовой техники. Все это, помимо возможности заработать, создавало питательную среду для криминальных элементов — в городах расцвел рэкет, повысился уровень уличной преступности, расцвело взяточничество в правоохранительных органах.

Какие источники дополнительного дохода были возможны для тех, кто оказался в наиболее отчаянном положении, — можно судить по расцвету ломбардов в городах и по объявлениям, залепившим фонарные столбы, стены домов и остановок, — о скупке золота, наград и даже волос… Одной из наиболее распространенных техник выживания для беднейших слоев населения была закупка товаров впрок — этим убивались два зайца: во-первых, удавалось хоть как-то компенсировать рост цен, во-вторых, совладать с возможным дефицитом. Городские пейзажи оживились двухколесными мини-тележками, которыми обзавелись в основном люди пожилого возраста, пенсионеры. Этот предмет первой необходимости превратился в символ времени — поначалу его называли «кравчучкой», при следующем президенте переименовали в «кучмовоз». Иногда экономический кризис преподносил и своего рода приятные сюрпризы: в 1993 г. из-за гиперинфляции из оборота ушли монеты — в результате городские телефоны-автоматы на какое-то время стали бесплатными…

Резкое падение уровня жизни населения в какой-то степени компенсировалось низкими ценами на жилищно-коммунальные услуги, городской транспорт, на бытовую электроэнергию и газ: до 1994 г. население платило 10–12 % реальной стоимости квартплаты и жилищно-коммунальных услуг. Помимо всего прочего коммунальные предприятия закрывали глаза на растущую задолженность потребителей, которая возникала или из-за резкого падения реальной заработной платы, или из-за ее отсутствия вследствие невыплаты (к 2000 г. она составляла 1,2 млрд долларов США).

В первой половине 1990-х гг. в украинцы стали привыкать к явлению, которое раньше, как и бедность, ассоциировалось с «загнивающим капитализмом» — безработице. Первые безработные были официально зарегистрированы в 1992 г. К 1996 г., по данным Государственного комитета статистики, уровень безработицы в стране составлял 7,6 %. Он значительно превышал официально признаваемые данные, поскольку замерялся по методике Международной организации труда, учитывающей скрытую безработицу (например, полугодичные неоплачиваемые «отпуска»). К началу 2000-х гг. он достиг почти 11 %.

Социально-экономический кризис привел к усилению негативных демографических тенденций — сокращению общей численности населения (и особенно — экономически активного), оттоку части его за пределы Украины, увеличению количества пенсионеров. Эмиграция по экономическим мотивам сократила население страны (по официальным данным) на 1 млн человек. По оценкам Уполномоченного по правам человека, эмиграция за 1990-е гг. составила не менее 5 млн человек (включая сезонную).

Стремительное распространение бедности усилило начавшуюся еще в 1970-е годы и усилившуюся вследствие Чернобыля тенденцию к сокращению рождаемости — число новорожденных в течение 1990–1999 гг. уменьшалось в среднем на 29–30 тыс. в год. В 1991 г. число умерших в Украине впервые за послевоенный период превысило число новорожденных — на 39 тыс. В 1992–1999 гг. за счет сокращения рождаемости и роста смертности население Украины сократилось на 2 млн 138 тыс. человек.

Начиная с 1994 г. наблюдается и отрицательный баланс в миграции населения — если в 1990–1993 гг. в Украину приехало на постоянное место жительства 571 тыс. человек, то в 1994–1999 гг. ее покинуло 870 тыс. человек. В 1990-е гг. количество трудоспособного населения постепенно сокращалось, достигнув в 1999 г. цифры в 25 млн человек, в то время как количество пенсионеров увеличилось на 1,4 млн и достигло к 1999 г. 14,5 млн человек.

Нарастание социальных проблем и расширение их «социальной географии», распространение бедности и неспособность государства совладать с масштабным социальным кризисом или разработать действенную стратегию его преодоления приводили к отчуждению людей от нового государства, разочарованию в независимости, создавали, помимо прочего, серьезнейшие проблемы для легитимации этого государства в сознании населения, что, в свою очередь, создавало угрозу политической стабильности и государственному строительству как таковому. Наиболее явно это проявилось в обострении проблем регионализма и сепаратизма.

«Остров Крым»: проблемы регионализма и сепаратизма

К 1991 г. Украина существовала в современных политических границах 37 лет — ее последним по времени территориальным приобретением был Крым, перешедший в состав Украинской ССР на правах области в 1954 г. С точки зрения исторического наследия, культурных и политических традиций, экономической географии, культурно-языковых приоритетов населения новое государство представляло собою весьма разнообразную картину.

В начале 1990-х гг. в связи с принятием Декларации о суверенитете, и сразу после провозглашения независимости в украинском политикуме происходили дискуссии по поводу территориального устройства Украины. Главный вопрос державного устройства — федерализм или унитаризм — был решен в пользу унитарного государства. Однако проблема территориально-политического устройства Украины не сводилась к дискуссиям политиков. Она в полном масштабе проявилась в событиях, которые в определенные моменты представляли реальную угрозу территориальной целостности Украины

В первой половине 1990-х гг. сразу в нескольких регионах Украины возникли движения, которые прямо или опосредованно пропагандировали идею создания автономных или даже самостоятельных территориально-политических единиц. Мотивы и движущие силы этих движений были разными — в одних случаях они инспирировались местными хозяйственными элитами и партийной номенклатурой, стремящимися обезопасить свою экономическую власть от центра и при этом удачно играющими на мифах, стереотипах и предубеждениях местного населения (Донбасс, Харьков, юг Украины), в других — это была смесь национально-культурных амбиций, поддержанных диаспорами, и не совсем ясно структурированных попыток местной коммунистической номенклатуры закрепиться у власти (русинское движение и автономистская риторика в Закарпатье), иногда речь шла об удовлетворении культурно-национальных амбиций (венгры Закарпатья), в некоторых случаях все свелось к автономистской риторике местной интеллигенции («Новороссия»), иногда это были просто политические маневры и декларации с целью упредить действия центральной власти, якобы могущие подорвать суверенитет Украины (Галичина). В большинстве случаев «федералистские» или «сепаратистские» заявления и лозунги не выходили за пределы выяснения отношений с Киевом и заканчивались или закулисными сделками, или естественным угасанием искусственно раздутых авантюр. Единственный пример сепаратизма, который в 1990-е гг. реально поставил под угрозу целостность Украины, был связан с Крымом, Черноморским флотом и Севастополем. Разумеется, общим для всех этих случаев было то, что Украина переживала тяжелейший экономический и социальный кризис, и недовольство стремительным падением уровня жизни спонтанно, а иногда и целенаправленно фокусировалось на неспособности Киева решать эти проблемы с последующим выводом о необходимости автономизации регионов. Заметим, что все указанные движения возникали «по периметру» нового государства и все они были своего рода копией центробежных процессов, закончившихся распадом Союза. Их возникновение и организационно-идеологическое оформление совпало с переходом Украины от суверенитета в составе СССР к выходу из Союза.