Убийца планеты. Адронный коллайдер

Боюсь, переплюнуть мистера Брауна будет не так-то просто, хоть меня и сравнивают с ним все, кому не лень.

В этот момент компьютер просигналил мне о новом электронном письме. Это было более подробное досье на «Братьев Магдалины».

Итак, образовалось братство восемь лет назад. Инициатором и главой его был вовсе не разочаровавшийся священник, а самый обычный на первый взгляд профессор искусствоведения Шарль Марше. Сегодня в Париже насчитывалось около семидесяти «братьев Магдалины». Кроме парижского, у братства действительно больше не было филиалов. Братство было зарегистрировано как общественная организация. «Братья» дважды привлекались к административной ответственности: первый» раз за неуплату налогов на сумму в пару тысяч евро, а второй — за несанкционированный митинг возле книжного супермаркета, где наряду с другими книгами продавалась и Библия. «Библия только для лицемерной церкви!» — громко возмущались собравшиеся перед супермаркетом пятнадцать членов братства, за что' и были задержаны полицией. Демонстранты не сопротивлялись, вели себя мирно и вскоре были отпущены из полицейского участка. Других данных о них не было. Как говорится, «не привлекались». Ни с кем не ссорились, особенно активно свою точку зрения не пропагандировали. У властей к ним претензий не было, у них к властям — тоже.

Шарль Марше, француз пятидесяти шести лет, досье на которого также предусмотрительно прилагалось к файлу о «Братьях Магдалины», действительно был тихим, спокойным и особо ничем не примечательным профессором искусствоведения, изучавшим изобразительное искусство древних европейских племен. Как это связано с Библией и версией о том, что Христос был женщиной? Ни сам Дэн Браун вместе со всеми его поклонниками и последователями, ни его литературное творчество не относились к древним европейским племенам — разве что уровень интеллектуального развития бывал порой вполне сопоставимым…

Ответ на все эти вопросы пришел ко мне сам — дверь открылась, и на пороге появилась Софи в сопровождении двух посетителей. Как я понял, это были Шарль и Жюли Марше. После взаимных приветствий я незаметно вооружился диктофоном и приготовился к разговору.

— Даже не знаю, с чего начать. Наверное, вы уже кое-что о нас знаете, — сказала Жюли Марше, усаживаясь в кресло напротив меня и неуверенно поглядывая на своего отца. А в том, что Шарль Марше был ее отцом, не было никаких сомнений — фамильное сходство было налицо. Черты лица, манера держаться были у них совершенно одинаковыми. Оба сразу чрезвычайно располагали к себе. У Жюли были серые глаза и курносый носик. Мальчишеская стрижка делала девушку еще более юной, хотя ей и так нельзя было дать больше двадцати — двадцати двух лет.

— Начните с самого начала, — довольно мрачно посоветовал я.

Юная помощница руководителя «Парижского филиала братства» покраснела и явно смутилась, — Мы — религиозная организация. Впрочем, наш сайт вы наверняка уже видели, и мне особо больше нечего добавить. Вряд ли вас заинтересует наша религиозная позиция. И мы пришли говорить не о ней, а о другом. Если начинать с самого начала, — девушка улыбнулась, — то все началось, когда мой отец во время экспедиции в пещеры Люсак-де-Шато нашел старинную фреску.

— Фреска была не европейского происхождения, — вмешался профессор и осекся. — Но я это, правда, только потом понял.

— Да, — продолжала Жюли. — Тогда это было не понятно. Скорее, это был довольно небольшой фрагмент фрески на отдельном камне. Он не содержал никаких изображений, только письмена. Отец передал его одному из своих коллег, поскольку это была полностью его епархия. Папе это было не очень интересно. Мы… Папа занимается рисунками, а не текстами. Он просто хотел знать, что там написано, после того как его коллега расшифрует текст. Через несколько дней после нашего возвращения домой, в Париж, позвонил папин коллега, доктор Бернар. Он был очень взволнован, хотел встретиться как можно скорее, сказал, что фреска — очень ценное открытие. Еще он сказал, что послал нам перевод текста по электронной почте. Мы договорились встретиться на следующее утро в университете. Но в тот же вечер доктор Бернар упал с лестницы у себя дома. — Чувствовалось, что Жюли тяжело об этом рассказывать. — Он упал… очень неудачно… Он погиб.

