Хождение в Москву

Это же сотворил Герасимов с Рудаки, Тимуридами, Андреем Боголюбским и Ярославом Мудрым".

Еще одно сокращение касалось не прошлого, а настоящего, поскольку я сделал упрек всей бумажной промышленности СССР. Критиковать можно было только отдельные недостатки, отдельные объекты. В отличие от металлургов, химиков их министерство не дало современного долговечного материала, на котором можно было бы написать текст государственного акта - послания потомкам, который также надлежало захоронить в специально приготовленных сосудах вместе с костями.

"Только бумажники ничего не смогли предложить достойного. Пришлось взять листы пергамента из телячьей кожи, выделанные для старинных книг много лет тому назад. На них можно смело положиться: время не причинило им вреда".

А все остальное, написанное тогда в спешке после возвращения из Кремля появилось в газете. Для любителей истории и сегодня, мне кажется, этот факт интересен.

То, что случилось 22 ноября 1965 года в Архангельском соборе, менее всего напоминало церемонию, которая состоялась в нем же почти 400 лет назад. Никто не стал ждать, когда зайдет солнце, как того требует обряд. Наоборот, за дело принялись с утра. Обязанности "летописцев" исполняли кинохроника и автор этой книги.

Сотрудник музеев Кремля не сумел один донести тяжелые стальные цилиндры, и я с готовностью взялся ему помочь. На донышке одного выгравировано: "Князь Скопин-Шуйский", на донышке второго - "Царь Иван IV Васильевич Грозный". Проношу нелегкую ношу к алтарю и укладываю по соседству с двумя такими же полированными сосудами с надписями: "Царь Федор Иванович", "Царевич Иван Иванович". Так оказались рядом четыре снаряда, которые сейчас должны быть отправлены в будущее: для ученых грядущего, для тех, кто когда-нибудь вновь решит вскрыть гробницы Архангельского собора, усыпальницы русских государей.

Прошло 2 1/2 года с того дня, как сдвинули с места 400-килограммовую плиту белого камня у южной стены собора. И вот плита вновь готова к тому, чтобы лечь на свое прежнее место, закрыть саркофаг. На ней искусной вязью выполнена надпись: "В лето 7092 (1584 год. - Ред.) марта в 18 ден преставись благоверный и христолюбивый царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси самодержець во иноцех Иона на память Кирила архиепискупа ерусалимского за полтора часа до вечера". Надпись эта установила с точностью до одного часа конец царствования Ивана Грозного.

Утром 22 ноября 1965 года царь Иван IV продолжал оставаться последние часы на попечении взволнованного и не скрывающего радости Михаила Михайловича Герасимова - всемирно известного антрополога.

Герасимов первый прикоснулся к Грозному и, едва взяв в руки череп, заметил на бровях и подбородке волоски. Он увидел их за мгновение до того, как свет и воздух превратил древний волос в ничто. Да, волоски не сохранились. Зато история получила документальный скульптурный портрет, великолепное дополнение к тем прижизненным портретам Грозного, и результаты научных исследований, адресуемые нашим потомкам.

Московские инженеры изготовили по просьбе историков четыре цилиндра. Они из нержавеющей стали марки Х18Н10Т, означающей наличие 18 процентов хрома, 10 процентов никеля и до 1 процента титана. Эти сведения сообщил мне создатель металлического хранилища Николай Ильич Пенкин. При изготовлении снаряда применялись все достижения металлургии и сварки XX века. Днище заваривалось аргонно-дуговой сваркой, швов не видно. Крышка легко снимается, достается мягкая прокладка из стекловолокна, а затем инженер извлекает из цилиндра стеклянную ампулу. За нее тоже не будет стыдно. По этой ампуле можно судить об уровне электровакуумной техники в 1965 году. Внутри ампулы запаян невидимый газ аргон, окутавший навечно кусок пергамента. Через стекло сосуда легко читаю текст, начертанный тушью чертежным пером:

"23 апреля 1963 года комиссия Министерства культуры Союза Советских Социалистических Республик впервые вскрыла гробницу Ивана IV в целях исторического исследования..."

