День «N». Неправда Виктора Суворова

Стремление В. Суворова представить скромный «БТ» танком-агрессором понятно. Ведь к началу войны «в Красной Армии имелось около 7,8 тысячи танков «БТ» всех серий» ^[176], именно они и составляли ядро танковых дивизий расположенных у границы мехкорпусов. И если признать, что требованиям современной войны танки «БТ» уже не соответствовали, разговор о нашем подавляющем превосходстве можно и не продолжать.

Смущает, однако, другое. Вновь получается, что Сталин, якобы давший «добро» ^[177] на массовое производство колесно-гусеничного танка, уже тогда, в 1932 году точно знал, что через год к власти придет Гитлер и без боя оккупирует всю Центральную Европу. Что Польша, а за ней и Дания, и Норвегия… и Франция будут поставлены на колени, и вот тут-то Гитлер подставит ему, Сталину, спину, и настанет очередь «БТ». Именно «БТ». Как-то упускает В. Суворов мысль о том, что за девять лет противотанковая артиллерия изменится настолько, что снаряды ее станут пробивать «БТ» насквозь, через оба борта.

Вот для чего — «гениальность» Сталина. Если на секунду представить, что он обычный человек, которому, в общем-то, как и всем нам, не чужды ошибки, а дар предвидения вовсе не свойственен, все построения В. Суворова рассыпаются, словно карточный домик, застигнутый выхлопом танкового двигателя.

Конечно же, когда создавался танк «БТ», никто и не думал о дорогах Германии. Чтобы до нее добраться, нужно было сокрушить Польшу, транспортная сеть которой так же, как и наша, оставляла желать лучшего. И оригинальная ходовая часть вовсе не признак «потрясающей агрессивности» танка ^[178] — это всего лишь дань моде.

Идея двойного движителя висела в воздухе уже и в двадцатых годах. Не имея мощного двигателя ^[179], танки того времени оказывались малоподвижны, и не только на поле боя. О перемещении на 100–200 километров своим ходом не могло быть и речи. И чтобы решить проблему оперативной подвижности, танки наряду с гусеницами снабжались и колесами автомобильного типа. Когда боевая машина двигалась по шоссе, либо опускались колеса, либо поднимался (вывешивался) гусеничный движитель. При движении по местности все происходило в обратном порядке. Подобные танки оказались громоздкими, сложными в устройстве движителя и ненадежными в эксплуатации. Их очевидная уязвимость в бою привела к тому, что дальше экспериментов дело не пошло.

По-иному подошел к решению проблемы двойного движителя американский конструктор М. Кристи. Созданная им после ряда неудач модель, получившая марку «М.1931», оказалась во многом революционной. На местности танк двигался, как и обычные гусеничные машины. Когда же танк выходил на дорогу, гусеницы снимались, укладывались и закреплялись на надгусеничных полках ремнями. Кстати, подобное же закрепление снятых гусениц предусматривалось и на всех «БТ» ^[180]. Крутящий момент с ведущего колеса заднего расположения при помощи наружной цепной передачи передавался на заднюю пару опорных катков, которые имели большой диаметр и индивидуальную подвеску. Для поворота было предусмотрено управление передней парой опорных катков, по аналогии с автомобилем, при помощи штурвала. Машина вышла удачной, что и привлекло внимание советской стороны.

Дело в том, что к началу 30-х годов отечественное танкостроение зашло в тупик. Выпущенный небольшой серией «Т-24» оказался слишком сложным в производстве и эксплуатации и ненадежным. Не отвечал современным требованиям и «МС-1». В то же время создание новых образцов оказалось делом хлопотным, да и после первых неудач неизвестно еще, что сулило. И

Советские конструкторы, сохранив корпус в неприкосновенности, вместо цепной передачи применили шестеренчатое устройство — гитару и, по существу, по-новому сконструировали башню под вооружение отечественного производства. Вновь созданная машина получила обозначение «БТ-2» и явилась прототипом для целого семейства колесно-гусеничных танков в СССР.

Чтобы сомнения читателя развеялись окончательно, упомяну, что в 1939 году в Польше без ведома и согласия Дж. Кристи под маркой «10ТР» разрабатывался свой колесно-гусеничный танк, чье сходство с «БТ-5» бросается в глаза. Если следовать логике В. Суворова, на Востоке в условиях традиционного нашего бездорожья подобным образцам делать было нечего, но мы же не станем утверждать, что поляки готовили танково-кавалерийский рейд на Берлин?

Но читаем дальше.

Все вышесказанное, возможно, и имело претензии на истину в середине тридцатых, но к 1939 году ситуация резко изменилась. Первый тревожный звонок прозвучал в Испании, где броня «бэтушек» не выдерживала огня малокалиберной (речь о 25-мм) скорострельной артиллерии франкистов, по существу, крупнокалиберных пулеметов. Слабое же бронирование явилось причиной тяжелых потерь, понесенных советскими танкистами и на Халхин-Голе. Потребность в среднем ^[186] танке с противоснарядной броней стала очевидной. Но… «Увлечение колесно-гусеничной техникой среди руководства РККА было почти всеобщим. Оно определило и направления конструкторских работ: пытались изготовить не только легкие (что еще куда ни шло), но и средние танки ^[187], хотя, казалось бы, с самого начала должно было быть ясно, что тяжелая машина с подобным движителем окажется сложной, дорогой, ненадежной и трудноуправляемой, да и проходимость ее на колесах не сможет быть удовлетворительной. Дорогой ценой, в том числе и многими жизнями, заплатили танкостроители за постижения этой истины. Понадобилось много времени, опыт войны в Испании и на Карельском перешейке, чтобы убедиться в этом» ^[188].

Танки «БТ» пользовались известной популярностью в войсках и являлись действительно неплохими машинами, но… лишь для своего времени. Советским конструкторам удалось найти оптимальное сочетание огневой мощи и бронирования, а следовательно, и веса боевой машины, при котором применение двойного движителя оставалось еще эффективным. Следует отметить, что «бэтушки» вовсе не были столь беспомощны на советской территории. По сухим грунтовым дорогам они прекрасно передвигались и на колесах и буксовали, лишь попав на бездорожье.