Разделяй и властвуй. Нацистская оккупационная политика

Другим компонентом идеологии национал-социализма была теория «жизненного пространства». Идея немецкой колонизации, направленной на восток, была разработана еще в конце XIX в. и завоевала множество сторонников ^{13}, среди которых были автор теории «геополитики» Ф. Ратцель (1844–1904) и основатель «Немецкого института геополитики» К. Хаусхофер (1869–1946). Германский «Меморандум о целях войны» от сентября 1914 г. предусматривал «повсеместное изгнание населения и заселение немецким крестьянством» территорий Царства Польского и России ^{14}. При подписании Брестского мира в 1918 г. Германия потребовала от Советской России как минимум 1,4 млн. кв. км территории ^{15}.

Планы Гитлера были еще более масштабными — он считал, что «Германия может обеспечить свое будущее только в качестве мировой державы», реализовать создание которой предполагалось за счет территории «России и тех окраинных государств, которые ей подчинены» ^{16}. За счет территории СССР нацисты рассчитывали удовлетворить колониальные амбиции Германии, которая не смогла создать империю, подобную Британской, а в 1918 г. потеряла все свои немногочисленные колонии. Захваченная западная часть Советского Союза должна была стать «германской Индией», а ее колонизация — подобием истребления британцами коренного населения Австралии ^{17}. Даже ближайшая к Германии Польша сначала не рассматривалась нацистами как будущая колония, так как Гитлер считал, что сумеет договориться с Польским правительством. Когда этого сделать не удалось, нацисты распространили концепцию «жизненного пространства» и на эту страну ^{18}: 24 октября 1939 г. Г. Гиммлер заявил, что поляки — это «маленький кусок Азии», и, захватывая Польшу, Германия двигает границы Европы «дальше на восток» ^{19}.

Германские нацисты находили и другие «основания» для захвата территории СССР. Во-первых, это демографический фактор — снижение рождаемости в Германии и высокая рождаемость в СССР, которая якобы могла угрожать Германии ^{20}. Во-вторых, нацистские идеологи муссировали «необходимость» противостоять стремлению России «к безграничному расширению» ^{21}, которое после 1917 г. было усугубилось «большевистской угрозой» ^{22}. Нацисты также выдумали для себя необходимость бороться и с более далекой — «восточной», «азиатской» угрозой, создав германский плацдарм на захваченной территории России. А. Розенберг уверял, что «деморализованная и надолго обессиленная» большевиками Россия (здесь видно противоречие с уверениями о «большевистской угрозе». — Ф.С.) сама не сможет сдержать некий «надвигающийся многомиллионный поток желтых» ^{23}.

Так как завоевание СССР являлось главной целью нацистской политики, идеологи НСДАП изучали национальную политику и национальные отношения в Советском Союзе. В середине 1920-х гг. некоторые из них решили, что СССР движется в сторону «национализма». Й. Геббельс считал, что «большевистский интернационализм Москвы» на самом деле является «панславизмом» и приписывал такую ориентацию политики В.И. Ленину, который смог «постичь русский народ в его глубине, в его страстях, в его национальных инстинктах». И.В. Сталин получил аналогичную оценку, так как он «сместил центр тяжести с идеи интернационализма на национально-русскую идею» и стал «русским, а не интернациональным революционером». Борьбу с оппозицией в СССР представители «левого крыла» нацистов (Э. Ревентлов, Г. и О. Штрассеры, И. Геббельс и др.) истолковывали как «борьбу против евреев». О. Штрассер дошел до утверждения, что истинной целью И.В. Сталина было «окончить революцию и ликвидировать коммунизм» ^{24}. Э. Кох — впоследствии будущий рейхскомиссар Украины и известный славянофоб (он называл украинцев «белыми неграми») — опубликовал работу «Реконструкция Востока», в которой выступал за экономическое сотрудничество с СССР и сближал свои воззрения с «национал-большевизмом» ^{25}. Реабилитацию казачества в СССР, происшедшую в 1936 г., германские дипломаты трактовали как «ослабление большевистских позиций» ^{26}. Репрессии в отношении руководителей национальных регионов в СССР в 1937 г. Г. Лейббрандт оценил как проявление борьбы с национальным сепаратизмом ^{27}.

В конце 1930-х гг. нацистские деятели отметили перемены в политике Советского Союза, связанные с усилением национально-патриотического фактора. К. Хаусхофер писал, что «под личиной Советского Союза» выступает «русский империализм», а «в одежду Советов задрапировано… панславистское и царистское мышление» ^{28}. 10 мая 1939 г. советник германского посольства в Москве Г. Хильгер в докладе Гитлеру о возможностях урегулирования отношений с СССР подробно рассказал о «новом патриотизме советского общества» и подчеркнул, что «революционное Советское государство Ленина перешло на позиции прагматической и реальной политики Сталина» ^{29}. В июле 1939 г. во время встречи с советскими дипломатами заведующий Восточноевропейской референтурой Политико-экономического отдела МИД Германии Ю. Шнурре заявил, что руководство Германии отметило и восприняло «национализацию» политики СССР, обосновав это следующими фактами: «Слияние большевизма с национальной историей России, выражающееся в прославлении великих русских людей и подвигов… изменили интернациональный характер большевизма… особенно с тех пор, как Сталин отложил на неопределенный срок мировую революцию» ^{30}. Новый, «национальный» курс советской политики отмечал и сам Гитлер. В послании к Б. Муссолини в марте 1940 г. он подтвердил, что «советский режим развивается от интернационального большевизма к русскому национализму» ^{31}.

Тем не менее, несмотря на констатацию «национализации» советской политики и отказа СССР от «Мировой революции», нацисты не изменили своих планов по захвату Советского Союза. Это говорит о том, что борьба с «еврейским большевизмом» и «интернациональным коммунизмом», о которой твердила германская пропаганда, была лишь ширмой для оправдания сугубо захватнических планов в отношении СССР.

Разработкой решения судьбы народов Советского Союза нацисты занимались в течение многих лет, в том числе изучая внутреннее положение в СССР. Внешнеполитическое управление НСДАП во главе с А. Розенбергом занималось исследованием государственной системы и политики Советского Союза ^{32}, СД собирала материалы о деятельности азербайджанских, грузинских, северокавказских и туркестанских националистических организаций ^{33}, в Кенигсберге работал «Институт исследований Востока», целью деятельности которого было «постигнуть во всего его проявлениях… русского человека и его духовный склад». Нацисты подчеркивали, что работа этого института «обеспечивает столь важную для будущего хозяйственную и культурно-политическую работу на Востоке к выгоде всего немецкого народа» ^{34}.