О происхождении названия «Россия»
О происхождении названия «Россия» читать книгу онлайн
Книга доктора исторических наук Б.М. Клосса представляет первое монографическое исследование, посвященное происхождению и бытованию термина «Россия» в русской письменности XIV—XVIII вв. (от первых упоминаний до официального названия государства). Происхождение названия «Россия» тесно связано с греческой культурой. Основная проблема состояла в установлении времени проникновения названия «Россия» в средневековую русскую письменность, объяснении причины замены древнего названия «Русь» на «Россию», его связи с определенными общественными кругами и утверждения в государственной титулатуре. Особый предмет исследования представляют такие варианты названия, как «Великая Россия», «россияне», диалектизмы типа «Расея», выясняются причины трансформирования первоначального названия «Росия» (с одним «с» — в соответствии с греческим оригиналом) в название «Россия» (с двумя «с»). Работа основана на изучении многочисленных рукописных и печатных источников, многие из которых впервые вводятся в научный оборот.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
В Истории Российской В. Н. Татищева «Россы» и «Россияне» столь популярны, что начинают действовать и в доисторические времена: при описании сбора полюдья перечисляются друговиты, кривичи, сербы и «прочие словяне, которые данники россияном» {214}.
В поэзии употребление слов «Россы» и «Россияне» считалось признаком высокого стиля. Читаем, например, у Г. Р. Державина:
а также многочисленные упоминания «Россиян»: «Душой великих Россиян», «Иль храбрых Россиян делами», «Славься Россиянкой быть!» и др. {216} И это понятно:
О Державине можно сказать, что он — певец величия. Все у него величаво: величав образ Екатерины, величава Россия, созерцающая себя в осьми морях своих; его полководцы — орлы, — словом, все у него величаво (Н. В. Гоголь) {217}.
Юный Пушкин находится под несомненным влиянием Державина. Для него «Рос — питомец славы», наши воины — «Росски исполины», врага «гонит Россов меч»; упоминаются и «Россияне»:
Но для творчества Пушкина зрелого периода употребление слов «Россы», «Россияне» совсем не характерно (например, после 1819 г. «Россияне» упомянуты только три раза).
При возрастании в первой трети XIX столетия интереса к отечественной истории из глубин народной памяти всплыли такие извечные понятия, как Русь, Русская земля.
Для Н. В. Гоголя существует только одна страна: Русь («Какой оригинальный сюжет… Вся Русь явится в нем»). В отличие от Феофана Прокоповича, писатель обращается с вопросом не к «Россиянам», а к необгонимой тройке — вдохновенной Богом Руси:
Куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства {219}.
А. Н. Некрасов только однажды обмолвился: «Я истинный Росс!», но в остальном больше занимался исследованием «Кому живется весело, вольготно на Руси» (на Руси, а не в России).
В конце XIX в. словарь Брокгауза и Ефрона внушал, что отживающее имя «Россияне» — образование искусственное и высокопарное.
Но в конце XX в., когда слово «Россия» было усвоено в качестве названия государства, имя «Россияне» было вновь воскрешено, хотя теперь (по социологическим опросам) в понятия «Россияне» и «Русские» вкладывается несколько иной смысл (сопряженный с социальными, этническими и гражданскими категориями).
Между словами российский и русский, — пишет академик О. Н. Трубачев, — отсутствует отношение взаимозаменяемости; русский этнично, а российский благодаря своей прямой зависимости от Россия имеет сейчас свой, только ему присущий, административно-территориальный статус. В отличие от русского, российский и россиянин, к тому же, шире (может включать и нерусского россиянина), семантически расплывчатее (возможно, этим и привлекает мозги, работающие на европейскую интеграцию?)» (Трубачев О. Н. В поисках единства. Взгляд филолога на проблему истоков Руси. М., 1997. С. 277).
При живучести взгляда на эквивалентность понятий Россия и Русь получает распространение другая точка зрения:
…слово россиянин уже не является синонимом слова русский, а означает гражданин государства Россия (Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры. М., 2001. С. 169).
