Выстрел в отеле Кломзер

На пост русского военного атташе в Вене заступил полковник Марченко, обаятельный человек, большая умница, образованный генштабист, отличный проницатель людских слабостей. Перед отъездом из Петербурга генерал Палицын сказал ему: "Завербуйте Рздля, и больше нам ничего не надо от вас..." Генштаб вскоре же получил от Марченко исчерпывающую характеристику на Рэдля:

"Среднего роста, седоватый блондин, с короткими усами, несколько выдающимися скулами и улыбающимися, вкрадчивыми глазами. Человек лукавый, замкнутый, сосредоточенный, работоспособный. Склад ума мелочный. Вся наружность слащавая. Речь мягкая, угодливая. Движения рассчитанные, замедленные. Более хитер и фальшив, нежели умен и талантлив... Циник!"

Марченко сначала опутал Рэдля долгами, обворожил комплиментами, а потом припер его к стенке. Свидание произошло на конспиративной квартире. Опытный разведчик, атташе знал, что Рэдль уже завел под столом фонограф, дабы записать его слова, через щели в стене он будет сфотографирован дважды (анфас и в профиль), а подлокотники кресла, в котором сидел Марченко, смазаны особым составом, удобным для снятия дактилоскопических отпечатков... Рэдль как следует взвесил все "за" и "против". Понял, что деваться некуда: сейчас он целиком в руках русского полковника.

- Ну, что ж. Я согласен... помочь вам! Ехать так ехать, как сказал попугай, когда кошка потянула его за хвост.

Марченко даже не удивился:

- Я так и думал, что вы не откажетесь от выгодной комбинации. А теперь российский Генштаб заинтересован в том, чтобы вы стали богатым и сделали головокружительную карьеру. Поверьте, что это будет и вам приятнее, и нам полезнее.

- Как Петербург может сделать мою карьеру в Вене?

- Это уж наша забота... А сейчас при мне уничтожьте валик фонографа, разбейте негативы снимков и сотрите мои следы с этого кресла. Я понимаю: вы - человек, идущий вровень с наукою нашего времени, но я, к моему немалому прискорбию, человек все-таки отсталый и всяких новшеств недолюбливаю... Рэдль продался в 1902 году!

А русский Генштаб сдержал свое слово - он устроил Рэдлю "блестящую" карьеру. Делалось это просто. Допустим, один из агентов начал "франтить", иначе говоря, не давал точных сведений или продавал сведения и Германии, а шпионы-двойники всегда опасны. Такого "франта" безжалостно выдавали Рэдлю со всеми потрохами! Рэдль за "раскрытие русского шпиона" имел материальные выгоды по службе, а взамен выдавал "под арку" австрийского агента, засланного в Россию. Когда же случалось так, что предатели со стороны России (а такие бывали!) предлагали Рэдлю планы русской армии, Рэдль заменял подлинные планы фальшивыми, а об изменнике тотчас же сообщал в Петербург...

Мировая война была неминуема, и будущие противники не церемонились, действуя настойчиво, цепко и беспринципно. Европу уже много лет потрясали политические кризисы, готовые вот-вот разразиться грозой батарей; разведки всех стран усиленно работали, генштабисты Вены и Берлина изучали армию России, со всеми ее достоинствами и недостатками, причем генерал фон Гетцендорф пришел к забавному выводу: "Русских победить невозможно, но и самим русским трудно стать победителями!" В этих сложных условиях Рэдль, расчетливый и хладнокровный, как хищник, работал с колоссальным усердием, заслуживая похвалы начальства (как в Вене, так и в Петербурге). Вскоре он прославился в венских военных кругах как ловкий "разоблачитель" русской агентуры. Стал полковником и был назначен помощником начальника разведотдела. Венская военная олигархия доверяла Рэдлю полностью, и вскоре для русских уже не было тайн австрийской армии. Рэдль брал из бюро секретные документы к себе на квартиру, ночью делал с них фотокопии, а утром бумаги снова лежали в запертом сейфе. На явочные адреса нейтральных государств почта доставляла пакеты с фотокопиями, их изымали русские агенты, а в Вену на вымышленное имя поступали денежные переводы.

