Вторая мировая война. Вырванные страницы

Это еще одна причина того, что Русская Освободительная Народная Армия, появившись на свет в ослепительно белых и чистых одеждах, по мере своего роста все больше и больше покрывалась «червоточинкой», темными точками, которые постепенно разрастались в черные пятна.

* * *

Кто-то из эмигрантов «первой волны» мудро и четко заметил: «Вот если бы в эту армию было влито только несколько сотен офицеров-белоэмигрантов, подготовленных, дисциплинированных русских офицеров, именно — русских, а не бывших советских, бывших военнопленных. Тех самых русских белых офицеров и выпускников кадетских и офицерских училищ, ушедших с армией Врангеля и действовавших в Югославии, которые, объединенные в Русском Корпусе, не выпускались германскими властями в Россию с территории этой самой бывшей Югославии. Эти старые белые офицеры, а также выпускники кадетских корпусов и офицерских училищ вдохнули бы в эту армию настоящий русский национальный воинский дух. Это была бы поистине непобедимая армия, которая бы стала мощным ядром для развертывания на ее базе Национальной Русской Армии!»

С этим нужно согласиться безоговорочно. Но только нужно согласиться и с тем, что именно Национальной Русской Армии Гитлер боялся едва ли не более, чем рабоче-крестьянской Красной Армии. И такую армию он создать никогда бы не позволил. Что Гитлер и сделал.

* * *

Все эти регулярные части были объединены в бригаду общей численностью до 10—12 тысяч человек.

Что, в общем-то, неверно в корне, так как бригада, как правило, насчитывает примерно две с половиной, три с половиной, ну, максимум, четыре тысячи человек. Десять—двенадцать тысяч человек — это уже дивизия. Причем это уже не просто дивизия. Это — крепкая дивизия. Поэтому, называя Русскую Освободительную Народную Армию бригадой, германские военачальники, позволившие на земле Орловщины и Брянщины создать такую мощную воинскую силу, пытались, таким образом, замаскировать перед «фюрером германского народа» Адольфом Гитлером, панически, до остервенения и злобной истерики боявшимся создания мало-мальски серьезных воинских частей из русских на стороне Вермахта, истинную воинскую силу и размах созданного соединения. Ну, а советские историки охотно подхватили и взяли на вооружение э го ложное и не соответствовавшее действительности название, обозначение Русской Освободительной Народной Армии также с целью замаскировать правду. Замаскировать перед остальным «советским» народом, перед всеми простыми гражданами многострадальной русской земли истинный размах народной войны против «власти рабочих и крестьян». Не армия, а так — бригада. Ведь армия в представлении любого, наугад взятого из толпы человека состоит из народа. А про бригаду какую-нибудь можно смело сказать, что она почти целиком состоит из «отщепенцев» и «предателей». Ну и еще немного из «обманутых», «заблудившихся» и «растерявшихся».

* * *

Помимо регулярных частей, в каждом населенном пункте «Особого Локотского Округа», будь то город, село или деревня, имелись также отряды полиции порядка, составленные из жителей мужского пола данного населенного пункта. В народе их называли еще «ополченцы», в отличие от регулярных частей, которые назывались в народе «народная милиция», или, гораздо чаще, — «народная армия», «народоармейцы». Тогда же, в июне 1942 года, обер-бургомистр, теперь уже «Особого Локотского Округа», Бронислав Каминьский приказом командующего 2-й танковой армией генерал-полковника Шмидта был назначен и командующим всей народной милицией «Округа» на правах командира бригады. Хотя к этому времени, как уже отмечалось выше, по численности и огневой мощи народная милиция «Особого Локотского Округа» представляла собой не бригаду, а по меньшей мере дивизию.

При этом, несмотря на постоянное ярое противодействие со стороны «Советов», неутомимо засылавших на территорию «Локотской Республики» сначала поздней осенью 1941 года многочисленные отряды «партизан», только что сформированных из бойцов «истребительных батальонов», а затем (так как эти мало боеспособные отряды, сколоченные из малоподготовленных, а зачастую и вовсе случайных людей, не выдерживали столкновений с отрядами «народной милиции», сражавшимися отчаянно и самоотверженно, и обычно разваливались после первых же боев с «локотчанами») многочисленные отборные группы и отряды «партизан», а в действительности — специальные десантные диверсионно-террористические отряды НКВД и Разведывательного Управления РККА, пытавшиеся разгромить «Л окоте кую Республику», РОНА не только не сокращалась, но и постоянно росла численно и качественно.