На страницах гуманитарного журнала «Апология» (№ 10 за 2007 г.) состоялось обстоятельное и во многом поучительное обсуждение как раз на интересующую нас тему: «Национальная идентификация: русские или россияне?». По заявлениям авторов, журнал не является органом какого-либо идейного направления, а скорее реализует концепцию экспертного типа. Но это не так, журнал, конечно, обслуживает интересы определенных общественных групп. Только для двух журналистов — В. Г. Бондаренко и П. Р. Федорова — слово «россияне» вызывает активное неприятие, другие авторы относятся к нему вполне лояльно. В значительной мере это можно объяснить неведением того, когда возникло само понятие «Россия» и производные от него. В различные исторические эпохи эти слова имели различное историческое наполнение, хотя в изначальном значении наименования Русь и Россия являлись эквивалентами. Статья А. Быстрицкого и Д. Шушарина «Имя нации» имеет своего рода значение передовицы и содержит любопытные факты в первую очередь статистического характера. Хотя статистической программе Левада-Центра трудно доверять безусловно, какие-то данные можно вполне воспринимать в качестве приблизительной тенденции. Так вот, большинство опрошенных (54%) согласны называться «россиянами», но 40% предпочитают слово «русские». При этом половина этнических русских считают нормальным двойное самоименование — по этнической принадлежности и по гражданству. Но данные статистики должны коррелироваться с социальными характеристиками. Выясняется: чем беднее люди, тем более они склонны называть граждан России русскими. Однако, имущественно обеспеченные русские (средний класс?) предпочитают именоваться «россиянами»: почти две трети из них считают возможным выбрать в качестве общего имени для всех граждан России слово «россияне». Согласие многих русских на имя «россиянин», безусловно, отражает готовность на сосуществование с другими этносами.
Написанные тексты «Апологии» не лишены исторических погрешностей. А. Быстрицкий и Д. Шушарин берутся рассуждать об «имперском», «наднациональном» характере слова «россиянин» только на основе высказывания Феофана Прокоповича (с. 6), почему-то не привлекая весь комплекс исторических сведений о терминах «Россия» и «россияне» в их развитии. П. Р. Федоров (с. 154) считает, что в описанныч первыми русскими летописями временах русских еще не было: были поляне, древляне, кривичи и другие. Но это не так! Было древнее понятие — «Русская земля», существовавшее, конечно, в период создания «Повести временных лет», но бытовавшее и в существенно более ранний период. Объем этого понятия, как и происхождение самого термина «Русская земля» являются не решенными задачами отечественной исторической науки.
Представляет интерес опубликованная в «Апологии» статья Л. Г. Вызова на тему «Русское самосознание и Российская нация» (с. 14—33). Автор отмечает, что современная Россия испытывает колоссальные проблемы с собственной идентичностью: нет ни общей идеологии, ни общих целей и интересов (с. 15). Вызывает озабоченность сепаратизм русских окраин, испытывающих чувство недостаточной идентичности в отношении российской государственности в целом (с. 21). Анализируя системные ценности современных россиян, автор убеждается, что практически во всех группах, и демографических, и социальных, и электоральных — на первое место выходят такие ценности, как порядок в качестве магистрального социального запроса, с одной стороны, и социальная справедливость — с другой (с. 24). Вообще, как показывают исследования, современные россияне очень бедны «сверхидеями», способными мобилизовать общество, они очень прагматичны, сориентированы скорее на практические формы жизненного успеха (с. 31). Автор отмечает, что современная генерация россиян довольно сильно дистанцирована от традиционной русской культуры, эта культура осталась частью наследия прошлого (с. 32). От себя заметим, что в данном случае Л. Г. Вызов не прав: интерес к русской истории, литературе, искусству в народе не пропадает, поддерживаются национальные обычаи во многих областях (например, на Русском Севере), плодотворно ведутся исследования в соответствующих институтах Российской академии наук. Другое дело — слабо поставлена работа по воспитанию молодежи, недостаточно пропагандируются достижения отечественной исторической и филологической наук.