Она замолчала. История показалась мне довольно банальной: скорее всего, это был подстроенный несчастный случай, чтобы украсть злополучный камень с надписями. Я ждал, пока она продолжит. Прошла минута, затем Жюли опровергла мои предположения.

— Фреска? Нет, она не пропала. Когда полиция расследовала это дело, мы тоже сначала подумали, что доктора Бернара могли убить, чтобы похитить фреску. Но она была на месте. Было некого подозревать, доктор ведь жил один. И дело закрыли: несчастный случай. — Она снова замолчала.

— Вы хотите, чтобы я выяснил, как погиб доктор? — спросил я. — Но тут вам, скорее всего, лучше пойти к частному детективу или в полицию, если вы знаете что-то еще.

— Нет, — ответила Жюли. — Мы думаем, это и вправду был несчастный случай. У доктора были проблемы со здоровьем, у него… могла закружиться голова. Да и возраст… Но дело не в нем, дело во фреске. Доктор Бернар расшифровал ее. Это действительно очень старая фреска. Ей более пяти тысяч лет. Даже странно, что она так сохранилась. И она точно не из Европы. Но, главное, что эта фреска — старинное предсказание. Скорее, даже предсказание-предание. В ней говорится, что через восемь лет от первого года второго тысячелетия, — тут Жюли сверилась с бумажкой, которую держала в руках, — люди создадут большую змею, которая будет пожирать свой хвост. Сначала змея будет лежать спокойно. Но затем ее голова станет черной и она проглотит весь свет. Это будет наказанием человечеству за гордыню, за стремление к гигантизму. Это будет что-то вроде второй Вавилонской башни.

Только это будет очень суровое наказание, погибнет уже весь мир. Мы долго думали, что же это за зло такое, которое люди создадут сами… И кажется, поняли. Месье Кассе, это же адронный коллайдер! Вы наверняка слышали о нем. И слышали о черных дырах. И вообще… обо всем этом эксперименте.

Мягко говоря, я был немного озадачен. Такого поворота событий я не ожидал. Было вовсе не похоже, чтобы милая француженка и ее нервничавший отец были не в себе. Да они себя так и не вели. Они просто излагали факты и, казалось, относились к сказанному в древней фреске как к написанному в утренней парижской газете. То есть явно без должного сомнения. Они были очень напуганы и очень нервничали. Лицо Шарля Марше покрылось красными пятнами, он мял в руках носовой платок.

. — Так чего же вы хотите от меня? — спросил я.

— Мы хотим, чтобы вы опубликовали об этом статью. На книгу нет времени, это нужно сделать как можно скорее. Этот коллайдер, весь этот эксперимент — он очень, очень опасен. Мы хотим, чтобы вы собрали материалы, доказательства. К вам обязательно прислушаются. У вас есть имя, то, что вы скажете, не пройдет незамеченным. Мы… мы заплатим вам гонорар. Как журналисту и как исследователю. Люди должны остановить коллайдер, потому что их жизнь в опасности.

Сказать, что я был огорошен, значило не сказать ничего. Конечно, я слышал о проекте европейских физиков, но особенно не вникал в него и, честно говоря, не понимал всей этой шумихи вокруг коллайдера. Не машину времени же, черт возьми, изобретают! Поэтому я взял пару дней, чтобы подумать, и обещал сразу же сообщить, как только приму решение. Дело было даже не в гонораре. Я бы взялся писать об адронном кол-лайдере, да хоть о черте в ступе, если бы у меня были хоть какие-нибудь факты. А тут — фреска и змея с черной головой! Да еще напуганные профессор и его дочь. Возможно, их напугало то, что случилось с их другом, доктором Бернаром. История не из приятных, ничего не скажешь. Но с пожилыми людьми и в самом деле иногда происходят несчастные случаи — Или они что-то недоговаривают?

Рабочий день закончился, сотрудники агентства вырвались наконец на свободу из душного офиса. Софи принесла мне кофе и тоже упорхнула. Жаркий вечер пятницы стал еще более отвратительным. Но я твердо решил: «Сегодня работать!»