В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война

Сначала сражались на палках, потом старательно вырезали деревянные мечи, копья. Появились луки и даже арбалеты. Гербы на фанерных щитах становились изысканнее. Трое, четверо — вот нас уже и десять.

В крупном сражении за Школьный садик принимало участие до двадцати человек. Зимой правый его угол, что ближе к Невскому, перегораживался снежным валом, и защитники крепости оборонялись до последнего синяка.

Во время одной из битв несколько пацанов из другого двора изъявили желание испытать судьбу вместе с нами. Им предложили вооружиться. Через несколько минут они вернулись с выломанными из забора рейками и крышками от мусорных бачков. Презрению блистательного лионского рыцарства не было предела!

Но верховный главнокомандующий Леник нашелся: «Пусть они будут варварами!»

Пришельцы с радостью согласились и во время боя оглашали нашу вотчину поистине варварскими криками.

На варварах далеко не уедешь. Заниматься бесконечной междоусобицей — только подрывать мощь державы.

Где достать врагов?

Коварных, многочисленных и, главное, — постоянных!

Мой оруженосец Витька учился классом младше. Его друзья, не охваченные игрой, представляли собой отличный материал для набора добровольцев.

План был прост: Витька проводит среди одноклассников пропагандистскую кампанию, организует вражеское войско и с чувством выполненного долга возвращается в родную Лионию с шансами на повышение.

Операция прошла на удивление быстро, и через неделю пятеро рыцарей вечно враждебного нам Черного ордена стояли под тополями Школьного садика и нервно ковыряли мечами мерзлую землю.

Я поздравил оруженосца с благополучным возвращением на родину.

Витька только хмыкнул: «Я же теперь магистр! А у тебя выше оруженосца все равно не дослужусь».

Так. Измена.

«Разберемся. Для начала — поединок. Король против ору… прости — магистра!»

Уже лежал снег, когда мы, уворачиваясь от ударов мечей, бегали вокруг фонтана, я поскользнулся и чуть не угодил в плен (пришлось бы откупаться). Слава богу, меч не выронил и в последний момент успел «раскроить изменнику череп». Даже шишки не осталось.

В пятом классе мне пришлось пережить несколько государственных переворотов и республику. Забыл сказать, что со дня основания и до самого растворения Лионии в суматохе конца семидесятых я работал королем. Так получилось.

Для наибольшей легитимности и показной демократии раз в месяц на большой перемене собирался парламент, который и переизбирал меня на новый срок с приятной регулярностью. Пару раз прошли другие, но без поддержки основателя и держателя финансов их правление было чисто номинальным.

Заговор — это серьезнее.

Мне они сразу не понравились — слишком сосредоточенные. Конкурент недобрал несколько голосов. Я уже было успокоился, но во втором туре за меня пс проголосовал никто! В чем дело, кого же на царство?

Тут заговорщик-республиканец Вовка подал голос: «Кто за парламент?» И все, кроме меня, дружно подняли руки.

Прощай, корона! Ты к ним — всей душой, а они тебе — республику.

«Довольны? Только не выйдет у вас ничего без сильной центральной власти в моем лице. Порезвитесь покамест — сами трон предлагать будете, а я еще подумаю».

Так и вышло. Сначала у меня на парте начали приземляться наскоро составленные декларации независимости вновь созданных государств, не более одного человека в каждом. Потом — настойчивые требования признания и заманчивые торговые предложения.

По Лионии промчался вихрь сепаратизма.

Я игнорировал всю эту пачкотню — смутное время нужно переждать. В каждом замке должно быть привидение. Но если количество духов переваливает за десяток и они начинают выяснять между собой «кто в доме хозяин», получится не готический роман ужасов, а съезд народных депутатов.

Через месяц меня полностью восстановили в правах на престол. Заговорщиков амнистировал — каждый имеет право на ошибку.

Какое государство без финансов?

