Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде

Отход этот был поставлен в теснейшую связь с успехом большевистской пропаганды, а так как вопрос шел о «спасении России», то «патриоты» решили использовать этот момент вовсю.

Действовавший на фронте полк был, по словам делегата полка Жерякова, 24 июня окружен казаками, конницей и артиллерией; ротные и полковой комитеты были уведены казаками неизвестно куда. Комиссар Временного правительства Кириенко по готовым спискам вызвал из полка свыше 100 большевиков; их увели тоже неизвестно куда (позже большинство арестованных очутилось в каменец-подольской тюрьме, а самое «дело» окончилось, как известно, тем, что инициатор отхода капитан Дзевалтовский в первых числах октября был судим и оправдан).

Над запасным Гренадерским батальоном в Петрограде нависла угроза расформирования. От него требовали отречения от тарнопольцев, которых, как водится, предлагали немедленно заклеймить презрением и т. п.

Но в это же время приехали делегаты с фронта, и картина сразу резко изменилась.

Делегат Кременков с особым ударением подчеркивал, что полк не отказывался переходить в наступление вообще, а не хотел только наступать по призыву Керенского, как члена Временного правительства. Делегация утверждала, что если бы власть страны перешла в руки Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, они пошли бы в наступление как один, если бы их к тому призвали Советы.

А 26 июня собранию батальона были доложены тезисы, принятые действовавшим на фронте полком.

Они сводились к следующему:

1) Гренадерский полк в действующей армии отказывает в доверии Временному правительству и требует перехода всей власти к Советам Рабочих и Солдатских Депутатов;

2) отказ от наступления, начатого Керенским;

3) Исполнительный комитет, как видно, перешел на сторону капиталистов;

4) министры-социалисты не социалисты больше, а капиталисты, буржуи и т. д.

Все это обсуждалось не только на собраниях батальонов или в полковом комитете, но шло дальше и глубже.

Делегаты с фронта расходились по ротам и командам, шли в другие полки, ехали в Кронштадт и в казармы к матросам. Запасный батальон из Петрограда откликнулся своему полку на фронте двумя постановлениями.

10 июня он принял резолюцию, где, между прочим, говорилось:

Что же касается до отношения к действовавшему полку, в связи с обнажением им фронта под Тарнополем, то было решено послать туда особую, свою солдатскую, комиссию для расследования.

Причем, в связи с докладом делегатов о том, что на фронте в третью линию окопов нашего действующего полка были посажены чехи, наши же пленные, вооруженные теперь, чтобы расстреливать первые две линии в случае их колебания, — особо обращалось внимание комиссии на то, что если бы даже фактически этого и не было, то знаменательно самое появление такой версии и вера солдат в то, что так могло быть.

Запасный батальон кипел. Доверие к Временному Правительству было окончательно подорвано.

В обсуждение политических вопросов втягивались на почве этих чисто солдатских интересов все солдаты полка, даже наиболее отсталые и безразличные вообще.

И чувствовалось, что, если ударит грозный час испытания, Временное правительство не встретит среди гренадер не только поддержки, но не увидит от них и пощады.

Живительный ветер дворца Кшесинской, связь с военной организацией большевиков, выступления на полковых митингах Н. В. Крыленко, Дашкевича, В. И. Невского и бесхитростные, но полные огня речи делегатов с фронта (Бакулина, Жерякова, Кременкова и др.) — все это делало свою работу, и гвардии Гренадерский запасный батальон должен, по справедливости, войти в историю Октябрьских дней как одна из наиболее большевистских частей гарнизона.

События, которые пришлось переживать автору с этим полком, относятся почти непосредственно к Октябрьским дням.

Участвовал полк во взятии Зимнего дворца, был в походе против Керенского, участвовал в изъятии 10 миллионов рублей из Государственного банка, и т. д.

Что же касается до темпа жизни в предыдущие месяцы (август — сентябрь 1917 года), то политический пульс полка был здесь значительно слабее, чем в Гренадерском полку.

Не было такой прочной и тесной связи с военной организацией большевиков, не было, почти до самого Октября, ячейки партии в нем.

Участие полка в июльской демонстрации ограничилось тем, что на улицу вышла только одна рота с прапорщиком Горбатенко.

Прапорщик Горбатенко и был в полку центром большевистской пропаганды, но влияние его окрепло, и среди солдат полка появились определенные большевики (8-я рота) опять-таки значительно позднее.

Летом жизнь полка особенно всколыхнулась благодаря отъезду к себе на родину солдат-украинцев.

В связи с открытием Центральной украинской рады в особую единицу выделились украинцы. Среди 4000 солдат Волынского полка украинцев нашлось около 500 человек. Необходимо было по-братски поделить имущество полка. Уходившим были выделены не только амуниция и оружие, но и соответствующая часть полкового инвентаря: лошади, сбруи, полковые повозки, походные кухни, провизия и деньги. Отмечая это чисто товарищеское отношение к себе со стороны полка, уезжавшие клялись, в свою очередь, там, на Украине быть верными идеалам революции и никогда не забывать, что они солдаты 1-го Революционного полка России.

На митинге перед отъездом ораторы рельефно подчеркнули, что отъезд однополчан-украинцев к себе домой, протекающий в подобных условиях, знаменует собой новую, совершенно немыслимую прежде страницу истории: сходит со сцены старое государство насилия и порабощения и уступает свое место новому государственному образованию — федерации свободных народов, добровольному союзу раскрепощенных ныне и независимых частей бывшей империи дома Романовых. К началу Октября политическое настроение полка сильно изменилось. Связь с военной организацией большевиков у полка окрепла, команда пулеметчиков и 8-я рота определенно считали себя большевистскими; полк жил исключительно по указаниям Смольного.

Полковой комитет, во главе которого стоял поручик Ставровский, а одним из членов был знаменитый Кирпичников, совершенно потерял свое влияние; решено было избрать новый комитет, более подходивший к новому настроению полка.

Председателем комитета был избран автор настоящих строк, товарищем председателя тов. Горбатенко. От обоих, как руководителей всей полковой жизни, полк определенно потребовал полного подчинения Совету Рабочих и Солдатских Депутатов и самого тесного контакта с военной организацией, а позже с Военно-революционным комитетом.

Из событий, непосредственно предшествовавших 25 октября, необходимо отметить особую делегацию от имени Военно-революционного комитета в штаб Петроградского военного округа.

Военно-революционный комитет настаивал на контроле распоряжений штаба и для передачи этого постановления полковнику Полковникову избрал особую делегацию.

В числе делегатов, как председатель полкового комитета Волынского полка, был и пишущий эти строки.

Делегации пришлось пройти бесчисленное количество адъютантов и докладчиков, потерять в ожидании добрый час времени, чтобы получить, как и предполагалось, категорический отказ.

Но делегация имела значение также и в том отношении, что она была своего рода разведкой в оперативный штаб противника, разведкой почти накануне боя, и ничего, кроме бодрости, делегатам и их пославшим эта разведка дать не могла.