Красная Армия в освещении современников<br />(Белых и иностранцев 1918-1924)

Большевики эшелон за эшелоном подвозили свежие подкрепления с карельского, финляндского, латвийского и эстонского фронтов и высылали на фронт всех курсантов и коммунистов, находившихся в Петрограде, Твери и Москве; надо отдать справедливость, что войска этих двух категорий дрались отлично.

Тяжелые орудия большевиков с моря свободно громили наш левый фланг, так как английский флот не показывал признаков своего существования [76]. Красные броненосцы беспрепятственно обстреливали 12-дюймовыми снарядами наши позиции, но, к счастью, попадания были очень редки и серьезного вреда этот обстрел нам не принес.

При наступлении от Гатчины мы встретились с серьезными техническими средствами противника: его хорошие броневые поезда не боялись огня нашей легкой артиллерии, а большое количество бронированных автомобилей и орудий, поставленных на грузовики, сильно затрудняло наше продвижение. Неоднократно я лично выводил наши батареи на открытые позиции, и артиллеристы прямой наводкой пытались подбить бронепоезд, но ничего из этого не выходило.

Сильно развитая железнодорожная сеть давала противнику возможность, в каком бы направлении мы ни повели наступление, противопоставить нам бронированный поезд, которого мы не имели. Левый наш фланг постоянно подвергался фланговым ударам противника, который беспрепятственно по железной дороге подвозил подкрепления к Петрограду и неоднократно пытался обойти или прорвать наш фланг, что ставило бы всю армию в безвыходное положение. Таким образом, наш блестящий полный порыва удар поневоле замер».

На этом мы заканчиваем характеристику Красной армии 1919 года по отзывам белых.

Боевая работа красной конницы в гражданской и советско-польской войне

Весьма любопытны отзывы и характеристики белых писателей, как русских, так и иностранных, для различных родов войск Красной армии. Вопрос о том, чем же именно, какими своими качествами или каким оружием побеждала Красная армия своих противников на полях сражений, очень занимал последних, особенно в эпоху гражданской войны. Естественно, что коннице уделялось под этим углом зрения преимущественное внимание, как неоспоримому фактору боевых успехов Красной армии.

«Тот, кто хоть раз побывал в бою с красноармейцами, — пишет генерал А. К. Кельчевский, — не только в начальный, но и в последующий период борьбы, мог сразу же заметить, что у них не было настоящей, воспитанной, дисциплинированной и обученной пехоты» [77]. Различные причины способствовали тому, «что пехотные части обеих сторон не отличались надлежащей стойкостью».

Недостатки своих войск в тактическом отношении красное командование стремилось во время гражданской войны парализовать приемами стратегического значения, характеристику которых дает Дрейер, противопоставляя их стратегии белых [78].

«Гоняясь за пространством, мы бесконечно растянулись в паутину и, желая все удержать и всюду быть сильными, оказались всюду слабыми… Между тем, в противоположность нам, большевики твердо придерживались принципа полного сосредоточия сил и действий против живой силы врага».

И далее:

«Несмотря на расстройство транспорта и прочие затруднения, принцип сосредоточения сил проводился красным командованием полностью».

Выдержки, характеризующие эту сторону управления красного командования, можно без труда умножить. В несколько иных выражениях, но, примерно, то же говорит известный белый летчик-практик Ткачев.

«Уже в 1919 г. белые и красные имели организованные армии и вели борьбу. Стойкость войск той и другой стороны была слаба, почему каждая из них стремилась вести непрерывные наступательные операции, что придавало гражданской войне вполне определенный характер маневренный» [79].

Благодаря изменчивости боевого счастья, Екатеринодар к 1920 г. оказался в руках белых и в конце февраля и в начале марта по тем самым степям и станицам, где два года назад прошли добровольцы, шла Красная армия, безостановочно преследуя отступивших донцов, «не давая им ни отдыху, ни сроку» и прижимая их к Екатеринодару.

И другой наблюдатель из того же лагеря дает оценку белых маневренным операциям уже регулярных частей Красной армии:

«Искусно маневрируя, применяя все время обход и охват, воодушевленные успехом, большевики шли по Кубани триумфальным маршем, не давая своему противнику дня для передышки…» [80].

Недостаточную стойкость пехоты и слабость своей стратегии белые стремились компенсировать широким, как известно, использованием технических средств борьбы. Но, по словам полк. Добрынина, долгий опыт гражданской войны показал полную несостоятельность белого инженерного ведомства в полевой работе.

«Больше вреда, чем пользы, принесли также и броневые автомобили. В то время, как противник пользовался ими с большим уменьем, донские броневики, за ничтожным исключением, в самые нужные моменты всегда отказывались служить; не принесли пользы и танки… Мало того, в самые критические минуты, под Новочеркасском в декабре 1919 г., танки попали в руки противника» [81], взявшего их, кстати сказать, голыми руками.

Оставалось еще одно средство, которое и было широко использовано белыми, — конница. Однако, этот способ ведения войны не получил желательного для белых развития в добровольческой армии, зато в казачьих армиях, а особенно в донской, он стоял на должной высоте, и во второй половине 1919 г. в донской армии насчитывалось примерно 30.000 сабель, из числа которых 15 тысяч были сведены в отдельный конный корпус под командой ген. Мамонтова.

Начальником штаба Мамонтова, а впоследствии начальником штаба донской армии был ген. А. К. Кельчевский, выпустивший в Константинополе книжку [82], специально посвященную характеристике действовавшей против белых красной конницы.

«Красные, — пишет Кельчевский, — испытав на себе могучие удары донской и кубанской конницы в летний период 1919 г., поняли значение конницы в гражданской войне и, взяв с нас пример, приняли целый ряд до жестокости решительных мер, чтобы образовать у себя конные массы».

Эти «до жестокости решительные меры» дали чрезвычайно быстро совершенно неожиданные, как теперь выясняется, результаты. Уже в конце 1919 г., а именно в декабре месяце, во время общего отступления белых за Дон, — «как донские части, так и стоявшие во главе их начальники, быть может совершенно того не замечая, проявили полное нежелание встречаться с конницей противника в открытом бою. К счастью кавалерийские начальники противника (Буденный и Думенко) либо не учитывали этого и не использовали для дешевого успеха, либо сами недостаточно верили в свои силы» [83].

Эта аттестация красных кавалеристов расходится с той оценкой, которую дает им ген. Кельчевский. По его словам:

«Вахмистр Думенко и его ученик рядовой Буденный — два крупных самородка. Они не только поняли сущность и психологию конного боя, но они внесли некоторые и притом существенные поправки в приемы и способы ведения этого боя».

У специалиста старой школы, прошедшего притом серьезный стаж на крупных кавалерийских должностях в гражданской войне, эти поправки вызывают нескрываемое изумление:

«Талантливый ученик Думенко, — рядовой Буденный пошел еще далее и дал незаурядные образцы ведения комбинированных боев конницы с пехотой…

Характеризуя того и другого с точки зрения ведения боя вообще, мы можем сказать, что Думенко — кавалерист чистой воды, Буденный не только кавалерист, но и талантливый начальник вообще».

Анализируя далее элементы боевых операций красной кавалерии и останавливаясь на разведывательной деятельности конницы в подготовительный к бою период, Кельчевский признает, что Думенко и Буденный — «смелые исполнители тактических идей по ведению разведки передовыми эскадронами, они и сюда внесли свое новое».