Рассказы о Суворове и русских солдатах

Солдаты шумно обсуждали поступок Прохора Груши.

- Дурак... - проговорил кто-то.

- Эх ты, мышиный помет, - оборвали его солдаты. - Правильно сделал. Молодец Груша. Желает как все.

- Молодец! - подтвердил седоусый капрал. - Может, и погорячился Прохор, да, видать, душа у него солдатская.

САЛО

Голодно солдатам в походе. Сухари от ненастной погоды размокли и сгнили. Швейцарские селения редки и бедны. Ели лошадей, копали коренья в долинах. А когда кончились коренья и лошади, взялись за конские шкуры.

Исхудали, изголодались вконец солдаты. Затянули ремни на последние дырки. Идут, вздыхают, вспоминают, как пахнут щи, как тает на зубах каша.

- Хоть бы каравай хлеба! - вздыхают солдаты. - Хоть бы сала кусок!

И вдруг в какой-то горной избе солдаты и впрямь раздобыли кусок настоящего сала. Кусок маленький, размером с ладошку. Обступили его солдаты. Глаза блестят, ноздри раздуваются.

Решили солдаты сало делить и вдруг призадумались: как же его делить тут впору одному бы наесться.

Зашумели солдаты.

- Давай по жребию, - предлагает один.

- Пусть съест тот, кто нашел первым, - возражает второй.

- Нет, так - чтоб каждому, каждому! - кричит третий.

Спорят солдаты. И вдруг кто-то произнес:

- Братцы, а я думаю так, отдадим-ка сало Суворову.

- Правильно! Суворову! Суворову! - понеслись голоса.

Позвали солдаты суворовского денщика Прошку, отдали ему сало, наказали вручить фельдмаршалу. Довольны солдаты. И Прошка доволен. Стал прикидывать, надолго ли сала хватит. Решил: если отрезать в день кусок толщиной с палец, как раз на неделю получится.

Явился Прошка к Суворову.

- Сало?! - подивился тот. - Откуда такое?

Прошка и рассказал про солдат. Мол, солдатский гостинец.

- Дети, богатыри! - прослезился Суворов. Потом повернулся к Прошке и вдруг закричал: - Да как ты взял! Да как ты посмел! Солдатам конские шкуры, а мне сало...

- Так на то они и солдаты, - стал оправдываться Прошка.

- Что - солдаты?.. - не утихает Суворов. - Солдат мне дороже себя. Немедля ступай, верни сало. Да спасибо скажи. В ноги поклонись солдатам.

- Так они же сами прислали, - упирается Прошка. - Да что для них сало с ладонь! Тут лизнуть каждому мало. Вон их сколько, а сала как раз на одну персону.

Глянул Суворов на сало. Правда, кусок невелик.

- Хорошо, - согласился Суворов. - Ступай тогда в санитарную палатку, отнеси раненым.

Однако Прошка снова уперся:

- Раненым?! Да куда им сало? Да им помирать пора!

- Бесстыжая душа твоя! - заревел Суворов и потянулся за плеткой.

Понял Прошка, что дело может дурным кончиться. Подхватил сало и помчался к санитарной палатке.

На следующий день солдаты повстречали Прошку.

- Ну, как сало? - спрашивают. - Ел ли фельдмаршал? Что говорил?

Только Прошка собрался открыть рот, а тут рядом появился Суворов.

- Детушки! - произнес - Богатыри! Отменное сало. С детства не едал такого. Стариковское вам спасибо! - и низко поклонился солдатам.

У Прошки от удивления глаза на лоб. А солдаты заулыбались, отдали фельдмаршалу честь, повернулись и направились к себе в роту.

- Понравилось, - перешептывались они по пути. - Вон как благодарил. Сало - оно такая вещь, что и фельдмаршалу не помешает.

"ВИЖУ!"

Закончив арьергардный бой с противником и подобрав раненых, рота капитана Лукова догоняла своих.

Идут солдаты по узкой тропе над самым обрывом пропасти, растянулись почти на версту.

- Не отставай, не отставай! - кричит Луков. - Раненых вперед!

Перетащили раненых.

Прошла рота версты две. Стемнело. Задул ветер. Начался снег. Взыграла, закружила метель.

Идут солдаты час, идут два, идут три. Всматривается капитан Луков вперед - не видать ли походных костров. Кругом кромешная темнота. Слепит вьюга глаза. Треплет упругий ветер солдатские сюртуки и накидки, задувает снежные иглы под воротники и рубахи, морозит руки и лица.

Идут, спотыкаются, скользят в темноте солдаты. С трудом передвигают одеревеневшие ноги. Все тише и тише солдатский шаг.

- Не отставай! Не отставай! - кричит Луков.

Прошел еще час. И вот уже кончились силы солдатские. Остановились. Хоть убей - не пойдем дальше. Повалились солдаты на камни.

- Вперед! Вперед! - надрывает голос Луков.

Да только нет такой силы, чтобы снова подняла солдатские ноги в поход. Изнемог Луков, посмотрел еще раз в темноту - не видно костров, опустился и сам на камни. И вдруг:

- Вижу! Вижу!

Встрепенулся капитан. Встрепенулись солдаты. Смотрят: с носилок привстал раненый солдат Иван Кожин и тычет рукой вперед.

- Видит! Видит! - понеслось по цепи.

И откуда только сила взялась. Повскакали солдаты с камней. Подхватили ружья - и снова в дорогу. Повеселели солдаты. Ай да Кожин. Ай да глазастый!

Прошли солдаты с версту. Только что-то огней не видно. Те, что поближе к Кожину, стали шуметь:

- Где твои костры? Соврал!

- Вижу! Вижу! - по-прежнему кричит Кожин и тычет пальцем вперед.

Всматриваются солдаты - ничего не видят. Не видят, а все же идут. Кто его знает, может, и вправду Кожин такой глазастый.

Прошли еще около версты. А все же костров не видно. И снова стали роптать солдаты:

- Не пойдем дальше!

- Не верьте ему!

- Братцы! - кричит Кожин. - Вижу. Ей-богу, вижу! Теперь уже совсем недалеко. Теперь рядом. Вон как полыхают, - и снова тычет пальцем вперед.

Бранятся, ропщут солдаты, а все же идут.

Тропа огибала какой-то выступ. Завернули солдаты за скалу и вдруг внизу, совсем рядом, сквозь метель и непогоду и впрямь заблестели огни.

Остановились солдаты, не верят своим глазам.

- Видишь? - переспрашивают друг у друга.

- Вижу!

- Ай да Кожин. Ай да молодец. Ай да глазастый! - кричат солдаты. Ура Кожину!

Сорвались солдаты с мест и рысцой вниз к кострам, к теплу. Притащили и носилки с Иваном.

- К огню его, к огню, - кричат. - Пусть отогревается. Заслужил! Всех выручил!

Осветило пламя Иваново лицо. Глянули солдаты и замерли. Лицо обожжено. Брови спалены. А на месте глаз...

- Братцы, да он же слепой! - прошептал кто-то.

Смотрят солдаты. Там, где глаза, у Кожина пусто. Выбило вчера в арьергардном бою французской гранатой глаза солдатские.