Что произошло 22 июня 1941 года?(с иллюстрациями)

Глава третья

«Странная война» не могла продолжаться вечно — рано или поздно, но экономические возможности Третьего Рейха истощились бы в таком «невоенном» противостоянии. Расчет элементарен — совокупное население (вместе с колониями) Франции и Великобритании превышало в 1940 году пятьсот миллионов человек. Для такого населения содержать армию «военного времени» в четыре-пять миллионов штыков отнюдь не накладно. Более того — эта армия составила бы всего один процент совокупного населения, и военные расходы союзников выросли бы практически очень незначительно по сравнению с «мирным» временем.

Поскольку «странная война» — это война позиционная, более того, самая «невоенная» из всех доселе ведущихся войн (бывали недели, когда на Западном фронте не звучало ни одного выстрела), расходы на войну сводились для союзников лишь к затратам на продовольствие для войск, окопавшихся на «линии Мажино», и поддержанию режима строгой морской блокады всех, без исключения, морских портов Рейха. И все!

Многие историки (в том числе засевшие за мемуары бывшие генералы победившей стороны) ругательски ругают западных союзников за то, что те не предприняли наступления на германские позиции осенью тридцать девятого года.

Абсолютно неверный посыл.

Во-первых, войска англо-французского альянса были просто элементарно неготовы к такого рода экзерсисам; во-вторых, боевой дух солдат на фронте был крайне низок («Умирать за Коридор? — Поищите дураков!»); и, в-третьих, — «странная война» была самым малозатратным и экономически наиболее рентабельным способом погубить Германию!

Занять семьсот километров границы и сесть на ней сиднем, изредка постреливая в сторону врага, — для такой войны даже не нужно экономику перестраивать на военный лад! К тому же, не надо тратиться на топливо для танков и снаряды для ожесточенных артиллерийских дуэлей. Всего делов — посадить в траншеи перед «линией Мажино» сто сорок дивизий, и пусть себе изматывают врага — вот принцип, по которому действовало командование союзников.

Для Германии же необходимо было кроме войск на «линии Зигфрида» содержать оккупационные части в Генерал-губернаторстве и в Протекторате Богемии и Моравии. Итальянский союзник в ближайшее время втянет Гитлера в бессмысленную войну на Балканах — несколько корпусов потребуется для помощи разгромленному Муссолини. Войска нужны также для Румынии (чтобы держать ее в сфере своих интересов).

Таким образом, даже не ведя широкомасштабных военных действий, Германии все равно необходимо было все это время содержать вермахт в полной боевой готовности, не останавливая производство техники, вооружения и боеприпасов (правда, понизив это производство до необходимого минимума). Около девяноста миллионов человек ее населения (считая оккупированные и присоединенные территории) должны кормить пять миллионов солдат — следовательно, ежедневный расход ресурсов для Германии впятеро выше, чем такой же расход для союзников!

Сидя за укреплениями «линии Мажино», франко-английские войска ежедневно приближали бы свою победу — потому что ресурсное истощение Германии наступило бы значительно раньше ресурсного истощения «первой» антигитлеровской коалиции.

Пусть потенциал Франции и Англии будет расходоваться еще и на флот (расходы на флот Германии минимальны за отсутствием такового), выше в структуре их расходов и транспортная составляющая (коммуникационные линии Германии безусловно удобнее и дешевле таковых у союзников). Пусть плановое хозяйство Третьего Рейха добавит еще несколько процентов эффективности — все равно издержки от состояния войны для Германии будут, как минимум, втрое выше таковых у англо-французов. А посему «странная война», ведущаяся вяло и неторопливо, почти без стрельбы и прочих кровавых ужасов, рано или поздно, но неизбежно приведет Германию к поражению.

Такой исход руководство Рейха ни в коем случае не устраивал.

