Становление нации. Религиозно-политическая история Англии XVI — первой половины XVII в. в современно

Современные историки, в отличие от Р.Г. Ашера, не считают, что степень религиозного индифферентизма англичан на рубеже XVI–XVII вв. была так высока. Как считает П. Коллинсон, лишь около 20% населения страны было безразлично к религиозным вопросам, что отмечали пуритане. Посещение церквей в целом по стране было довольно небрежным, но в Лондоне и пригородах с конца XVI в. собиралось на службы столько прихожан, что им не хватало места. Иногда это происходило из-за небольших размеров церквей, поскольку в течение XVI в. численность населения в стране заметно выросла ^{1970}.

Некоторые историки английского протестантизма стремятся подчеркнуть, что при всей остроте противостояния нонконформистов и установленной церкви во второй половине XVI — начале XVII в. преобладающим качеством внутрицерковной жизни было согласие. Например, по мнению Чарльза и Кэтрин Джордж, «основным качеством истории английской церкви в 1570–1640 гг. была гармония. Институциональные рамки церкви был твёрдо установлены в виде довольно консервативной системы, но доктрина церкви была недвусмысленно протестантской… В церкви случались споры, главным образом относительно её строя, и, гораздо реже, по вопросам доктрины. Несмотря на искренние усилия церковных и светских властей, случались отделения от церкви… Многие историки, слишком погружённые в изучение катаклизма, который завершает период относительного спокойствия в церковных делах (имеется в виду гражданская война середины XVII в. — В.Е.), привносят в исследование такую степень интенсивности раскола, которая реально не существовала» ^{1971}. Они стремятся подчеркнуть, что в ходе английской истории первых десятилетий XVII в. не было предопределенности. Существовавшие к началу XVII в. религиозные течения в Англии действительно не дошли ещё в своем противостоянии до открытого конфликта, и, по мнению многих историков, острота будущего религиозно-политического противостояния середины XVII в. не просматривается из событий начала века. Но пуритане, как видно из анализа их мировоззрения, в структуре мироздания подчёркивали не гармонию, а конфликт, что и могло рано или поздно найти открытое выражение при благоприятствующих социальных условиях.

Современные британские историки сходятся в том, что признают пуританизм XVI — начала XVII в. явлением, прежде всего, религиозным. В понимании вопроса о связи пуританизма и Английской революции существующие позиции можно свести к тезису, согласно которому в формировании пуританизма важнейшую роль сыграли внутрирелигиозные потребности. Впоследствии сформировавшийся пуританизм смог укорениться в обществе по той причине, что отвечал определённым светским интересам, а накануне революции пуританизм был идейным знаменем оппозиции потому, что дал ей теоретическую базу, обосновывавшую возможность выступления против существующего порядка, и укрепил её в морально-психологическом отношении.

§4. Пуританизм и англиканская церковь при первых Стюартах в оценке британской историографии

Развитие английского пуританизма в предреволюционные десятилетия XVII в. традиционно привлекает внимание британских историков, поскольку религиозные течения того времени имели определённые политические аспекты, и явления, возникавшие в религиозной сфере, были важной составной частью процессов, происходивших в английском обществе. При этом в работах ряда британских историков с 1970–80-х гг. проводится мысль о том, что пуританизм начала XVII в. не следует рассматривать как течение, безоговорочно оппозиционное по отношению к существовавшему религиозно-политическому устройству, поскольку пуритане до 1630-х гг. считали для себя возможным оставаться составной частью церкви Англии ^{1972}. Исследователи истории церкви стали отмечать, как глубоко пуританские идеи к концу XVI — началу XVII в. проникли в сознание тех, кто принадлежал к установленной церкви Англии, так что они даже считают затруднительным использование в прежнем смысле понятий «пуританизм» и «англиканство», поскольку пуританские и англиканские идеи в сознании многих духовных лиц тесно переплетались ^{1973}. Историки, принадлежащие к числу ревизионистов, на основе этого стали утверждать, что понятие «пуританизм» при таком толковании теряет свое позитивное содержание ^{1974}. Высказывалось также мнение, что понятие «пуритане» нужно использовать в соответствии с подходом к пониманию пуританизма либеральных историков XIX в., которые применяли его только по отношению к нонконформистам и пресвитерианам, явно выступавшим против строя установленной церкви. Следствием такого подхода становилось нежелание относить к пуританам умеренных пуритан, которые были конформистами и не вступали в конфликты с церковными властями, но высказывали пуританские идеи в своих печатных выступлениях и проповедях ^{1975}.

П. Коллинсон считает, что термин «пуританизм» в исследовании использовать вполне целесообразно, поскольку пуритан как общность, обладавшую своей идентичностью, характеризовавшуюся относительно большим рвением в отстаивании «истинной протестантской религии», выделяли современники, а сами пуритане изначально называли своих сторонников «благочестивые» (“the godly”), в отличие от большинства, которое, с пуританской точки зрения, в отношении к религии представляло собой собрание «теплохладных равнодушных профанов» ^{1976}.

П. Лейк считает, что в отношении некоторых лиц в церкви просто трудно определённо утверждать, были ли они или не были конформистами и насколько далеко простирался их конформизм, поскольку, по его словам, «в церкви Англии сложилось общее ядро религиозных ценностей и опыта, которое не сводилось только лишь к разногласиям по вопросам конформизма и управления церковью», то есть во многих религиозных и моральных вопросах, если не затрагивать споры о приемлемости или неприемлемости епископального строя управления церковью, англикане и пуритане были близки по своим взглядам. Если принять такой подход к пониманию пуританизма, считает П. Лейк, становится возможным более тонкий учет нюансов в религиозных взглядах современников, но теряется точность в определении пуританизма. В то же время рассмотрение англикан и пуритан как оппозиционных по отношению друг к другу группировок, в целом правомерное, в некоторых случаях может быть «огрубляюще неточным». П. Лейк склоняется к мнению, что на практике англикане и пуритане были и оппозиционны ми по отношению друг к другу, и взаимопроницаемыми группами, так что для понимания их отношении надо учитывать оба подхода. Эти трудности, как считает П. Лейк, не закрывают возможности для взаимопонимания среди историков, поскольку в каждом конкретном случае можно обсудить выявленные нюансы во взглядах исследуемых персонажей, а непродуктивным он считает лишь подход тех историков-ревизионистов ^{1977}, которые отрицают целесообразность использования понятия «пуританизм» ^{1978}.

В 1970–80-е гг. историки развивали идею о том, что в церкви Англии во второй половине правления Елизаветы и в правление Якова I существовало согласие с основными богословскими идеями кальвинизма (the Calvinist consensus), а конформисты и пуритане отличались друг от друга только незначительными по характеру разногласиями в понимании вопросов церковного управления и церемониальной стороны жизни церкви. Наиболее отчетливо выразил этот подход Н. Тайэк ^{1979}, но спор по вопросу о том, в какой степени в церкви Англии укоренился кальвинизм, представляется П. Лейку «вечным» ^{1980}.