Улыбка Пол Пота

Толпа медленно расходится. Самосожжение произошло у небольшого алтаря, возведенного в честь духа дерева или места. Через дорогу — резиденция премьер-министра. Кто этот человек? Почему он это сделал? Религия или идеология?

Мысли не цепляются друг за друга. Невесомые обрывки и повторы. Улыбаясь во весь рот, ко мне подходит бездомный мальчик. Вероятно, он ничего не видел. Мальчик просит отдать ему мой телефон. А сумку можно? Он все просит и просит, а я качаю своей ватной головой.

ДАВАЙТЕ ПРЕВРАТИМ ДЕРЕВНЮ В ГОРОД!

Люби и почитай рабочий класс и крестьян, служи им.

Служи народу, где бы ты ни был, душой и сердцем.

Уважай народ и не нарушай его интересов, не посягай на его имущество или посадки, не смей украсть даже перца, старайся не произносить дурных слов в его присутствии.

Совершив ошибку или не выказав должного уважения, ты должен просить у народа прощения. Именно ему следует приносить свои извинения.

Следуй обычаям народа, когда говоришь, спишь, ходишь, стоишь или сидишь, когда веселишься или смеешься.

Не позволяй себе ничего неподобающего по отношению к женщине.

Что касается пищи и питья, потребляй только то, что произведено революцией.

Никогда не играй в азартные игры.

Никогда не посягай на деньги народа. Не смей даже руку протянуть, чтобы прикоснуться к плошке риса, лекарству или чему-то, что коллективно принадлежит государству или министерствам. К рабочим и крестьянам, ко всему народу относись с огромным смирением. По отношению к врагу, к американским империалистам и их лакеям, ты должен испытывать постоянную неугасающую ненависть.

Всегда помогай народу в его трудах, делай это с любовью. Уверенно и отважно борись с каждым противником и преодолевай каждое препятствие, будь готов, не раздумывая, пожертвовать всем, даже жизнью, ради народа, ради рабочих и крестьян, ради революции и Организации.

Нам кажется, что мы видим свет. Мы предвкушаем свет вдали и радуемся, что идем верным курсом. Нас много, и мы движемся к свету вдали. Мы идем медленно, но нам кажется, что темнота впереди расступается.

Это тяжелый путь. Препятствия велики и труднопреодолимы. Иногда мы возвращаемся и идем в обход. Мы идем медленно, но вдали уже виден свет.

Мы шли долго, боролись неустанно. Наш курс верен. Препятствий много, но мы движемся в правильном направлении.

Те из нас, чьи глаза острее видят в темноте, идут впереди. Большинство передвигается медленно, препятствия труднопреодолимы. Мы, идущие впереди, прокладываем дорогу, облегчая всем путь. Мы полны нетерпения, ибо давно идем в темноте и предвкушаем свет. Наш курс верен. Мы, чьи глаза острее, можем облегчить всем путь.

Мы все одинаковые, но кто-то острее видит в темноте. Мы встанем в первые ряды, ибо наши глаза острее видят в темноте. Наши глаза чуть отчетливее различают свет вдали. За нами, товарищи. Мы найдем кратчайший путь.

Путешествие шведов. Двухнедельный коридор из улыбчивых и сытых людей.

Спокойных, не испытывающих страха.

Как такое возможно, без единой накладки? Пожив год-другой в современной Камбодже, я видел много доброй воли, много энтузиазма, но редко видел, чтобы что-то работало бесперебойно. Слишком бедная страна, слишком мало организационных возможностей.

А тем более тогда. После гражданской войны, в самый разгар крушения старого общества и попыток построить новое. Непроходимые дороги, отсутствие нормальной телефонной связи. Как им удалось возвести такой фасад? Как можно было сделать так, чтобы люди вдоль дорог спокойно и радостно встречали зарубежных гостей?

Тысяча километров сплошной идиллии, прямо посреди «ада на земле».

Шведы не знают, как это получилось.

Они видели то, что видели.

