Повседневная жизнь Калифорнии во времена «Золотой Лихорадки»

Третья часть всех иммигрантов выбирала короткий путь через Солт-Лейк, который вел в город мормонов. Эта дорога, разумеется, была самой короткой, но шла через щелочные пустыни Юты и негостеприимные районы Невады. И здесь на дороге встречались разбитые двуколки и скелеты животных. Путешественники страдали от невыносимой жары и жажды. Животные порой доходили до бешенства. Продвигался караван очень медленно, и истощенные, выбившиеся из сил иммигранты старались срезать путь, сходя с троп, проложенных трапперами и геологоразведчиками. Именно так разделился караван Уильяма Льюиса Манли. Несмотря на предупреждения проводника-мормона капитана Ханта, небольшая группа свернула на незнакомую дорогу, которая привела их в пустыню длиной 225 километров и шириной от 10 до 25, выжженную солнцем и почти абсолютно безводную, где температура в летнее время доходила до 55 градусов.

Караван Манли состоял из 13 мужчин, 3 женщин и б или 7 детей. Продвижение с повозками и скотом на этом участке было медленным и трудным, а скоро стало и вовсе невозможным. Людям не хватало еды, воды и фуража для животных. Манли, человек очень молодой, решил отправиться дальше с одним из спутников, чтобы попытаться отыскать лучшую дорогу и найти помощь. Они ушли пешком, взяв лишь заплечные мешки. В первый вечер они раздобыли немного воды. Затем целых 60 часов шли без единого глотка, если не считать кусочков льда, отколотых от скалы, и наконец добрались до вершины. Незабываемое зрелище открылось их взорам: «Это был самый восхитительный пейзаж на свете — прерия, площадью примерно в тысячу акров, зеленая, как травяной ковер в тени дубравы… После унылой и бесконечной пустыни нам казалось, что мы воочию увидели рай, и по нашим лицам потекли слезы» ⁽⁴²⁾. В этом раю жили ранчерос. На ранчо Сан-Францискито им дали продуктов, трех лошадей и мула, и они тут же отправились обратно в пустыню к своим товарищам. Но когда они вернулись, то увидели тело сначала одного из них, затем и других… Этой пустыне беды и печали Манли дал название Долина Смерти.

Путь из Мексики показался менее длинным и трудным, но и здесь приходилось преодолевать засушливые пустыни. Чарлз Эдвард Пенкост пишет, что до Форта Юмы при слиянии Хлы и Колорадо он шел 21 день по местности, «настолько лишенной всякой съедобной растительности, что ее избегали даже животные. На протяжении 400 километров, или больше, единственными живыми существами, которых мы видели, не считая одного бобра, были тарантулы, скорпионы да один несчастный, вконец изголодавшийся олень. Здесь не задерживались даже москиты» ⁽⁴³⁾.

Другие путешественники не нашли для утоления жажды ничего, кроме скважины с водой, кишевшей личинками. Чтобы не проглотить «младенцев-москитов», им приходилось пить, не разжимая крепко сжатых зубов ⁽⁴⁴⁾.

Имена «аргонавтов» следует поставить в один ряд с именами трапперов, которые первыми начали осваивать заповедные леса, пустыни, горы и реки Дальнего Запада.

Глава III. Жизнь на приисках

«Взгляните на нагромождение палаток и шалашей в этом глубоком ущелье. Какая деятельная толпа оживляет это зрелище… Подобно бедному ирландцу, отправившемуся на поиски гнома ^[13], эти люди зарываются в землю, чтобы им улыбнулся Бог золота. Это золотоискатели» ⁽²⁾.

Так пишет Алонсо Делано, нью-йоркский сорокадевятник, чьи калифорнийские хроники раскрывают историку удивительную картину жизни на золотых приисках.

Вот нарисованный им портрет золотоискателя: «Его борода и волосы, не стриженные уже несколько недель, указывают на то, что он принадлежит племени "ливи" и что мыло и бритва — вещи в горах бесполезные; его широкополая шляпа с круглой низкой тульей свидетельствует о его приверженности к калифорнийской моде. Он знает, что его рубаху, сшитую из красной фланели, нужно стирать не чаще, чем раз в месяц. Его замызганные штаны землистого цвета будто специально рассчитаны на здешний климат, с большой, как дверь, дырой на седалище и с многочисленными "окнами" на ногах, как видно, для улучшения циркуляции воздуха. Большие пальцы его ног, торчащие как лягушки, из носков рваных сапог, словно постоянно что-то вынюхивают» ⁽³⁾.

