Необыкновенное лето (Трилогия - 2)

- Зачем ваш отец поехал в Хвалынск?

- Это его давнишнее желание. Он хотел дожить там...

- У него там друзья?

- Наоборот, он искал одиночества. Хотел поселиться в одном скиту. Хотел принять... монашество.

Она вспыхнула, выговаривая это слово и почему-то испытывая стыд, но вдруг ее осенила догадка, и она сказала неожиданно дерзко:

- Я уверена, он за это и пострадал! Совершенно уверена! За то, что пошел в монастырь. Но это жестоко - преследовать человека за убеждения! Он старик, его поздно переделывать. И он... он не из тех, кого можно переделать. Я его слишком хорошо знаю. У него есть слабости, причуды. Но он честный человек. Нельзя его совесть лишать свободы.

- Может, все-таки вы не очень его знаете, - будто нечаянно сказал Кирилл.

Лиза неровно и сильно дышала, проговорив так долго и убеждая не только Извекова, но и себя в том, что ей самой внезапно пришло на ум.

- Но вы-то его совсем не знаете! - с упреком сказала она.

- Все-таки отчасти знаю... хотя бы по тому, как он относился к вам. По его роли в вашей судьбе.

- Моя судьба! - протестующе воскликнула Лиза. - Я отвечаю за нее больше, чем кто-нибудь еще! Но ведь так естественно, что меня растил мой отец, а не кто другой, и что он вырастил меня по-своему! Он в ответе за мою участь? Согласна. Был когда-то в ответе. Но перед кем? Я не буду его судить. Неужели... вы хотите быть ему судьей?

- Я сказал, что - не судья. Поэтому и не могу помочь. А если и вы не хотите судить, то как же оправдываете его, не зная, в чем он виновен? Нельзя же серьезно думать, будто его арестовали за то, что он молится богу.

- Я не сужу его за свою участь. Не ношу в сердце злобы на него. Он в беде. Он - мой отец.

Она вскрикнула:

- Вы же понимаете - отец! Неужели вы не защитите свою мать, если ей нужна будет защита? Какое же у вас сердце?!

- Сердце? - тихо повторил Извеков, поднявшись и точно с изумлением прислушиваясь ко внезапному чувству, ему подсказанному. - Отец, мать, брат... эти слова звучат, как завороженные, и мы поддаемся им, как в старину поддавались ворожбе. Но... вот у вас был муж - Шубников. Вы что тоже встали бы на его защиту, только потому, что он вам муж?

Она не ждала ни того, что это имя будет произнесено, ни укора, вдруг зазвучавшего в тихом голосе Кирилла. Ей показалось, что начат разговор, который она не раз представляла себе много лет назад, когда еще жива была мысль о встрече с Кириллом и о том, как объяснить ему замужество, необъяснимое для самой Лизы.

Она ответила, стараясь говорить спокойно (она все время напоминала себе о своем зароке - не волноваться и говорить с Извековым как просительница, спокойно).

- Да, когда Шубников был мне мужем, я встала бы на его защиту. Встала бы, наверно, и теперь, потому что он - отец моего сына.

- Почему такое ослепленье?! Разве вы не слышите, что это только заклинания - муж, отец! Ведь за этими словами - люди, а за людьми - их дела. Ведь Каин тоже носил имя брата!

- В чем вы меня обвиняете? - возмущенно сказала Лиза. - В том, что мои родные - это мои родные? Что они мне близки и дороги?

- Обвиняю? - спросил он с недоуменной улыбкой, будто это слово ущемило его.

- Я же не виновата, что в нашей жизни все так случилось, - быстро заговорила Лиза, тоже поднимаясь. - Что судьбы наши не зависят от нашей воли! И ведь не я же толкнула тебя (у нее страстно прорвалось это нечаянное "ты", и она на один миг остановилась)... толкнула на путь, который отнял меня у тебя!

Он стоял неподвижно. Она опомнилась, провела рукой по лбу, точно снимая наплывшее головокружение.

- Никогда за всю жизнь и ни в чем я не думал вас обвинять, - сказал Кирилл. - Вы поступали, как свободный человек, потому что были свободны. Наши отношения тогда, в юности, не приневоливали ни вас, ни меня. Я думаю, тем меньше они могут к чему-нибудь обязать сейчас.

- Простите, у меня вылетело это, потому что вы начали о моем замужестве. Я считала себя тогда жестоко наказанной за то, что не нашла сил ожидать вас или пойти за вами... (Она глядела на него почти с гневом, подняв голову.) Теперь вы хотите уверить меня, что я еще больше была бы наказана вашей жестокостью, если бы пошла за вами!

Снова, точно возвращенная к действительности его растущим изумлением, Лиза приложила ладони ко лбу. Отведя взгляд, она увидела Извекову, стоявшую в дверях соседней комнаты.

- Я, не желая того, слышала разговор, - сказала Вера Никандровна, - не обижайтесь. Вы пришли и к сыну, и ко мне, ведь так?

- Я очень надеялась на вас! - с покорной усталостью ответила Лиза. Воля ее иссякала, и - казалось - уже не загорится больше ни возмущение, ни отчаяние мольбы.

- Я все понимаю, - сказала Вера Никандровна, осторожно приближаясь к Лизе. - Просьба ваша не нуждается в объяснении. И Кирилл извинит упреки в бессердечии... даже в жестокости.

Она взглянула на сына, точно подсказывая, что он должен с ней согласиться. Он не отозвался.

- Я только подумала, - продолжала она, - может быть, вы напрасно воскресили прошлое. Оно - плохой помощник. Его все равно немыслимо забыть. И мне вы разве что сильнее напомнили, как Меркурий Авдеевич отказался помочь, когда Кирилл нуждался в помощи. Или как мы вместе с вами напрасно стучались в ледяные стены, за которыми подвизался тогда и господин Ознобишин... если это тот самый Ознобишин...

- Боже мой! - прошептала Лиза.

- Я ведь не вас укоряю этим прошлым, поверьте! - волнуясь и боясь, что Лиза не даст договорить, торопилась Вера Никандровна. - Но разве заслужили упрека в бессердечии люди, которые испили до дна самую бесстыдную жестокость прошлого и в борьбе с ней готовы теперь отдать жизнь?

- Нет, нет, - вдруг твердо остановил ее Кирилл, - это неверно. Я не хочу действовать кому-нибудь в отместку.

- Конечно, конечно, Кирилл! Я же знаю, ты не способен действовать из каких-либо личных побуждений, - обрадованно и с гордостью подхватила мать.

- Подумайте! - в изнеможении воскликнула Лиза... - Неужели я здесь для того, чтобы слушать это разбирательство?! Неужели мне легко было прийти сюда к вам, к вам! - повторила она, порываясь шагнуть к Извекову. - Скажите же прямо, что вы отказываете мне... и я уйду!

У нее недостало сил сделать этот последний шаг к Кириллу. Она ухватилась за спинку стула и хотела опуститься. Но, словно продолжая расслабленное свое движение, она нагнулась и упала. Однако это не было падением - Лиза удержалась на коленях и стояла именно так, как будто нарочно хотела упасть на колени и стоять перед Кириллом, поднимая к нему отяжелевшие руки.