Охота за атомной бомбой

В оперативной переписке КГБ, которую мы расшифровывали, встречалось много различных псевдонимов. Среди них наиболее важным был Гомер. Его присвоили британскому предателю Дональду Маклину, члену широко известной кембриджской шпионской группы. В своей книге "Моя тайная война" Ким Филби, другой член той же самой группы, пишет о попытках ФБР выявить Гомера. Я всегда считал, что этот пассаж из его книги представляет собой попытку тонкой подсказки, имеющей целью внушить Западу, что он выдал КГБ все материалы, которые были нами раскрыты в результате дешифровки советской оперативной переписки. Другим кодовым наименованием, взятым из античных времен, является Тир, которым обозначали Нью-Йорк. У меня сложилось впечатление, что у кого-то из аппарата НКВД - КГБ была слабость к греческой мифологии.

По поводу супругов Розенберг В. Чиков говорит не очень много. Как полковник КГБ, он связан официальной версией советских секретных служб в отношении этих супругов, которая в течение сорока пяти лет отрицала их принадлежность к советской агентурной сети. Это отрицание противоречит словам Никиты Хрущева, который утверждал, что слышал высказывания Сталина и его министра иностранных дел Молотова о том, что супруги Розенберг передали СССР ценные сведения. Оно противоречит также мемуарам бывшего разведчика Павла Судоплатова, согласно которым Розенбергов, по-видимому, завербовал Овакимян, но они якобы всегда были лишь агентами-связниками, не имеющими большого оперативного значения. Это утверждение опровергается опубликованными в 1995 году Центральным разведывательным управлением США материалами 49 перехваченных шифротелеграмм резидентуры советской разведки, подтверждающими, что супруги Розенберг принимали участие в советском атомном шпионаже. Эти телеграммы являются частью документов, расшифрованных Мередитом Гарднером, и ожидается публикация еще двух тысяч документов. Владимир Чиков приводит детальное описание судьбы супругов Коэн.

Я встречался с полковником Чиковым в Москве. Мы с ним совместно работали над тремя фильмами. Меня сняли на пленку в 1990 году в эпизодах, где я рассказываю о моей точке зрения в отношении супругов Коэн и советского шпионажа в целом, для русского документального фильма под названием "Полвека тайн", в котором Чиков выполнял роль консультанта. Эпизоды из этого фильма были использованы в английском фильме "Странные соседи" (1990). Потом Чикова и меня сняли для документального фильма из трех частей под названем "Красная бомба", который показывали в Соединенных Штатах в 1994 году по кабельной телевизионной сети "Discovery".

Встречи с полковником Чиковым надолго остались в памяти. Он сердечно пожал мне руку у импозантного здания на Лубянке, как будто мы были друзьями и война между ФБР и КГБ относилась к далекому прошлому. Затем он организовал для меня посещение Музея КГБ, находящегося в этом здании, что было бы абсолютно невозможно еще два года назад. Именно там я смог увидеть документы и предметы, напоминающие о людях, которые были мне знакомы. Например о Рудольфе Абеле. В другой раз мы устроились на берегу Москвы-реки с переводчиком и оператором. Режиссер попросил меня снять пальто, но без него мне было невероятно холодно. Я забрасывал Владимира Чикова вопросами, он в таком же темпе отвечал мне на них, но почему-то эта сцена не вошла в фильм. Я обратил внимание на то, что всякий раз, когда я задавал вопрос или затрагивал тему, все еще болезненную для русских в связи с тем, что прошло еще слишком мало времени после развала советской системы, они обычно пускались в какие-то невнятные рассуждения, и лишь полковник Чиков бросался вперед, хотя давал деликатные, иногда уклончивые ответы. Он единственный из всех отличался бойцовскими качествами.

Что касается истории, которая рассказана в этой книге в отношении Млада и супругов Коэн, то мне, как человеку из разведки, для того чтобы убедиться в ее полноте, нужны дополнительные свидетельства и доказательства. А я не исключаю возможности существования еще одного шпиона, действовавшего внутри проекта "Манхэттен", которого мы так и не выявили. Мы узнали о пяти проникших туда агентах, почему бы не быть и еще одному?

