История Древнего мира, том 2

Легисты утверждают свои мерила этических ценностей; на место устоев патриархального домостроя они выдвигают принципы государственного верноподданничества, провозглашая

несовместимость старой конфуцианской и новой морали: «почтительный к родителям чиновник — изменник государю», «прямодушный для государя подданный — жестокий сын для отца» (Хань Фэйцзы).

Если конфуцианцы представляли интересы старой потомственной аристократии, опиравшейся на патриархально-общинные и патриархально-рабовладельческие отношения, если даосы в какой-то степени выражали протест и отчаяние народных масс, а монеты — интересы самоуправляющейся общины полноправных граждан, то легисты были идеологами восходящей имущественной знати, связанной с развитым рабовладением, и новой бюрократии.

Среди философов периода «Чжань го» выделяется как крупнейший мыслитель материалист Ян Чжу (IV в. до н.э.). Ян Чжу вышел из среды небогатых землевладельцев царства Вэй. Учение его вызывало яростные нападки как конфуцианцев, так и даосов и легистов. По учению Ян Чжу, человек состоит из тех же пяти первооснов, что и вся природа, и отличается от других живых существ лишь разумом. Исходя из материалистического понимания природы, он отрицал страх перед богами и страх перед смертью. Бессмертия нет, смерть — естественно-необходимое явление, в котором уравниваются все. Быть равнодушным к смерти — это и значит следовать естественному закону дао.

Ян Чжу отрицал сверхъестественную сущность неба и вмешательство богов в дела мира, выступая против культа предков, призывал радоваться жизни, не надеяться на богов и духов, а самому заботиться о собственном благополучии, удовлетворяя свои потребности и желания. Отражением общественного и психологического перелома, знаменующего торжество отношений частной собственности, является знаменитая инвектива Ян Чжу, не желавшего «ни единым волоском» поступиться в пользу общественных интересов Поднебесной. Не удивительно, что противники Ян Чжу считали его учение антигосударственным. Индивидуалистический идеал избавления от страданий и утверждения разумного наслаждения выступает у Ян Чжу как этический принцип нравственности для господствующего класса рабовладельческого общества, тогда как отказ от безмятежной жизни и наслаждения, почитаемого высшим благом, рассматривается как признак рабского состояния. Смысл жизни — не деятельность, а невозмутимый покой.

Культура времени расцвета рабовладения в Китае.

Помимо чисто технических знаний наиболее раннее развитие получила в Китае астрономия — вероятно, как и в Вавилонии, в связи с разработкой календаря, который необходимо было согласовывать с естественными природными сезонами. Велись записи астрономических наблюдений, например появления комет (впервые в 613 г. до н.э., регулярно — с III в. до н.э.), был составлен звездный каталог, видимые звезды классифицированы по созвездиям. Астрономы умели вычислить наступление лунных затмений и возможность солнечных. В 28 г. до н.э. ханьские астрономы впервые зафиксировали существование солнечных пятен.

Значительные успехи в области физических знаний были ознаменованы изобретением первого в мире компаса. Он состоял из квадратной железной пластины со свободно вращающейся на ее поверхности магнитной «ложкой», ручка которой неизменно указывала одно направление, но не север, а юг. Этот прообраз компаса так и назывался — «указатель юга».

Для того времени характерна разработка положений механики о действии и противодействии: «Если вода устремляется, она становится диким потоком, если стрела выпущена, она летит далеко. Но все это обладает силой, действующей назад, и все колеблется в этом противоборстве... Таков дао (естественный порядок) природы» (Цзя И).

Развитию письменности содействовал переход от письма на узких бамбуковых дощечках(Они обусловили и направление строки в традиционном китайском письме, где иероглифы пишутся сверху вниз.) к письму на шелке, а затем и на бумаге, впервые в мире изобретенной китайцами на рубеже нашей эры,— с этого момента писчий материал перестал лимитировать объем письменных текстов.