Рэдль жил широко и даже купил себе автомобиль, что по тем временам не каждый мог себе позволить...

Так тянулись годы. Согласно австрийским уставам, каждый офицер генштаба должен был время от времени стажироваться в войсках. Подошел срок и Рэдлю уйти из бюро - его отправили в Прагу, где сделали начальником штаба Австрийского корпуса. Но даже здесь он сохранил доступ к самой секретной документации. На своей холостяцкой квартире полковник оборудовал потаенную фотолабораторию, где по ночам продолжал щелкать "кодаком", печатая копии для России. Ничто не предвещало беды!

Настала весна 1913 года - Европа уже дышала порохом...

2 апреля в "черном кабинете" императора Франца-Иосифа работали перлюстраторы, вскрывающие подозрительные письма. В руках чиновника оказались сразу два конверта, на которых адрес был отстукан на пишущей машинке: Никону Ницетасу, до востребования. Судя по штампам, конверты отправлены со станции Зидкунен - на русско-германской границе. Подержав конверты над струей горячего пара, чиновник легко вскрыл их: в одном было 6000, в другом 8000 крон. Перлюстратор положил деньги перед начальником императорского "черного кабинета":

- Вот четырнадцать тысяч и... никакой записки.

- Явный гонорар шпиону. Обратные адреса указаны?

- Да. Парижский и женевский...

Последовал звонок в бюро агентуры генштаба.

- Перешлите конверты нам, - приказали оттуда.

Проверка показала, что император Франц-Иосиф не имеет подданного с именем Никона Ницетаса. А так как отправной адрес был прусским, обратились за содействием к полковнику Николаи - главарю германского шпионажа. Тот позвонил из Берлина в Вену.

- Ищите у себя дома, - сказал он...

Гетцендорф переправил конверты обратно в "черный кабинет", где их исправно запечатали. После чего обычным почтовым порядком конверты с деньгами поступили на венский почтамт - в отдел выдачи писем "до востребования". Чиновника отдела предупредили:

- Сейчас от вашего стола мы незаметно протянем электрический провод до полицейского участка, из окон которого виден вход в ваше помещение. В случае, если появится человек, желающий получить письма на им Никона Ницетаса, вы обязаны нажать кнопку звонка. Больше вам знать ничего не следует!

Настал май, и май уже заканчивался. Второй месяц сидевшие возле окна сыщики не сводили глаз с дверей почтамта и ждали звонка. Но звонка не было! Сыщики стали относиться к дежурствам шаляй-валяй. В генштабе тоже разуверились, что таинственный Никон Ни-цетас явится за деньгами. Чиновник почтамта иногда поглядывал на кнопку звонка и скоро привык к ней.. Лишь 24 мая, когда до закрытия почты оставались считанные минуты, перед окошечком "до востребования" появился долгожданный человек:

- Прошу выдать мне почту на имя Никона Ницетаса...

Это было так неожиданно, что чиновник сначала выдал ему два конверта и лишь потом вспомнил о кнопке. Весь в поту, он давил и давил на эту кнопку, но из полиции никто не являлся. Дело в том, что детективы разбрелись по комнатам - звонка не слышали. Когда же они прибежали, все было кончено: Никон Ницетас уже захлопнул дверцу такси - укатил прочь...

- Номер авто - девяносто три, - заметил один агент.

Опрос чиновника почтамта ничего не дал:

- Вы знаете, я так растерялся, что ничего не запомнил...

Историки, как и психологи, давно приметили, что в событиях человеческой жизни казус роковой случайности иногда играет большую роль. Детективы, упустив шпиона, в полной прострации блуждали перед почтамтом. Хорошо, если их понизят в должности, но могут вообще выкинуть со службы. Тогда набегаешься... В этот же момент, когда они уже поставили на себе крест, с легким шуршанием шин на площадь вкатилось венское такси.

- Девяносто три, - сразу опознали они машину.

Если сегодня кому-либо в мире и повезло, так это им!

- Кого сейчас вез? - набросились они на шофера.

- Не знаю. Но господин вполне приличный.

- Где ты его высадил?

- У отеля "Кломзер".

- Вези и нас. Туда же! Быстро...