У военных историков — целый том причин, почему вермахт весной 1940 года обрушился на западноевропейские страны, причем и советские, и западные ученые убеждают нас, что причина событий апреля-июня 1940 года коренится исключительно в личной кровожадности Адольфа Гитлера, в заложенной у немцев на генетическом уровне страсти к пролитию крови и в неутолимой жажде всего немецкого народа к убийству. К 1940 году в Европе возникает такой своеобразный народ-маньяк, целью своей жизни поставивший учудить на континенте жуткое смертоубийство, желательно помасштабнее, для чего и предпринявший наступление в Норвегии, Дании, Голландии, Бельгии, Франции.

Бред. Целенаправленный, хорошо продуманный, щедро оплаченный бред.

На самом деле причина победоносного шествия немецкой армии по Западной Европе исключительно банальна и до отвращения практична.

Немцам была невыгодна «странная война» — именно по причине пустого и бесполезного расходования ресурсов на ее ведение, без какого-либо осмысленного результата.

Вермахт не мог не начать наступление на Западе — просто потому, что состояние такой войны для Германии экономически разорительно и политически губительно! Необходимо было в любом случае добиться ее прекращения. Поскольку мириться с Германией англо-французы и не думали — следовательно, нужно было их победить на поле боя, вооруженной рукой принудив к подписанию мира.

Что и было сделано. 9 апреля 1940 года началось немецкое вторжение в Данию и Норвегию.

Дания сопротивлялась два часа. И после этого недолгого сопротивления все последующие пять лет исправно кормила немцев мясом и маслом, многие датчане вступили в войска СС и сражались на стороне Германии в составе «датского легиона».

Норвегия сражалась значительно дольше, но и территориально Норвегия намного более неудобна для оккупации, чем ее южная соседка.

Германия осуществила высадку десантов в норвежских шхерах при АБСОЛЮТНОМ ГОСПОДСТВЕ АНГЛИЙСКОГО ФЛОТА в Северном море — но отнюдь не потому, что немецкие командиры были военными гениями, а солдаты — идеальными «боевыми машинами», как это принято представлять.

Германии удалось высадиться и одержать победу в Норвегии главным образом потому, что среди норвежского населения был значительный процент людей, разделявших идеологию национал-социализма, считавших необходимым помочь немцам, ради Чего «предать свою страну». Видкунд Квислинг, бывший норвежский министр, его друзья из числа действующих старших офицеров норвежской армии, спали и видели приход немецких войск в Норвегию и сделали для этого все возможное.

Реакция англо-французов на немецкое вторжение в Норвегию вполне адекватна, более того, немыслимо оперативна — 14 апреля их первые десанты высаживаются неподалеку от Нарвика (к этому времени занятого малочисленными немецкими группами), в Намсосе (127 миль севернее Тронхейма) и в Андальснесе.

Что интересно — через ПЯТЬ дней после начала немецкого вторжения англо-французы уже реагируют на него своим десантом! А ведь подготовить десантную операцию — дело довольно сложное. Надо собрать необходимое количество пригодных к десанту войск, потренировать их в посадке на корабли и высадке на побережье, выделить транспорта, обеспечить их прикрытием с моря и с воздуха на переходе и в момент высадки. В конце концов, просто иметь необходимые рееурсы живой силы и техники под рукой!

Высадку в Норвегии немцы готовили четыре месяца. И либо английский флот — это скопище выдающихся организаторов, великих аналитиков и решительных флотоводцев, либо свою высадку в Нарвике и Тронхейме «просвещенные мореплаватели» готовили заранее. Вне зависимости от немецких действий.

Тем не менее, десант англо-французов потерпел неудачу — 2 мая пал Адельснес, 3-го — союзники эвакуировались из Намсоса. При том, что наступающие немцы были малочисленнее врага и им приходилось экономить каждый патрон и каждый сухарь (тогда как союзники могли относительно свободно снабжаться всем необходимым). В целом Норвежская операция была генералом Фалькенхорстом (кстати, в девичестве — Ястржембским) выиграна за явным преимуществом, несмотря на то, что (по немецким штабным байкам) планировалась по туристическому справочнику.