«КРАСНАЯ КАПЕЛЛА». Советская разведка против абвера и гестапо

Руководитель нелегальной резидентуры В.М. Зарубин, ранее извещенный о прибытии разведчика, получил из Москвы следующее указание: «Предложить Такке оставаться на месте. Не отказываться От встречи с Майсснером, оказывая ему материальную помощь, если он будет обращаться за ней. Не показывать вида, что Такке напуган его отказом, чтобы он сам не стал нас шантажировать».

Оценивая сложность возникшей ситуации и важность приобретения источника в аппарате СС, Центр решил подключить легальную резидентуру внешней разведки в Берлине, возглавляемую резидентом Борисом Гордоном, он же Густав, к дальнейшей разработке эсэсовца. Руководство разведки информировало его о положении с Майсснером и высказало мнение, что обстановка не настолько драматична, чтобы предаваться панике, бежать из страны и прекращать перспективную, по мнению руководства, разработку. «Учреждение Майсснера, — отмечалось в телеграмме, — предоставляет для нас исключительный интерес. Нам, конечно, не следует отказываться от возможности проникнуть туда через него. Ждем от вас установку на Майсснера».

Москва, несомненно, учитывала, что легальная разидентура располагала группой агентов-установщиков, которые могли конспиративно собрать необходимые сведения на указанное лицо.

Новое задание Центра было не из легких. Густав поручил одному из сотрудников резидентуры срочно встретиться с агентом Юнкером, занимавшимся установками и имевшим в своем распоряжении профессиональных сыщиков из числа уволенных в отставку работников полиции. Установка на Майсснера была выполнена качественно и в срок. Она подтвердила ранее известные о нем сведения. Следовательно, Майсснер был честен с Такке и не действовал в ущерб его интересам.

Центр предложил Такке перебраться из гостиницы на частную квартиру и сообщить об этом Майсснеру, подчеркнув, что он решил пожить в Германии более продолжительное время, чем предполагал первоначально. Делалось это с целью убедить сотрудника СС в том, что его «друг» нисколько не смущен происшедшим разговором и последовавшим за ним отказом и готов, как и прежде, продолжать встречи.

Рождественские каникулы семьи Такке и Майсснера провели вместе, в Магдебурге — недалеко от Берлина, на живописных берегах Эльбы. Такке не поскупился на рождественские подарки, и фрау Майсснер была от них в восторге. «Мы должны чаще встречаться семьями, как в прежние времена», — заявила она за столом, обращаясь к мужу и Эриху Такке. Советский разведчик постарался, чтобы праздничный стол был полон блюд и не было недостатка в винах. Сытый и захмелевший Майсснер попросил Такке, чтобы он нагнулся к нему, так как сейчас услышит нечто важное. По его словам, он не просто обслуживает министерство авиации, а служит в разведке Геринга, в секции «Юг — Восток», которая занимается вопросами СССР, Польши и Румынии, — «Исследовательское ведомство», или учреждение по расшифровке перехваченных телефонных и радиоразговоров в системе ВВС. Вначале оно было организовано с целью прослушивания только министерства авиации. Но скоро по указанию Геринга ведомство стало заниматься прослушиванием всего Берлина. О полученных сведениях, заслуживающих особого внимания, Геринг докладывал Гитлеру. Часть добытого компромата на нацистскую верхушку прятал в личном сейфе «на черный день», с целью возможного шантажа своих соперников. Со временем Геринг завел, судя по словам Майсснера, вполне самостоятельную, крупномасштабную разведывательную службу.

Сообщение об уточненных возможностях Майсснера вызвало у руководства внешней разведки большой интерес, и оно немедленно откликнулось на эту информацию. Заместитель начальника разведки Берман счел целесообразным высказать свои соображения о работе с Майсснером резиденту-нелегалу Зарубину, чтобы привлечь его особое внимание к данной разработке. «Дело Такке с его другом продвигается успешно, — отметил Берман. — Пока не существует никаких опасений за его судьбу, тем более за судьбу вашей группы. Конечно, как и всегда, в такой работе должна соблюдаться крайняя осторожность, — предупреждал Берман, — чтобы застраховать себя от всяких неожиданностей».

