История Древнего мира, том 2

Конфуций придавал огромное значение культу предков и полному соблюдению обрядности как неотьемлемой части «высоконравственного правления», видя в них оплот положения и авторитета аристократии. Соблюдение конфуцианских заповедей в жизни должно было гарантировать человеку место и на том свете — в строгом соответствии с его прижизненным общественным положением. Посмертная слава предков, в свою очередь, сулила возвышение их живым потомкам. Отсюда следовало требование тщательного осуществления похоронного ритуала, жертвоприношений. Знаменательно приписываемое Конфуцию изречение:

«Невысоконравственно заменять человеческие жертвы предкам куклами и чучелами».

Классовая артистократическая мораль конфуцианства с особой силой проявилась в теории Сюньцзы(Сюньцзы (ум. в 238 г. до н.э.) критиковал многие положения конфуцианства, однако в основных вопросах оставался на конфуцианских позициях.) об обществе и государстве, где виднейшее место заняло учение о ли — ритуале. Ритуал Сюньцзы считает высшей формой различий между знатными и незнатными, «управляющими» и «управляемыми», ибо носителем ли признается лишь потомственная аристократия. Ритуал объединяет в себе этические, политические и правовые нормы. В отличие от Конфуция Сюньцзы признавал необходимость законов в государстве, но отстаивал тезис: закон — для народа, ритуал — для аристократии. Таким образом, действие закона, по Сюньцзы, распространяется только на простонародье (земледельцев, ремесленников, торговцев), что же касается аристократии, то на нее распространяются лишь нормы ритуала. Это положение вошло и в каноническую книгу ортодоксального конфуцианства: «Наказания не опускаются до высокопоставленных, ритуал не поднимается до простолюдинов» («Ли цзи»).

Сюньцзы — яркий представитель рабовладельческой аристократии — утверждал, что социальное и имущественное неравенство коренится в самой природе человека, и требовал неукоснительного соблюдения различий между знатью и простым народом во всем, начиная с одежды и кончая имущественным цензом. Подобно Ксенофонту ц Платону, Сюньцзы видел в наследственном разделении труда основной принцип государственного устройства: «Естественно, что один — знатен, другой — низок... Правитель должен быть правителем, отец — отцом, сын — сыном, старший брат — старшим, младший брат — младшим. Земледелец должен быть земледельцем, служилый — служилым, ремесленник — ремесленником, торговец — торговцем... Один человек не может быть искусен во многих ремеслах... Разделение обязанностей — источник великой пользы для Поднебесной».

В отличие от своих предшественников в философии (Гуаньцзы, ум. в 645 г. до н.э., и Моцзы, V—IV вв. до н.э.) Сюньцзы и Мэнцзы отстаивали существование природного неравенства общественных групп.

С самого возникновения конфуцианство было противником развития естественнонаучных и прикладных знаний. Даже Сюньцзы, представлявший «критическое» течение внутри конфуцианства, отказывался размышлять о природе и объявлял напрасной тратой времени наблюдение над «движением тела в пространстве», заявляя, что «ремесленник и без знаний мастерство знает». Такая позиция характерна для идеологии высших слоев господствующего класса рабовладельческого общества в целом.

В обстановке господства в обществе религиозно-мифологических представлений учение Конфуция, постулировавшее неукоснительное следование традиции и беспрекословное выполнение заветов предков, не могло не иметь достаточно широкую социальную базу. В условиях, когда древняя религия теряла свой общинный характер, перед господствующим классом вставала идеологическая задача религиозного освящения существующего государственного строя.

Летопись «Чунь цю» («Вёсны и осени»), заложившая основу конфуцианского этико-политического учения (ее создание приписывают самому Конфуцию), сыграла важную роль в выполнении этой задачи, способствуя оформлению конфуцианской теологии и утверждению конфуцианства в качестве официальной религии древнекитайской империи.

Борьба материалистического и идеалистического направления философии с особой силой развертывается вокруг философской категории дао (буквально «путь»), которую даосы и легисты трактовали как естественную закономерность, всеобщий закон развития природы и всех вещей, а конфуцианцы — как божественный Путь Небес. Так, в трактате «Чжун юн» («Учение о середине») ученика Конфуция Цзы Сы (V—IV вв. до н. э.) дао отождествляется с «небесной волей», «небесным законом».

