Восхождение Запада. История человеческого сообщества

И все же четыре столетия после смерти Василия II (1025) принесли лишь бесконечную череду бедствий. Мы уже видели, как мусульманский мир становился все более мощным в военном отношении, интегрируя в свою среду тюрков и монголов. И православный христианский мир стал одной из основных жертв второго грандиозного расширения ислама. Быстрый подъем латинского христианского мира после 1000 г. был для православия не менее опасным. Франки, как называли византийцы все латинское христианство, были для них даже более отвратительными врагами, чем мусульмане. Именно франки требовали от православных отказа от собственных убеждений и обрядов, тогда как мусульманские правители позволяли православной церкви самостоятельно решать собственные дела, требуя от нее лишь уплаты налогов и признания верховенства исламской политической власти [844]. В этих обстоятельствах всякий раз, когда православные должны были выбирать между турецким (или, как на Руси, монгольским) правлением и западным господством, в подавляющем большинстве случаев этот выбор был не в пользу франков. Этот факт во многом обеспечил успех турков на Балканах и помог установлению стабильного господства монголов над русскими княжествами [845].

Упадок Византии и Киевской Руси во многом был следствием внутренней слабости перед лицом военной мощи турков, монголов либо франков. Распад Киевской Руси на дюжину или более соперничающих между собой княжеств сделал сравнительно легким проникновение кочевников из Прикаспийского и Волжского регионов в Причерноморские степи. При этом русичей вытеснили обратно в северные леса. Когда в 1054 г. последний могущественный правитель Киева умер (имеется в виду Ярослав Мудрый (ок. 980-1054), великий князь киевский с 1019 р. — Прим. пер.), украинские степи оказались под властью тюркских орд кипчаков [846]. Это отрезало выжившие русские княжества от возможного контакта с Византией и разделило православный мир на две половины. Спустя поколение православный христианский мир испытал еще более серьезный удар, когда Византия полностью потеряла контроль над Анатолийским плоскогорьем, перешедшим под власть другой ветви тюркских народов, турковсельджуков.

Турки клещами охватили Черное море с севера и юга, окружив, таким образом, Византию в XI в., причем угроза исходила в это же время и от Запада. Норманнские авантюристы захватили византийские владения в Италии в 1042-1071 гг. [847], освободили Сицилию от мусульман в 1090 г. и направили свой главный удар на Балканский полуостров в 1081-1085 гг. Одновременно Венеция намертво придавила всю византийскую торговлю, частично своими коммерческими предприятиями, а в ряде случаев просто за счет военной и морской мощи. В обмен на помощь Венеции на море против вторжения норманнов византийские императоры в 1082 г. предоставили венецианским торговцам широкие привилегии, включая отмену торговых пошлин. Естественно, византийские подданные были неспособны составить коммерческую конкуренцию итальянцам со всеми предоставленными им привилегиями. Позже, в 1155 г., в попытке ослабить мертвую хватку Венеции Византия предоставила подобные уступки и Генуе. Не случайно и другие итальянские города старались сделать Византию просто пешкой в конкурентной борьбе итальянского коммерческого империализма [848].

Военные неудачи находились в поразительном контрасте с успехами Византии предшествующего столетия. Было ясно, что один из источников такой слабости — рост крупных состояний, выведенных, полностью или частично, из-под нормального налогообложения [849]. Собственники таких состояний, особенно в Малой Азии, превратились в полувоенизированную аристократию с частными армиями, способными поддерживать ее хроническое неподчинение императорскому правительству. Так Византийская империя в XI в. оказалась под угрозой того же политического распада, который разрушил Аббасидский халифат в X в. [850] Поскольку крупные состояния продолжали увеличиваться, мелкие землевладельцы, составляющие военный хребет армии при императорах Македонской династии, исчезли или перешли в подчинение местным магнатам. Центральное правительство при этом было вынуждено все более полагаться на наемников.

Само по себе такое положение не было бы бедственным, если бы императоры могли обеспечить сбор налогов, достаточных для содержания огромных армий и флота. Но в XI в. таких возможностей не было. Тщательное изучение византийских городских хроник еще предстоит, но уже сейчас можно утверждать, что из-за значительных изменений в характере городской жизни торговцы и ремесленники оказались не в состоянии пополнять государственную казну средствами, достаточными, чтобы сохранить сильную империю. Непосредственно в Константиноцоле аристократия, доминировавшая в городской жизни, извлекала доход главным образом из льгот своего официального положения и во вторую очередь от арендной платы за землю. Некоторые историки доказывают, что дворцовые перевороты, которыми изобилует византийская история после смерти Василия II в 1025 г., отражают борьбу за власть между военизированными магнатами Малой Азии и городскими чиновниками и рантье Константинополя [851].

Торговцы и предприниматели, вероятнее всего, не могли ожидать процветания своих предприятий при власти рантье и чиновников. Средства, вырученные от успешных торговых и других коммерческих операций, приходилось изымать из ненадежной сферы экономических рисков и вкладывать в покупку официальных должностей либо в надежные операции с недвижимостью. В крайних случаях, когда налоговое бремя становилось непомерным, выгоднее было покупать правительственные должности, чем вкладывать деньги в какое-либо экономическое предприятие. Все эти должности были выгодны лишь потому, что их обладатели могли свободно обирать народ. По сути, правительство стало огромным насосом, перекачивавшим богатства в руки небольшой группы приближенных лиц, за роскошью и культурными ценностями которых стояла жадность кормившего их режима. Налогообложение легко переходило в конфискацию имущества, и сборщики налогов вскоре стали походить на мародерствующих грабителей. Экономическое вырождение и радикальный упадок торговли и ремесел стали неминуемыми последствиями такой политики.

Трудно сказать, до какой степени внедрилась эта порочная практика в жизнь Византии после 1000 г. Однако очевидно, что итальянцы вскоре стали доминировать в получении прибыли от торговли. В течение XI-XII вв. они вытеснили византийцев сначала из Эгейского, а затем и из Черного моря. Кроме снижения доходов от торговли и убытков, нанесенных перемещением торговых посредников в Италию, такое изменение системы международной торговли означало неминуемое крушение византийского морского могущества, так как необходимой основой военно-морской мощи был торговый флот. Следовательно, еще до захвата крестоносцами Константинополя в 1204 г. Византийская империя оказалась в экономической зависимости от Запада.

По мере того как эти процессы развивались, византийские императоры сначала лишились источника послушных и надежных воинов, набираемых в сельской местности, а затем и денежного дохода, необходимого для содержания адекватной наемной силы, заменившей воинов-крестьян. В результате стала обесцениваться монета и начались запутанные переговоры с правителями латинского христианского мира, направленные на получение военной помощи из этой части мира. Но помощь Запада была обоюдоострой: она действительно могла отодвинуть границу распространения ислама в Малой Азии и Леванте, как это было в ходе Первого крестового похода 1097-1099 гг., но могла, как это случилось уже в 1204 г., быть направлена и против самого Константинополя.