Другой сорокадевятник, Уильям Льюис Манли, вспоминал: «Когда-то тот, кто готовился стать калифорнийским золотоискателем, начинал так: покупал осла и вьючное седло, взваливал на него груз — фунтов пятьдесят муки, много лярда ^[14], фасоль, молотый кофе, соль, небольшой кофейник, сковородку (для жарения блинов), лопату, кирку и кувалду, банку со средством от укусов змеи и т.п. У него была пара тяжелых грубых сапог, дешевые штаны, белая шерстяная рубаха и большая мягкая шляпа; на поясе висели револьвер «кольт», нож в чехле и жестяной таз. Многие бережно хранили Библию, врученную матерью в момент отъезда. Это составляло почти все его снаряжение. Некоторые прихватывали с собой топорик или другие полезные инструменты. Многих сопровождали друзья, экипированные подобным же образом. Они пускались в путь, не зная, куда конкретно собираются попасть…» ⁽⁴⁾

Калифорнийский золотоискатель находился в непрерывном движении. Он постоянно слышал разговоры о новых открытиях, о баснословно богатых золотых жилах. Даже работавший по найму очень часто уходил от хозяина в надежде найти более выгодное место, «сорвать большой куш», большую ставку. Он складывал палатку, навьючивал своего мула или осла и отправлялся на новое место. Золотоискатели остервенело лазали по горам, спускались в овраги, копали землю, дробили киркой камни, промывали песок. Всегда в работе, от зари до сумерек, одержимо вожделея напасть на золотую жилу ⁽⁵⁾.

Россыпи

Россыпи назывались по именам северных и южных месторождений, в зависимости от того, находились ли они вверх по долине Сакраменто или же вниз по Сан-Хоакину. От Фресно-ривер на юге до Норе Форк Фезер-ривер на севере поиск шел на каждой реке. Горные ручьи и притоки крупных рек столетиями несли блестки и самородки золота, осаждавшиеся в песчаных отмелях в береговых откосях в речных руслах.

Каждый камень на пути водного потока становился препятствием, около которого могло отложиться золото.

Земля у подножия Сьерры также таила в себе много драгоценного металла. В южных месторождениях он встречался прямо на поверхности в виде самородков или вкрапленный в кварц; в расселинах счастливцы порой находили многофунтовые скопления. В северных месторождениях золото встречалось главным образом в виде жил в гранитных слоях, и его извлечение требовало применения дорогих и сложных способов добычи, недоступных золотоискателю-одиночке.

Район, в котором были открыты первые жилы, золотоискатели назвали Материнской жилой ⁽⁶⁾. Эта местность простирается на 200 километров, и ширина его составляет от нескольких сотен футов до 3 200 метров. Ее северная граница находится на севере Коломы, в графстве Эльдорадо, а южная — в графстве Мерипозе. На севере Эльдорадо находится ряд горно-промышленных графств: Плейсер, Невада, Юба, Сьерра, Батт, Пламас и, наконец, Шаста — самое северное. В 1848 году там работали 5 тысяч золотоискателей. Эта цифра выросла до 40 тысяч в 1849 году и до 50 тысяч в 1850-м. Предполагаемое общее число добытчиков в 1852 году составляло 100 тысяч, а в 1855 году — 120 тысяч, из которых 20 тысяч были китайцы ⁽⁷⁾.

Кроме отдельных золотоискателей поиск золота вели также более или менее крупные компании, располагавшие усовершенствованным поисковым оборудованием. Но для многих из них калифорнийское золото оказалось лишь миражом. В 1851 году начался отток золотоискателей. По свидетельству современника, с 1 мая по 31 декабря 1851 года в Калифорнию прибыли морем 18817 иммигрантов и по суше 6 тысяч, а покинули этот Золотой штат 16 тысяч человек ⁽⁸⁾.

После нескольких месяцев, а то и лет поиска большинство золотоискателей, потеряв здоровье или упав духом, покидали прииски. Другие остались в Калифорнии, чтобы заняться скотоводством и сельским хозяйством, торговлей или же спекуляцией недвижимостью, приносившей большие деньги.