В конце I в. до н.э. была изобретена тушь. Для передачи всего богатства китайского языка число применявшихся иероглифов было недостаточно (напомним, что в китайском письме каждое односложное слово должно было выражаться отдельным иероглифом и даже многочисленные омофоны — сходно звучащие слова-однослоги — в зависимости от их смысла изображаются разными иероглифами). Теперь число знаков было пополнено, с тем чтобы учесть и более редкие понятия, и доведено до 18 тыс., знаки были строго классифицированы. Начали составляться словари.

Так были заложены предпосылки для создания обширной письменной литературы, включающей не только поэзию и афоризмы, рассчитанные и на устное запоминание, но и художественную прозу, прежде всего историческую. Самым выдающимся писателем-историком был Сыма Цяиь (около 145—86 гг. до н. э.). Отец его был ханьским официальным историографом, сын унаследовал эту должность.

Он много ездил по стране, собирая старые рукописи и фиксируя устные известия. Личные взгляды Сыма Цяня, сочувствовавшего даосским настроениям, расходились с ортодоксальными конфуцианскими, что не могло не отразиться на его труде. По-видимому, за это инакомыслие историк попал в опалу. В 98 г. до н.э. по обвинению в сочувствии к полководцу, оклеветанному перед императором У-ди, Сыма Цянь был приговорен к позорной каре — кастрированию; реабилитированный позднее, он нашел силы возвратиться на служебное поприще с одной целью — завершить труд своей жизни. В 91 г. до н.э. он закончил свое замечательное произведение «Исторические записки» («Ши цзи») — сводную историю Китая, включавшую также описание соседних народов от древнейших времен. Выдающийся стилист, Сыма Цянь давал картины политических и экономических событий и жизни народа ярко, сжато и со всей доступной ему достоверностью. Труд его повлиял не только на всю последующую китайскую историографию, но и на общее развитие литературы.

По его образцу построен труд второго крупного ханьского историка Бань Гу (32—92 гг.) — «История династии Хань». В противоположность «Ши цзи» труд Бань Гу выдержан в духе ортодоксального конфуцианства, что наложило отпечаток на содержание этого произведения, в частности определило критическое отношение автора к «Запискам» Сыма Цяня как «слишком личным» и даже «клеветническим». Уже в предисловии Бань Гу объявляет Сыма Цяня «еретиком». Поскольку же Бань Гу принадлежал к политически господствовавшей школе, его отрицательная оценка труда своего знаменитого предшественника имела результатом исключение «Ши цзи» из числа «официально признанных» исторических произведений. Идейный антагонизм этих двух самых крупных исторических сочинений является как бы знамением эпохи, ибо принадлежность авторов к остро конфликтующим школам прослеживается почти во всех произведениях времен империи.

В эпоху «Воюющих царств» появляются произведения индивидуального творчества и в поэзии. В царстве Чу жил великий поэт Китая Цюй Юань (340—278 гг. до н.э.). Его лирика славится своей изысканностью и глубиной. Цюй Юань горячо выступал за сплочение всех царств против агрессии Цинь, но из-за интриг при чуском дворе попал в немилость к правителю, был отрешен от высокой должности и сослан в изгнание. Здесь он создал знаменитую оду «Скорбь отлученного» — свою поэтическую исповедь.

Преданный друзьями и подавленный несправедливостью опалы, поэт тяжко скорбит о крушении всех надежд, о глубоком одиночестве: «Как грязен мир!.. Во всей стране нет человека! Всему конец!» По преданию, узнав о победе циньцев над Чу, старый поэт утопился. В лирике Цюй Юаня получило дальнейшее развитие песенно-поэтическое творчество; разнообразные ритмы его стихов тесно связаны с мелодией. Рифма — правило для поэзии Цюй Юаня. Ода «Скорбь отлученного» заложила основу нового песенного жанра крупной формы («фу») — лирическим элегиям и лиро-эпическим одам с прозаическим вступлением. Они получили развитие в следующую эпоху — ханьскую.