Однако Зарубин не согласился с подобной оценкой разработки Майсснера, отметив, что сблизиться с эсэсовцем на идейной основе невозможно, а деньги он будет брать лишь как своеобразную плату за безопасность нашего разведчика. По мнению резидента-нелегала, отношения Такке с Майсснером вряд ли пойдут дальше «джентльменских» и лучше, чтобы за дело взялся другой оперработник.

Беспокойство и сомнения Зарубина объяснялись в значительной мере тем, что Такке привлекался для поддержания связи с таким важным источником, как Брайтенбах. В случае, если Альберт попадет в поле зрения полиции или контрразведки, то это может тяжело отразиться на наших связях со столь ценной агентурой. Этого допустить было нельзя.

Мнение Зарубина побудило Центр пересмотреть план дальнейшей работы с Майсснером и внести в него коррективы. Согласно новой схеме, Такке должен постепенно выйти из игры и передать объект разработки другому разведчику, который смог бы взглянуть на дело свежим взглядом. Важно также и то, что он не будет чем-либо обязан Майсснеру. Пока «приятель» сохраняет лояльность к Такке, последний под удобным предлогом познакомит с ним Карла Силли, оперативного работника легальной резидентуры.

Силли родился в 1893 году в городе Печ, венгр, участник Первой мировой войны, на Восточном фронте сдался в плен русским. Был вовлечен в Октябрьскую революцию, участвовал в установлении Советской власти в Сибири. С 1920 года — в органах ВЧК, с 1930-го — сотрудник советской внешней разведки, майор госбезопасности. Признанием успешной деятельности в разведке стало награждение его именным оружием и ценным подарком.

Перед Силли была поставлена задача — во время нескольких встреч постараться определить возможность вербовки Майсснера. Тем временем из Берлина уедет жена Такке, а к моменту вербовки Майсснера — и сам Такке. По замыслу Центра такой план гарантировал разведчика-нелегала от тяжелых последствий. В случае же неудачи Силли, имевшего дипломатическое прикрытие и дипломатический иммунинет, ущерб для разведки был бы минимальным.

Соответствующее указание в отношении Майсснера было направлено в легальную резидентуру в феврале 1935 года.

Неожиданно резидента-нелегала вызвал на экстренную встречу Брайтенбах. Он сообщил, что в отдел гестапо, занимавшийся борьбой против коммунизма, 7 марта 1935 года поступило сообщение из разведывательного ведомства Геринга, по которому заведено дело оперативной разработки. В записке, в частности, говорилось, что приехавший в Берлин из Китая в шестимесячный отпуск Эрих Такке, поддерживающий связь с членом НСДАП сотрудником СС Альфредом Майсснером, подозревается в шпионаже. Эрих Такке располагает денежными средствами в цюрихском банке. Там же, в Цюрихе, он встречался с немецкими коммунистами. Сам Майсснер ранее бывал в СССР и познакомился с упомянутым Такке.

Было очевидно, что Майсснер не мог написать ничего подобного или рассказать об этом своим коллегам. В его интересах было сохранить в тайне отношения с Такке. Вероятно, часть информации в отношении Такке и Майсснера была получена немецкой контрразведкой от агентуры, другая — собрана гестапо путем визуального наблюдения. Это значило, что советский разведчик Такке стал объектом активной разработки германской контрразведки, и ему грозила смертельная опасность.

Не подлежало сомнению, что Такке и его жена обязаны как можно скорее выехать из Германии, причем должны сделать это незаметно. Решение этой задачи было возложено на нелегальную резидентуру. Она успешно и быстро справилась с ней — супруги Такке благополучно покинули Германию.

Позже от агента Брайтенбаха поступила дополнительная информация, в которой говорилось, что Национал-социалистическая партия, используя свои собственные возможности, уже давно наблюдала за Майсснером. Ему не доверяли, так как подозревали в тайной принадлежности к Компартии Германии. Наблюдение выявило его знакомство с Такке. Предполагалось исключить Майсснера из НСДАП, поскольку его считали «мошенником и нечестным человеком». Поиски Такке, организованные гестапо по его гостиничному адресу, где он первоначально остановился, не дали никаких результатов. В это время советский разведчик уже находился далеко за пределами Германии.