С 14 стрелковых батальонов и 10 тысяч бойцов в конце 1942 года РОНА возросла до 15 стрелковых батальонов и 15 тысяч бойцов уже в начале 1943 года, после еще одной мобилизации местных жителей, проведенной Брониславом Каминьским при приближении Красной Армии к границам «Локотской Республики». Но и это не стало пределом роста численности Русской Освободительной Народной Армии. К середине 1943 года ее численность выросла до 20 тысяч бойцов, сосредоточенных в пяти пехотных полках, танковом батальоне, саперном батальоне, Гвардейском батальоне и артиллерийском дивизионе. Численность бронетехники РОНА (все также исключительно «советского» производства) возросла с 8 единиц до 24 (12 танков, 2 танкетки, 10 бронемашин). РОНА имела на своем вооружении до 500 пулеметов, 40 минометов различных калибров — от ротных до полковых, 36 полевых артиллерийских орудий, десятки противотанковых пушек и полевых орудий, 3 зенитных орудия, сведенных в зенитную батарею. К этому времени К.П. Воскобойник давно уже погиб в бою с «партизанами». Он, кстати, был настолько популярен в народе, что в начале 1942 года, сразу же после его трагической гибели в бою с «партизанами», город Локоть был переименован в город Воскобойник, и только потом под давлением немцев, не признававших такого переименования, городу было возвращено прежнее название. А вот Локотский маслозавод до самого возвращения на эту землю «товарищей» так и остался «имени К.П. Воскобойника». Так же, как и Локотский драматический театр. После гибели Воскобойника обер-бургомистром, как уже указывалось выше, был назначен Бронислав Владиславович Каминьский, отсидевший до войны по 58-й статье в гулаговском концлагере, выпущенный после смещения Ежова по «бериевской» — 38-го года амнистии и приехавший в Локоть перед самой войной.

Глава 5

К.П. ВОСКОБОЙНИК И Б.В. КАМИНЬСКИЙ

Надо сказать, что и Константин Павлович Воскобойник, и Бронислав Владиславович Каминьский были личностями выдающимися и незаурядными.

* * *

Константин Павлович Воскобойник, родившийся в 1895 году в селе Смела Киевской губернии, в семье железнодорожного мастера, успел до Октябрьского переворота не только окончить гимназию, но и поступить в 1915 году на юридический факультет Московского университета. Правда, уже в следующем, 1916 году студент Константин Воскобойник пошел вольноопределяющимся в Российскую Императорскую Армию, в славных рядах которой и состоял до самого окончательного ее развала в конце семнадцатого года, уже после Октябрьского переворота. В начале Гражданской войны 1918 года вступил добровольно в Народную Армию КОМУЧА (Комитета Членов Учредительного Собрания — эсеровского антибольшевистского правительства Поволжья, образовавшегося летом 1918 года в результате мятежа чехословацкого корпуса и последовавшего за ним антикоммунистического восстания населения Поволжья), затем — в «Российскую Армию верховного правителя России Адмирала Колчака». В конце 1919 года, уже при отступлении армии адмирала Колчака в Сибирь, попав в плен, был зачислен в ряды Красной Армии, в которой и оставался несколько месяцев — до начала 1920 года, когда после ранения он из нее выбыл. Там же, в Сибири, он женился на А.В. Колокольцевой, а в начале 1921 года вместе с молодой женой переехал на Среднюю Волгу, в Хвалынск, и поступил на работу в местный райвоенкомат секретарем. Уже весной 1921 года на Волге против власти коммунистов могучей волной разлилось широкое всенародное повстанческое движение, и Константин Павлович Воскобойник принял в нем самое активное участие, став добровольцем повстанческого отряда Вакулина и Попова. По некоторым сведениям, Воскобойник был в повстанческом отряде сначала в качестве пулеметчика, а затем и командира пулеметной команды. Константин Павлович доблестно и бесстрашно воевал в рядах повстанцев, в одном из боев был ранен в руку. После разгрома повстанческого отряда долго скрывался от чекистов, уходя от облав ГПУ, меняя явки, адреса, города. Сначала он некоторое время находился в Астрахани, но там ему довольно быстро «сели на хвост», и семья поспешно бежала от чекистов в Сызрань, а затем, путая след и сбивая погоню, — в Нижний Новгород. При этом Константин Павлович сумел раздобыть подложные документы на имя Лошакова Ивана Яковлевича. Наконец, в 1924 году Воскобойник по документам И.Я. Лошакова сумел пробраться в Москву, где под новой фамилией поступил и окончил институт народного хозяйства им. Г.В. Плеханова. При этом во время учебы в институте Воскобойник-Лошаков одновременно работал инструктором охотоведения в Наркомате земледелия. После окончания института Константин Павлович стал работать начальником мастерских при Палате мер и весов. В 1931 году, когда коммунисты осторожно начали новую волну террора и убийств и стали «зачищать» всех остававшихся на свободе бывших военнослужащих самых разных «белых армий» (дело «Весна», дело «Казачьего блока» и многие другие), «И.Я. Лошаков» также был арестован ОПТУ и, хотя прямых улик против него не было, все же получил тогда свою законную «трешку» лагерей. В 1931 году три года лагерей давали практически ни за что — для профилактики. В 1937 году планка повысилась: за это самое «ни за что» давали уже по десять лет лагерей. После выхода из заключения (Воскобойник-Лошаков вышел как раз сразу же после убийства неудавшимся партийным коммунистическим карьеристом, полубезумным мужем-рогоносцем Николаевым могущественного любовника своей жены, главаря ленинградских коммунистов Кострикова, по кличке Киров, —- любимчика и правой руки главаря всех коммунистов Джугашвили, по кличке Сталин) работал один год на стройке народного хозяйства в Кривом Роге, а затем, с 1935 по 1937 год, — инженером в «Орскхимстрое».