Но знают организаторы. Красные кхмеры, устроившие эту поездку. Где бы они сейчас ни были. И если они, конечно, еще живы.

Когда самолет со шведами и веселыми румынскими танцорами приземлился в Пномпене, гостей встретили несколько надежных партийных функционеров. Я нахожу несколько имен: Суонг Сикын, Ок Сакхун и Сок Рим.

Суонг Сикын был близким соратником министра иностранных дел Иенг Сари. Он отвечал за многие иностранные визиты.

Ок Сакхун и Сок Рим были гидами шведской делегации.

У меня на руках несколько фотографий и имен.

Это, конечно, не много, ведь прошло всего чуть больше двадцати пяти лет.

Но хоть что-то.

Ок Сакхун кажется необычно высоким. Я просматриваю старые фотографии из шведской поездки. Он стоит с ними рядом, худой, немного сутулый. Рабочая кепка, повседневная одежда. Проседь в черных волосах. Из нагрудного кармана выглядывает шариковая ручка, намекая на его статус государственного служащего. И, повторюсь, высокий рост — он заметно возвышается над своими приземистыми соотечественниками.

Ок Сакхун был ключевой фигурой во время визита шведской делегации. Он ездил со шведами по стране и был их переводчиком.

Но информации о нем у меня мало. В 50-е изучал математик) в Париже и руководил там одной из первых коммунистических ячеек. На вечеринках коммунистической газеты «l’Humanite» отвечал за стенд камбоджийской литературы. Потом стал железнодорожным чиновником в Пномпене. В начале 1970-х руководил парижской канцелярией правительства Сианука в изгнании Потом был назначен ответственным за визит шведов.

Другими словами, исключительно надежный товарищ.

Но где он сегодня?

Хедда Экервальд рассказывает, что многие годы они поддерживали отношения и поздравляли друг друга с Рождеством У них была особая дружба. Он чудесный человек, — говорит она. Но в последние годы она перестала получать ответы на свои открытки, и это ее тревожит. Открытки, которые она получала от него раньше, были проштампованы во Франции.

Я пишу моим знакомым камбоджийцам в Париж. Но результаты не очень утешительные. Один из них в жизни о таком не слышал. Другой не знает, где он. Третий почти уверен, что тот вернулся в Камбоджу. Во всяком случае, в Париже он его давно не видел.

Две страны. Один человек. Кроме нескольких старых фотографий, уцепиться не за что. С чего начать?

ЕДИНСТВО! РАВЕНСТВО! БРАТСТВО! КОЛЛЕКТИВИЗМ! СОЛИДАРНОСТЬ!

Бесконечный лес высоких каучуковых деревьев. Лопнула даже запаска. Я вылезаю в теплую ночь.

Серебряный свет круглой луны сочится сквозь листву, бликует на светлых стволах. Между ними — одни тени. Шофер и пассажиры тихо обсуждают, что делать. Закуривают. Я возвращаюсь на несколько метров назад, туда, откуда мы приехали. Оступаюсь в глубокой колее, оставленной лесными бульдозерами и грузовиками.

В нескольких сотнях метров горит небольшой костер. Что-то мелькнуло за деревьями, слышны обрывки разговора.

Медленно летают огненосные щелкуны, словно парящие бенгальские огни, в остальном — все тихо и неподвижно. Джунгли молчат.

Чье-то лицо в лунном свете, секунда — и пропало.

О новом руководстве Камбоджи никто почти ничего не знал. На переднем плане значилось несколько лиц, известных международной общественности. Принц Сианук официально возглавлял КПНЕК, победившее правительство в изгнании, но становилось все очевиднее, что реальная власть находится в руках красных кхмеров. Говорили, что ими руководит бывший депутат парламента от левой оппозиции Кхиеу Самфан.

Но за спинами Сианука и Самфана тьма сгущалась.

Красные кхмеры заявили, что страной руководит Ангка Падевуат, Революционная организация. Или, как ее часто называли, просто Организация.

Но что это за таинственная Организация? Массовое движение? Какое-то ведомство? Правительство? Свободное объединение левых интеллектуалов?