На белом пергаменте сжато изложены результаты работы двух с половиной лет, выполненной группой московских историков, антропологов, архитекторов, судебно-медицинских экспертов, работников музеев Кремля.

Текст на пергаменте сообщает, что проделаны химические анализы, рентгеноскопия, патологоанатомические и антропологические исследования. Сохранились остатки одежды, но по ним не сумели реставрировать одеяния царя Ивана IV. Перед смертью он принял схиму в надежде искупить свои тяжкие грехи. Но одеяние сыновей и воеводы Шуйского кремлевские мастера реставрировали.

Ученым не удалось точно определить причину смерти Ивана IV и Скопина-Шуйского. Следов насилия не обнаружено. Быть может, будущее с его всесильной наукой даст ответ на нерешенные вопросы. В этом ему помогут данные, добытые трудом наших современников. Но исследования и после захоронения будут продолжаться. А пока заканчивается первый большой этап работы.

...Вспыхивают огни софитов. Электричество освещает придел, куда не раз приходил со свечой Иван Грозный, - на могилу убитого им старшего сына. Сейчас и отца, и сыновей вновь предадут земле. Останется пустой только соседняя гробница - Бориса Годунова. Ее потревожил Лжедимитрий, выбросивший прах своего врага через проем в южной стене, чтобы "не осквернять" дверей собора.

Зарокотали кинокамеры. Антрополог и его помощники укладывают на сухой желтоватый песок, взятый из Люберецкого карьера, все то, что пролежало в земле 400 лет.

Правая рука Ивана IV принимает такое же положение, как и прежде: она поднята кверху, точно для крестного знамения.

Взглянув последний раз в саркофаг, Герасимов говорит:

- Все в порядке.

Смотрю на часы. Стрелки показывают 11 часов 16 минут. Ученых тотчас сменяют молодые рабочие реставрационных мастерских Петр Косинов и Валентин Кнейжец. Они несут ведра с песком и тонким слоем засыпают в белокаменный саркофаг.

- Одну минуту, - раздается голос помощницы Герасимова.

В песок укладывается последняя маленькая, чуть не забытая косточка, как и все, пропитанная воском и канифолью...

Наконец, на песок кладут стальной снаряд, где отныне хранится акт государственной комиссии. В последний момент приходится поправить полированный цилиндр, и теперь уже он навсегда сохранит отпечатки пальцев научного сотрудника Евгения Сизова. Не станут ли они когда-нибудь предметом изучения экспертов?

На катках с помощью толстых веревок рабочие вдвигают на прежнее место тяжелую плиту. Но это четверть дела. Так же заполняются саркофаги сыновей Грозного и Скопина-Шуйского (он находится в соседнем приделе).

К двум часам заканчивают всю операцию антропологи. Каменщики устанавливают все, как было, - кирпич к кирпичу.

Постепенно расходятся люди из южного придела Архангельского собора. Только гробницы остаются на своих местах. Да четыре стальных снаряда, которые навсегда сохранят для потомков рассказ о том, что произошло здесь с 23 апреля 1963 года по 22 ноября 1965 года.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

"ПОД ГОЛУБЫМИ НЕБЕСАМИ

МОЯ МОСКВА ПОД ПАРУСАМИ"

В наши дни сравнивают Москву с третьим Римом. При этом одни доказывают, что она не только в мечтах монахов и царей таковым пребывала, как это делает автор новой книги "Москва - третий Рим". Другие утверждают, что если она и впрямь Рим, то времен упадка, поскольку застраивают ее не так, как надо, стиль не тот, город утрачивает лицо...

"Третий Рим эпохи распада" - вот свежий заголовок одного публициста.

"Театр времен Лужкова и Синода" - название другой, столь же решительной статьи, сравнивающей нынешние большие проекты с планом поворота сибирских рек.

Мне же кажется, в житейском бурном море Москва летит под белыми парусами, как старинный большой корабль, плывущий к острову сокровищ с золотыми куполами. Она прокладывает курс по выверенным картам, есть у нее команда бывалых матросов, есть штурманы и капитан - морской волк, не знающий устали и покоя.