Наверняка Леонтина Коэн была курьером-связником, скорее всего, для Млада, чем для Клауса Фукса. Когда русская съемочная группа снимала меня в городе Альбукерке для фильма "Полвека тайн", мне говорили о некоем взаимодействии между Леонтиной Коэн и Фуксом, которое я оспаривал. Теперь я вижу, что такого взаимодействия не было. Однако я считаю, что супруги Коэн были агентами-связниками между полковником Абелем и супругами Розенберг, после того как руководивший ими сотрудник КГБ Яцков покинул Америку в 1946 году. В этой связи нахожу весьма любопытным тот факт, что в июне 1950 года, когда супруги Розенберг были уже арестованы, к супругам Коэн направили Юрия Соколова с указанием выехать из Соединенных Штатов. Он рассказал мне в Москве об этом инциденте абсолютно в тех же выражениях, которые использованы в пятой главе этой книги. Я спросил у Соколова, почему к ним не направили Абеля, и он ничего не ответил. В этом состоит одна из маленьких загадок того времени, которые дают основания предполагать, что реальная картина была намного сложнее той, которая нам известна.

Один из авторов этой книги Владимир Чиков подробно прослеживает дальнейший путь супругов Коэн после их побега в Москву и перекидывает мостик между прежней их деятельностью в Америке совместно с Младом и Абелем и их работой в Великобритании с Гордоном Лонсдейлом. Вторая часть многолетнего разведывательного пути Коэнов охватывает операцию в Портленде, в результате которой секретные данные о методах подводного обнаружения были похищены из королевской военно-морской базы в Дорсете, сфотографированы, переведены в микрофильмы и переправлены в Москву. Об этой операции много писали в британской прессе после ареста и во время судебного процесса над супругами Коэн и Лонсдейлом в 1961 году. Но в данной книге описываются ранее неизвестные эпизоды, которые придают этой истории колорит и жизненность. Таковы, в частности, подробности в отношении известного "шпионского коттеджа" в Руислипе - пригороде Лондона, где жили супруги Коэн под фамилией Крогер.

В последней главе книги рассказывается о самих супругах Коэн-Крогер, причем это делается от первого лица. В интервью 1989 года для фильма, который так и не появился на экране, они вспоминают прошлые годы, историю их сближения с коммунистической доктриной и их работу на советские секретные службы. В их словах я нахожу все ту же преданность делу коммунизма и Советскому Союзу, вдохновлявшую чету Розенберг, которые предпочли умереть, но не признаться в том, что им было известно. Их вера была настолько искренней, что я был не в силах их ненавидеть так, как я возненавидел Кима Филби, который какое-то время сидел напротив меня в кабинете штаб-квартиры ФБР. Более того, я увидел в супругах Коэн-Крогер нечто трогательно-патетическое и был весьма удивлен тем доверием, которое им оказывало КГБ. Я пришел к выводу, что они, вероятно, были только связниками, которых КГБ в какой-то момент решил использовать. В любом случае я испытал удовлетворение, узнав, что они прожили достаточно долго, чтобы стать свидетелями крушения коммунизма и советской системы, которую они боготворили и которой служили. Мне также доставил удовлетворение тот факт, что их жизнь в Москве после восьми лет, проведенных в английской тюрьме, вовсе не была счастливой и они испытывали ностальгию по Соединенным Штатам, стране, которую когда-то хотели уничтожить.

Роберт Лэмфер, сотрудник ФБР США

Введение

Визит в архивы

За два года до распада Советского Союза мне выпала редкая возможность получить доступ к архивным материалам по атомной бомбе, которые КГБ долгое время держал в глубоком секрете. Архив разведки находился в Ясеневе, за кольцевой дорогой.

Я занял место в одном из служебных автобусов, которые в те времена каждое утро отъезжали от центрального здания КГБ в центре Москвы. Автобус заполнялся пассажирами - сотрудниками внешней разведки, которые, оглядев присутствующих, вновь погружались в свои мысли или в чтение газет. Кто знает, какая работа их ожидала? Что касается меня, то я вел себя так, как будто мне предстоял обычный рабочий день, а не весьма специфическая задача. Но волновался, так как только накануне получил положительный ответ на мой запрос о разрешении доступа к одному из досье с грифом "совершенно секретно" и все представлялось мне настолько невероятным и удивительным, что я опасался, как бы руководство не изменило своего решения раньше, чем я окажусь в архиве. В назначенное время автобус отошел с Лубянской площади.