Обрезки свинцовых кабелей из питерских проходных дворов и подвалов заменили серебро рудников Иоахимсталя. Не одну ложку в доме испортил — плавил в них свинец и отливал монеты в гипсовых формах. Дело нудное, и соседи но коммунальной квартире ругаются, ассигнации печатать куда как проще.

Берешь стиральную резинку, вырезаешь на ней герб и номинал в зеркальном изображении, линуешь школьную тетрадку на квадраты. Обмакнул печать в чернила — шлеп-шлеп, пожалуйте к кассе и не говорите, что король у вас жадный!

Растут накопления, повышается благосостояние, душа не нарадуется за подданных. Друг у друга всякую ерунду покупают, на уроках капиталы подсчитывают, ленточками пачки перевязывают.

Стоп! Первые миллионеры появились — прямая угроза финансовой стабильности государства, в котором торговать особенно нечем. Организовал «Королевский банк», зазывал народ высокими процентами. Они не поняли, что это такое; если промышленности нет — откуда дивиденды?

Ладно, были у нас «талеры», будут — «дукаты»! Новую печать вырезать недолго, талеры обменяем один к десяти.

Школьная уборщица узнавала о реформе первой, когда разноцветные бумажки начинали сыпаться в лестничный пролет с верхних этажей. Шваброй грозила, но королевский эдикт — сильнее.

После дукатов были «пистоли» и «кроны». Только рублей не было. «Лионский рубль» — не звучит. Это все равно что «монгольский фунт стерлингов».

Почти все в королевстве — дворяне. После нескольких лет повышений остались одни герцога.

Кроме палача — ему дворянство не положено. Он угрюмо сидел на первой парте и сочинял многотомный «Трактат о пытках и казнях». Предлагал испробовать на республиканцах, но я отказался.

Игорю дворянство досталось с трудом — он был рыжий. Я ему посоветовал добиваться положения в обществе через скупку недвижимости.

На уроках физики (я в ней никогда ничего не понимал) он передавал мне полшоколадки, за что к перемене получал рисунок собственного замка с названием, указанием точного месторасположения и правом владения за подписью монарха. Живи — мне не жалко. Скупив десяток замков, он нарисовал план табачных плантаций, которые собирался развести в колониях, и вопрос о дворянстве был решен.

Кардинал Александр, источенный завистью к славе Ришелье, был на несколько лет старше нас.

Изменилась Лиония. Появились ее контуры на обороте забытой настольной игры: холодные моря — на севере, вечные врага — на юге, горный хребет, мятежные колонии и ненадежные союзники.

Блистательной стала столица, город Лион (да нет, не французский, я уже говорил). Несколько видов с птичьего полета, вычерченных рукой кардинала, подтверждали это.

Готические башенки королевского дворца Вудрея, что стоял посреди парка на острове, омываемом безымянной рекой. С самой высокой башни виден мрачный замок Ирлингов (последнего короля этой династии отравили завистливые придворные за 150 лет до моей коронации). Позади замка — Нижний Город, известный своими игорными и прочими притонами. Не раз королевская стража притаскивала оттуда загулявшего кардинала в цивильном платье: «Они опять бузят, ваше величество!» Кардинал божился, что общался с народом или, того хуже, выслеживал сторонников мятежного принца Артура и вообще смотрел насчет крамолы.

Кто ему поверит, когда вся крамола в королевстве начиналась под чутким кардинальским руководством и им же потом подавлялась! Мятежный принц, в лице моего брата, действительно плел мелкие заговоры и обвинял меня в жестокости и властолюбии.

Я виноват, что у меня работа такая? За это Артур был сослан в колонии, где тут же поднял мятеж. Тогда я отыскал на карте маленькое графство, окруженное лионскими вассалами, где братец и просидел до конца игры. А кардинал тотчас написал «Воззвание к лионскому народу»:

«Герцоги, крестьяне и солдаты!

Не верьте мятежному принцу Артуру — он прокаженный и сумасшедший. При встрече обливайте его помоями и прочей дрянью. Этим вы можете снискать благоволение великого короля Лионского Генриха и добрейшего кардинала Александра!»