В отличие от метафизического в целом конфуцианства даосское учение у всех его представителей отмечено яркими чертами стихийно-диалектического мышления.

Создание даосизма связывают с именем мудреца из царства Чу — Лаоцзы, старшего современника Конфуция; некоторые считают его личностью легендарной. Лаоцзы приписывают философское сочинение «Дао дэ цзин» (записано, вероятно, в IV—III вв. до н.э.). Социальным идеалом древнего даосизма был возврат к первобытной простоте и равенству, но ие столько к общине родовой, сколько к древнему государству-общине, сохраняющему традиции первобытной демократии. Даосы никогда не брали под защиту раба, считая наличие рабства естественным состоянием общества, однако они всегда резко осуждали порабощение собственных сограждан. Даосы выступали против богатства и роскоши, против непомерных поборов и войн, приводящих народ к нищете и рабству, против насилия правителей и самочинства знати. Постоянный рефрен «Дао дэ цзина»: «Дао совершенно-мудрого— деяние без насилия».

Отсюда — из страданий народа делался лишь тот вывод, что человек должен осознанно и безропотно следовать дао, естественному течению жизни, и стремиться лишь к самосохранению.

Лаоцзы отвергал понимание дао (пути) как божественного Пути царей-предков. Для него дао — Путь природы, вечное самодвижение материи — основа и источник всего сущего, «Мать всех вещей». Даосы признавали объективность мира, выступали против обожествления Неба и «небесной воли», считая, что небо (так же как и земля) — часть природы.

Вместе с тем Лаоцзы не отрицал существования богов, считая и их порождением дао. Но влияние их на людей, по его учению, устраняется соблюдением естественного хода вещей. Другие даосские мыслители (Сун Цзян, Инь Вэнь, Чжуанцзы — IV—III вв. до н.э.) также возводили богов к природным стихиям, объявляя их одной из форм существования материи. Мир, в представлении даосов, состоит из мельчайших, неделимых материальных частиц ци и находится в постоянном изменении: «Неполное становится полным, кривое — прямым, пустое — наполненным, ветхое — новым» («Дао дэ цзин»).

Потому-то человек и должен предоставить вещам развиваться самим по себе. Дао, будучи и непознаваемым до конца, материализуется в дэ — своем обнаружении в мире явлений. Таким образом, значение этической категории дэ («достоинство человека») расширено Лаоцзы до гносеологической категории атрибутов всех вещей.

Идеи даосизма получили дальнейшее развитие в творчестве философа Лецзы (V—IV вв. до н.э.) и великого писателя древности Чжуанцзы (369—286 гг. до н.э.). Оба они вышли из ремесленной среды. Лецзы (по прозвищу «Защита разбойников») был уроженцем царства Чжэн, Чжуанцзы — царства Сун. Лецзы принадлежит учение о происхождении и развитии Вселенной и эволюции жизни на Земле от простейших организмов до человека. Теория материи у Лецзы близка к представлению об атомистическом строении вещества. В пей предстают в качестве материальной субстанции два первоэлемента: ци («эфир») и цзи («семена»).

«Вся тьма вещей выходит из мельчайших семян и в них возвращается» («Лецзы»). Это положение повторяется и у Чжуанцзы. Последнего особо занимала проблема жизни и смерти.

Решая её материалистически, Чжуанцзы утверждал, что «со смертью тела исчезает и душа человека». Мировую стихию он образно уподоблял «огромному плавильному котлу». У Чжуанцзы дао выступает как сущность бытия, субстанциальная первооснова мира, абсолютное единое начало, от которого происходят все вещи, непрерывно изменяющиеся в вечном круговороте природы. Жизнь — непрерывный процесс движения. Всеобщность изменения и переход явлений в свою противоположность делают все качества относительными. «Жизнь вещи подобна стремительному бегу, она изменяется с каждым моментом движения». Чжуанцзы сравнивают с Гераклитом, однако ему чужда идея последнего о борьбе противоположностей и войне как всеуправляющем начале. Чжуанцзы отрицал деление на «благородных» и «ничтожных», устами своего любимого героя — разбойника Чжи страстно обличал паразитизм.